Русский акмеизм

Сегодня на уроке мы:

· Узнаем, когда и почему появился русский акмеизм.

· Поговорим о главных особенностях этого литературного течения.

· Поймём, какое место занимал акмеизм в литературе Серебряного века.

Акмеизм – это литературное направление, которое появилось в России в начале XX века в противовес символизму. Само слово «акмеизм» происходит от греческого слова акме, которое переводят как расцвет, пик, вершина или остриё.

История этого литературного течения началась с бунта молодых поэтов. И взбунтовались они против принципов символизма. Как мы помним, к концу первого десятилетия XX века кризис символизма был настолько очевиден, что это признавали даже сами символисты. Но тем не менее, символизм всё ещё оставался самым главным направлением русской литературы. А символисты считали, что имеют право диктовать начинающим поэтом свои взгляды на искусство.

Поэтические собрания, вечера, мастерские в начале XX века были очень популярны. Самым популярным поэтическим салоном считался салон Вячеслава Иванова, главы «Общества ревнителей художественного слова», более известного как «Академия стиха». Местом встреч была квартира поэта, которую называли «Башней». На собраниях, которые прозвали Ивановскими или Башенными средами, Вячеслав Иванов читал молодым поэтам лекции по теории стихосложения. Поэты говорили об истории искусства и философии, читали и разбирали стихи участников собраний.

На одном из таких собраний осенью 1911 года в «Башне» вспыхнул бунт молодых поэтов. Причиной бунта стала разгромная критика стихотворения «Блудный сын» Николая Гумилёва. Грубый и резкий тон «мэтра» символизма Вячеслава Иванова показался участникам собрания настолько возмутительным, что Николай Гумилёв, Сергей Городецкий и ещё несколько поэтов демонстративно покинули заседание «Академии стиха», чтобы больше туда не возвращаться.

Так появилось новое литературное общество «Цех поэтов» и новое литературное течение – акмеизм. По некоторым версиям, название «акмеизм» предложил Вячеслав Иванов, иронизируя над тем, что молодые поэты считают своё творчество вершиной. Это название и закрепилось в истории литературы, хотя оно не было единственным. Широко использовалось и второе название нового течения – адамизм.

Если слово «акмеизм» указывало на стремление к совершенству, отточенности стихотворных форм, то слово «адамизм» раскрывало совсем другие, но не менее важные черты. Термин «адамизм» образован от имени библейского первочеловека Адама. На что может указывать обращение к этому образу? В первую очередь, на естественность и незамутнённость восприятия мира. Адам – человек, перед которым сотворённый мир только раскрывается в своей естественной красоте, ещё не усложнённой наслоением символов.

Кроме того, образ Адама указывает на первобытную, природную силу, «мужественно-твёрдый и ясный взгляд на жизнь». Важно и то, что именно Адам даёт названия всем божьим тварям, ему поручен мир. Сергей Городецкий в одном из стихотворений называет Адама «изобретателем имён». То есть, для акмеистов главным становится само слово, а не символы, которые за ним скрываются.

«Цех поэтов ‒ все Адамы, Каждый молод, но не груб», ‒ написал об акмеистах Михаил Кузмин.

Этому поэту принадлежит ещё один термин, связанный с акмеизмом – кларизм. От греческого слова clarus – ясность. Ещё в 1910 году на страницах журнала «Аполлон» появилась статья Михаила Кузмина «О прекрасной ясности». В ней туманные мистические откровения символистов противопоставляются «прекрасной ясности», кларизму.

По мнению Кузмина, художник не должен исследовать тёмные глубины потустороннего мира. Задача творца заключается в поиске гармонии реального, вещественного мира. Художник должен нести людям «прекрасную ясность» и раскрывать красоту сущего. Так что Кузмина можно называть предтечей акмеизма.

В феврале 1911 года акмеисты объявили о создании нового литературного направления. А программу акмеизма обнародовали 19 декабря 1912 года в петербургском кабаре «Бродячая собака».

Что же предлагали акмеисты в своей программе?

Во-первых, кларизм. Ту самую «прекрасную ясность», о которой мы уже говорили. Акмеисты призывали отказаться от мистицизма и туманности, свойственных символизму.

Тот же голос, тот же взгляд,

Те же волосы льняные.

Все как год тому назад.

Сквозь стекло лучи дневные

Известь белых стен пестрят…

Свежих лилий аромат

И слова твои простые.

Во-вторых, акмеисты не признавали идею двоемирия и стремление к идеальному, мистическому миру. Этих поэтов интересовал земной мир в его многообразии, с его звуками, красками, фактурами. Каждая вещь и каждое жизненное явление обладали собственной ценностью в глазах акмеистов.

Звук осторожный и глухой

Плода, сорвавшегося с древа,

Среди немолчного напева

Печальной тишины лесной.

В-третьих, в творчестве акмеистов человек предстал природным существом с первозданными эмоциями и силой. Духовное и биологическое в человеке соединялось, а не противопоставлялось. Лирические герои в поэзии акмеистов предстают сильными, волевыми личностями, которые больше стремятся к действию, чем к рефлексии. А любовь из мистического потустороннего чувства превращается в земное.

И если нет полдневных слов звёздам,

Тогда я сам мечту свою создам

И песней битв любовно зачарую.

Я пропастям и бурям вечный брат,

Но я вплету в воинственный наряд

Звезду долин, лилею голубую.

В-четвёртых, акмеисты отвергали символы. Они отстаивали право восхищаться явлениями или вещами просто потому, что они прекрасны сами по себе, а не потому, что символизируют что-то. Акмеисты стремились придать единственное, максимально точное значение каждому слову. Акмеизм называли «искусством точно вымеренных и взвешенных слов».

«Для акмеистов сознательный смысл слова, Логос, такая же прекрасная форма, как музыка для символистов», ‒ писал Осип Мандельштам.

Для поэзии акмеистов характерны отточенные детали, предметные и чёткие образы. При этом акмеисты не отказывались от мирового культурного наследия, а наоборот, постоянно обращались к его достижениям. Использовали мифологические образы и сюжеты, делали отсылки к шедеврам литературы и искусства прошлых эпох.

На стук в железные ворота

Привратник, царственно-ленив,

Встал, и звериная зевота

Напомнила твой образ, скиф!

Когда с дряхлеющей любовью

Мешая в песнях Рим и снег,

Овидий пел арбу воловью

В походе варварских телег.

В-пятых, акмеисты говорили об особой роли искусства. Искусство стало для акмеистов наивысшей ценностью. В нём заключалась память всего человечества. То есть именно искусство отражало подлинную историю нашего мира. Помимо сохранения памяти, у искусства было и другое предназначение, которое заключалось в художественном преобразовании несовершенства реального мира и облагораживании природы человека.

Если для символистов самым близким видом искусства была музыка, то акмеисты предпочитали обращаться к скульптуре, архитектуре и живописи. Предметным, пространственным видам искусства.

Созданье тем прекрасней,

Чем взятый материал

Бесстрастней –

Стих, мрамор иль металл.

Роль поэта тоже виделась иначе. Для символистов поэт был либо исследователем тайного мистического мира, либо жрецом, приближавшим наступление Царства Духа. У акмеистов поэт становится ремесленником, который стремится к вершинам мастерства.

Например, Осип Мандельштам говорил о поэтическом творчестве, как о работе архитектора: «Мы не летаем, мы поднимаемся только на те башни, которые сами можем построить».

Кроме того, декадентским настроениям символизма акмеисты противопоставили жизнеутверждающий взгляд на жизнь. Своими учителями акмеисты называли Франсуа Вийона и Франсуа Рабле, Теофиля Готье и Уильяма Шекспира.

«Шекспир показал нам внутренний мир человека; Рабле – тело и его радости, мудрую физиологичность; Вийон поведал нам о жизни, нимало не сомневающейся в самой себе, хотя знающей все, – и Бога, и порок, и смерть, и бессмертие; Теофиль Готье для этой жизни нашёл в искусстве достойные одежды безупречных форм. Соединить в себе эти четыре момента – вот та мечта, которая объединяет сейчас между собою людей, так смело назвавших себя акмеистами», ‒ писал Николай Гумилёв.

Ещё одним учителем акмеистов считается Иннокентий Анненский, в чьём творчестве гораздо больше внимания к земному миру, чем попыток исследовать потусторонний мир.

Часто можно встретить мысль о том, что акмеизм так же сближается с реализмом, как символизм с романтизмом. Но это не совсем верно. Критический реализм обращается к социальным и политическим темам, которые акмеистов не интересовали. Воспевая реальный, вещественный мир, акмеисты избегали натурализма. Они стремились воспевать красоту земного мира, а не его уродство.

Теорию акмеизма изложил в 1913 году в статье «Наследие символизма и акмеизм» глава «Цеха поэтов» Николай Гумилёв. Ещё одну важную статью о сути акмеизма в этом же году написал Сергей Городецкий. Называлась она «Некоторые течения в современной русской поэзии». Обе статьи увидели свет на страницах журнала «Аполлон». Не менее важной считается статья Осипа Мандельштама «Утро акмеизма», которую поэт написал тоже в 1913 году, а опубликовал только спустя шесть лет. Причиной тому было существенное расхождение во взглядах на акмеизм с Гумилёвым и Городецким.

Статьи и стихи акмеистов публиковались на страницах журналов «Аполлон» и «Гиперборей», поэтому поэтов-акмеистов ещё называли «гиперборейцами». Как мы видим, символизм был более массовым течением: несколько печатных изданий, огромное количество последователей, различные группировки и объединения внутри течения. Акмеисты фактически были маленькой группкой талантливейших поэтов, которых объединяли не столько схожие взгляды на поэзию, сколько личная дружба.

Поэтов-акмеистов литературоведы насчитывают не более двух десятков. Сами же акмеисты были ещё строже в подсчётах. Например, Анна Ахматова утверждала, что «акмеистов было шесть, и седьмого никогда не было». К этим шестерым поэтесса причисляла себя, Николая Гумилёва, Сергея Городецкого, Осипа Мандельштама, Михаила Зенкевича и Владимира Нарбута. А на роль седьмого претендовал поэт Георгий Иванов. Осип Мандельштам и вовсе назвал Сергея Городецкого лишним в этой шестёрке, считая, что Николай Гумилёв привлёк маститого поэта для придания веса молодому движению.

Все эти поэты были невероятно яркими и самобытными творцами, что и привело к быстрому расколу в «Цехе поэтов». Это объединение просуществовало всего 2 года. Его дважды пытались возродить: в 1916 году новый «Цех поэтов» возглавил Георгий Иванов. А в 1920 году это объединение возродил Николай Гумилёв. Третий «Цех поэтов» распался после смерти своего основателя Николая Гумилёва в 1921 году. Эта трагедия и стала концом акмеизма как поэтического движения.

Некоторые последователи акмеизма отреклись от него, другие, наоборот, продолжали его традиции. У поэтов-акмеистов были подражатели даже в советской литературе. К ним, например, причисляют Михаила Светлова и Эдуарда Багрицкого. А художественные находки и приёмы акмеистов можно встретить в творчестве современных поэтов.

«Любите существование вещи больше самой вещи и своё бытие больше самих себя – вот высшая заповедь акмеизма», – завещал Осип Мандельштам.