Иосиф Бродский. Жизнь и творчество. Лирика Бродского

Сегодня мы…

·   Коснёмся удивительных противоречий в судьбе Иосифа Бродского.

·   Поговорим об отдельных стихотворениях Иосифа Бродского.

·   Раскроем особенности авторского стиля Иосифа Бродского.

Поэты и вообще литераторы часто бывают личностями противоречивыми. Ведь каждый автор существует не только в мире реальном, но и в мире своего творчества – и это находит отражение и в повседневной жизни.

Однако в случае с Иосифом Бродским эти противоречия достигают удивительных масштабов.

Он родился в еврейской семье – и написал мощный цикл стихотворений, посвящённый Рождеству.

Он попал в тюрьму, а потом на общественные работы – и не видел в этом ничего драматического.

Он эмигрировал из страны – и не считал себя борцом с режимом.

Не имел высшего образования – но преподавал в шести университетах.

Писал стихи на русском языке – и получил Нобелевскую премию за английские произведения.

А начался этот противоречивый путь в Ленинграде, в 1940 г. Отец Иосифа Александровича Бродского был капитаном третьего ранга на военном флоте, мать – бухгалтером. С началом войны Александр Бродский ушёл на фронт. Маленькому Иосифу вместе с матерью пришлось пережить блокадную Ленинградскую зиму – а потом их эвакуировали в Череповец. Однако через два года они всё равно вернулись в уже освобождённый Ленинград – там прошли детство и юность Иосифа.

Величественные здания Петербурга, его неповторимая красота, следы от бомбёжек на улицах – всё это навеки запечатлеется в стихах Бродского:

Ни страны, ни погоста

не хочу выбирать.

На Васильевский остров

я приду умирать.

Жажда соединиться с любимым городом хотя бы и после смерти звучит во многих ранних стихотворениях Иосифа Александровича:

Пусть меня отпоёт

хор воды и небес, и гранит

пусть обнимет меня,

пусть поглотит,

сей шаг вспоминая,

пусть меня отпоёт,

пусть меня, беглеца, осенит

белой ночью твоя

неподвижная слава земная.

В Ленинграде Иосиф пошёл в школу – однако не закончил 8 классов. Как-то утром он просто решил не продолжать учёбу. Тогда же, в 14 лет, он начал писать стихи. И горячо занялся самообразованием:

«Сначала это было просто накапливание знаний. Затем это превратилось в главное занятие, из-за которого я был готов принести в жертву все другие дела. Книги стали главной и единственной реальностью».

Бродский пытался найти профессию, которая не будет отнимать у него драгоценное время, необходимое для чтения. Меньше, чем за десятилетие он сменил больше дюжины профессий: работал слесарем, кочегаром, техником-геофизиком и даже санитаром в морге!

А в 17 лет Бродский случайно купил сборник стихов Баратынского. И понял, что хочет стать поэтом. С тех пор он начал развивать и совершенствовать литературное мастерство, изучать иностранные языки. Вскоре Бродский познакомился с Сергеем Довлатовым, Евгением Евтушенко, Булатом Окуджавой.

Заговорили о молодом поэте после его выступления на поэтическом турнире в 1960 году. Там прозвучали его пророческие строки:

И надо небом рискнуть,

может быть, невпопад.

Ещё нас не раз распнут

и скажут потом: распад.

Вскоре Бродского познакомили с Анной Ахматовой – он стал одним из молодых авторов, для кого Ахматова была творческим наставником. О Бродском заговорили, и его стихи начали издаваться в журналах самиздата.

Однако в 1963 г. на пленуме ЦК КПСС и на некоторых встречах с интеллигенцией Хрущёв крайне резко высказался о «непартийном» искусстве. Глава государства призвал бороться со всеми авторами, чьё творчество не вписывается в идеологические рамки: «Мы хотим знать, кто с нами, кто против нас. Никакой оттепели. Или лето, или мороз».

Бродский не вписывался в поставленные границы совершенно. Его стихи были слишком лиричны, несовременны и вычурны для тех, кто хотел видеть поэзию простой и патриотичной. Сначала против молодого поэта открыли травлю в газете «Вечерний Ленинград». В статье «Окололитературный трутень» цитаты из стихов переврали и исказили, а самого Бродского обвинили в паразитическом образе жизни и упадничестве.

Через год Бродского арестовали. Что-либо предъявить ему из-за текстов стихов было невозможно, так что поэта обвинили в тунеядстве. Последовал общественный суд, который скорее был похож на театр абсурда. Например, судья была также и прокурором. В защиту Бродского выступали профессора-лингвисты, а среди свидетелей обвинения были завхоз Эрмитажа, рабочий-трубоукладчик и преподавательница марксизма-ленинизма. Никто из свидетелей обвинения не читал стихов Бродского и не знал его лично.

При этом ко времени суда переводы Бродского уже печатались, и, по сути, обвинить его в тунеядстве было невозможно. Однако судья отказывалась признавать его литературный труд профессиональным. До нас дошли вот такие диалоги из зала суда:

Судья: А вы учились этому?

Бродский: Чему?

Судья: Чтобы быть поэтом? Не пытались кончить вуз, где готовят… где учат…

Бродский: Я не думал, что это даётся образованием.

Судья: А чем же?

Бродский: Я думаю, это… (растерянно) от Бога…

Иосифу Бродскому дали максимальное наказание – 5 лет принудительных работ. Отбывал он наказание в Архангельской области. Страдающий стенокардией поэт работал бондарем, кровельщиком и таскал здоровенные брёвна.

Однако именно это время он потом вспоминал как одно из лучших в жизни: ведь никто не мешал ему писать и переводить.

Тем временем общественность всколыхнулась. Анна Ахматова и Лидия Чуковская стали писать письма в разные инстанции в защиту Бродского. Высказались в поддержку поэта Самуил Маршак, Александр Твардовский, Корней Чуковский и другие маститые писатели. Материалы суда попали в прессу на Западе. Бродский обрёл скандальную известность. В конце концов его дело было пересмотрено, и он смог вернуться из ссылки через 1,5 года.

Однако теперь уже популярность на Западе сыграла с Бродским злую шутку. В Москве Бродский занимался в основном переводами, киносценариями, печатались только его детские стихи. Но его известность за границей постоянно росла. Выходили произведений Бродского в эмигрантских журналах, а самого поэта всё чаще приглашали на встречи и интервью.

Бродскому не нравились попытки сделать из него борца с властью. Он не считал себя диссидентом. Однако в КГБ решили избавиться от поэта как от нежелательной персоны. Иосифа Бродского поставили перед выбором: эмиграция или проблемы. Он не хотел уезжать до последнего, но в 1972 г. поэт всё же покинул СССР.

Ни тоски, ни любви, ни печали,

ни тревоги, ни боли в груди,

будто целая жизнь за плечами

и всего полчаса впереди.

В США Бродский, который так и не закончил 8 классов, больше 20 лет преподавал в шести университетах в профессорском звании. Он говорил со студентами о русской поэзии, о мировой и русской литературе, о теории стихосложения. Иосиф Бродский продолжал писать стихи на русском языке. А вот эссе он писал на английском и определял себя как «русского поэта, англоязычного эссеиста и, конечно, американского гражданина».

Именно благодаря англоязычным эссе Бродский занял нишу в западной литературе. Иосиф Бродский работал и над переводами, над пьесами и сценариями.

В 1987 г. ему присудили Нобелевскую премию по литературе с формулировкой «За всеобъемлющую литературную деятельность, отличающуюся ясностью мысли и поэтической интенсивностью». 

В перестроечные годы о Бродском как о поэте наконец узнали и советские читатели. Вышло собрание его сочинений. Он был реабилитирован, и его начали приглашать на родину.

Однако к этому времени Бродский уже перенёс 4 инфаркта. К тому же, его смущало, что его возвращение будет обставлено торжественно, с прессой и чествованиями. В конце концов Бродский написал: «Лучшая часть меня уже там — мои стихи».

Поэт скончался в 1996 г., прожив только 55 лет. Прах его упокоился в Венеции – Бродский очень любил этот город. Эпитафией поэту стала цитата из античного автора: «Не всё кончается со смертью».

И это правда – потому что стихотворения Иосифа Бродского вошли в золотой фонд русской поэзии. Бродский как поэт раздвинул рамки русской словесности, внёс много нового в стихотворный строй, воплотил новые образы и средства художественной выразительности.

Его стихи очень мелодичны и высокоинтеллектуальны. Это творения настоящего интеллигента. Часто они насыщены отсылками на произведения классиков, мифологию или философские концепции.

Критики обвиняли Бродского в холодности и вычурности, в непонятности и в том, что он отстранён от собственных текстов.

Действительно, многие тексты Бродского – таинственны, насыщены повторами и мистическими символами. Таково стихотворение «Пилигримы», где изображается бесконечный путь голодных, полуодетых странников. Пилигримы бредут сквозь века, мимо кладбищ и храмов, баров и базаров.

За ними поют пустыни,

вспыхивают зарницы,

звезды дрожат над ними,

и хрипло кричат им птицы:

что мир останется прежним,

да, останется прежним,

ослепительно снежным

и сомнительно нежным,

мир останется лживым,

мир останется вечным,

может быть, постижимым,

но все-таки бесконечным.

Мир невозможно изменить, и его противоречия невозможно постичь. Он всё равно будет вершиться всё так же: со своими катаклизмами. И противостояние жизни и смерти, современности и прошлого, веры и разврата будет всё таким же. А значит, остаётся лишь этот бесконечный путь в бесконечном мире.

А вот стихи из рождественского цикла, напротив, обычно написаны довольно простым языком. Бродский до предела насыщает эти стихи бытовыми деталями. Если речь идёт о самом моменте Рождества – он описывает пещеру, ноги верблюдов, пар из воловьих ноздрей. Если поэт говорит о современности – описываются очереди в магазинах, слякоть и суета. Однако над всем бытовым и низменным поднимается величественное и вечное:

Внимательно, не мигая, сквозь редкие облака,

на лежащего в яслях Ребёнка издалека,

из глубины Вселенной, с другого её конца,

Звезда смотрела в пещеру. И это был взгляд Отца.

У Бродского достаточно много и стихотворений по мифологическим сюжетам, особенно античным. Философскими раздумьями полнятся тексты, посвящённые Венеции, Ленинграду или известным поэтам. Так, стихотворение «На столетие Ахматовой» становится размышлениями о роли поэта и поэзии.

Страницу и огонь, зерно и жернова,

секиры острие и усечённый волос —

Бог сохраняет всё; особенно — слова

прощенья и любви, как собственный свой голос.

Смертность поэта, ощущение им недолговечности жизни – как раз и причина того, что устами поэта может говорить Бог. Поэт выражает свою признательность Ахматовой как той, благодаря кому родная земля обрела «речи дар в глухонемой вселенной».

Одним из самых выразительных произведений Бродского оказалось стихотворение «Я входил вместо дикого зверя в клетку». Перед своим сорокалетием поэт заново оглядывается на вехи своей удивительной жизни, собирает воедино все её противоречия:

С высоты ледника я озирал полмира,

трижды тонул, дважды бывал распорот.

Бросил страну, что меня вскормила.

Из забывших меня можно составить город.

Изгнание и память о бараках, работа в поле и обеды в дорогих ресторанах – поэт заново проходит и проживает всё от начала до конца. Однако не в его правилах сетовать на судьбу. Всем испытаниям, всем своим переживаниям он подводит итог последними строками, которые можно посчитать его жизненным девизом:

Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.

Только с горем я чувствую солидарность.

Но пока мне рот не забили глиной,

из него раздаваться будет лишь благодарность.