Займёмся разведением слов!

Сегодня мы…

· Поговорим о том, откуда в нашем языке появляются слова.

· Рассмотрим некоторые механизмы образования слов.

· Выясним кое-что об окказионализмах.

Однажды за чашкой чая ребята принялись обсуждать, кем они хотят стать в будущем.

– Я хочу придумывать компьютерные игры, – признался пятиклассник Кирилл.

– А я быть писателем, – ответил семиклассник Олег. – Или, например, учёным-изобретателем, как дедушка.

– А я хочу работать на ферме! – заявила сестра Олега Оля.

– На ферме?! – поразился Олег. – И чем же ты хочешь заниматься? Выращивать овощи и фрукты? Или разводить животных?

– Нет, моя ферма будет особенной, – улыбнулась Оля. – Я бы хотела работать на ферме, где разводят… слова!

Ведь как-то же новые слова образуются в нашем языке? Я представляю этот процесс как самую обычную ферму! Одни слова рождаются от других, учатся познавать этот мир, вырастают и распространяются… а потом постепенно они вливаются в огромный пласт других слов, которые регулярно употребляются людьми. И становятся привычными и даже необходимыми для нас.

Мне кажется, за таким процессом очень интересно следить!

– Необычайно интересно, - согласился Олег. – Но мне кажется, ты представляешь себе процесс образования новых слов не совсем верно. Он гораздо сложнее, чем мы можем себе представить.

Новые слова появляются в каждом языке. Это обязательный процесс, который показывает, что язык жив и активно развивается. Вот только появляться слова в языке могут из разных источников.

Очень часто мы просто заимствуем слова из иностранных языков. Иногда слово является новым и для иностранного языка, и для нашего – потому что речь о новом понятии. Например, гироскутер, криптовалюта, квадрокоптер, летсплей, селфи – это относительно новые термины и понятия, которые появились в нашем языке почти одновременно с английским языком. А вот такие слова, как краш, хейтер, клиннинг, дедлайн, вайб, комьюнити существовали в английском языке и раньше, но перекочевали в русский со временем.

– Я даже могу сказать, как это происходит, – похвастал Кирилл. – Гироскутер и квадрокоптер – это новая техника. Конечно, названия сразу же появились в языке! Такие названия, как криптовалюта и майнинг пришли к нам из иностранных финансовых новостей и тоже переводились напрямик.

Летсплей – это когда человек показывает прохождение игры. Значит, это слово пришло из английского языка геймеров – любителей компьютерных игр.

Селфи – процесс фотографирования себя, которого тоже раньше не было. Поэтому слово сразу из английского пришло не только в русский, но и в другие языки.

А вот с остальными словами всё интереснее.

Краш – это сленговое английское слово. Сам глагол «crush» обозначает «сломить, раздавить, деформировать». Но так начали называть объект симпатии, человека, который очень нравится – у нас сказали бы «поражает в самое сердце». И вот в таком переводе слово явилось в наш язык.

Хейтер – от слова «hate» – ненавидеть. В английском языке слово получило новое значение с распространением социальных сетей – это некто, кто пишет злобные, полные ненависти комментарии или посты в адрес человека либо компании. В таком виде оно и пришло к нам в язык.

Клиннинг и дедлайн – это влияние западного делового этикета и англоязычных компаний. Клиннинг – это услуги уборки и чистки, но они получили новое официальное название.

А дедлайн – последний срок сдачи проекта или его части. Прямой перевод выражения – «мёртвая линия». Здесь мы имеем дело со сленгом офисных работников в английском языке.

Слово «вайб» тоже пришло из сленга английского языка. Образовалось оно от глагола «вибрировать». Но у этого глагола в родном его языке появилось новое значение – создавать настроение, ощущение чего-либо. Примерно так, как в русском языке используется глагол излучать: всем видом излучать радость. И вот в этом сленговом значении слово вайб попало в русский язык: неповторимый праздничный вайб на этой встрече.

Комьюнити – это прямой перевод английского слова «сообщество». И в английском языке слово существовало давно. Однако и оно получило новое значение в эру Интернета: теперь так стали обозначать сообщество людей по интересам, в основном в Интернете. Или активное интернет-сообщество вокруг организации, компании. В этом значении оно и пришло в русский язык.

– Как интересно, – протянула Оля. – Оказывается, очень многие заимствованные нами выражения считаются жаргонными, сленговыми, даже в родном языке. А за счёт русскоязычных жаргонов наш язык пополняется?

– Я как раз хотел сказать об этом, – отозвался Олег. – Язык мы пополняем не только за счёт заимствований. У русского языка есть огромные резервы, из которых можно добывать всё новые слова! Эти резервы – жаргоны и диалектизмы. То есть лексика ограниченного употребления.

В литературный язык из жаргонов и диалектов попадает слов не так уж много. Очень часто такие слова так и остаются разговорными. Но, например, слово расчёска пришло к нам именно из местных гjворов – например, костромских и ярославских. И сначала обозначало процесс: расчёска шерсти. Слово девчата – это слово из южнорусских говоров. Слово буханка явилось из калужских и курских говоров…

Диалектным когда-то считалось даже слово… учёба! Согласно словарю Владимира Даля, оно пришло в язык из курских, воронежских, новгородских говоров. Между прочим, ещё в середине двадцатого века об этом слове велись споры среди писателей. Например, писатель Борис Лавренёв утверждал:

«Мне физически больно слышать изуродованные русские слова: ”учёба“ вместо ”учение“…»

Он утверждал, что в слове учёба ему слышится что-то отрицательное, как в словах трущоба, чащоба, хвороба.

– Но ведь сейчас эти слова плотно вошли в нашу речь, – удивился Кирилл. – Мы даже не можем назвать их неологизмами – это просто слова…

– Их ещё называют общеупотребительными, – подсказала Оля. – Или о таких словах говорят как о активной лексике. У них нет оттенка устарелости, но и новыми они не кажутся. Получается, что все неологизмы рано или поздно входят в язык и перестают ощущаться как новые? Они становятся частью активной лексики?

– Далеко не всегда, – заметил Олег. – Давайте попробуем проследить – что происходит с неологизмами в языке…

Представьте, что у нас на языковой ферме есть очень много слов. И все хотят попасть в активную лексику! Это заимствованные слова, диалектизмы, жаргонизмы, профессиональные выражения… Как только все эти слова получают распространение и начинают использоваться в речи людей или в СМИ – мы можем называть их неологизмами. Теперь у них более высокий статус в речи – это «новые слова», у которых есть все шансы попасть в словарь!

Но язык начеку: ему ведь нужны только самые лучшие, самые распространённые слова! И поэтому он устраивает сортировку при помощи всемогущего Времени. Нужно выяснить – долго ли может задержаться слово в языке. И насколько оно распространённое. Большая часть неологизмов в языке не задерживается. Они остаются в разговорной, профессиональной, жаргонной речи. Но как только изменяется ситуация в обществе – об этих словах все забывают.

Так, в литературе 19 века можно встретить множество слов, заимствованных из французского языка. Среди них будут такие слова, как авантажный (выгодный или же хороший, приятный), бонвиан (кутила, весельчак), жуир (повеса, беззаботный человек). Однако слова эти не задержались в словаре.

То же самое можно сказать о множестве советских неологизмов – особенно о сложносокращённых словах. Такие слова, как пролеткульт, лекпом, агитпункт, женотдел, нарсудья употреблялись и в прессе, и в официальных документах. Но просуществовали относительно недолго.

Однако некоторые неологизмы настолько необходимы языку, что задерживаются в нём надолго, проникают в словари и укрепляются в активном запасе языка. Мы до сих пор пользуемся такими словами, как учёба, расчёска, буханка… Мы используем французские слова, такие как мебель, пенсне, купе – а они когда-то тоже были неологизмами! В советское время в наш язык пришли такие слова, как гастроном, жулик, шофёр, ликбез. Относительно недавно в наш язык проникли такие англицизмы, как компьютер, Интернет, сайт – но язык теперь невозможно без них представить.

– Но они же ещё могут устареть, так? – спросила Оля. – Иногда это случается с любыми словами. И получается, что слово в таком случае проходит такой путь развития:

Сначала это неологизм – новое слово.

Потом это общеупотребительное слово – слово активной лексики.

А потом устаревшее слово – слово пассивной лексики

– Верно, – согласился Олег. – И слов, которые прошли такой путь, тоже множество. Например, октябрёнок, комсорг, продразвёрстка, генсек… все эти слова широко использовались во времена СССР. Однако постепенно стали восприниматься как устаревшие.

– Но ведь есть ещё один путь образования и развития неологизмов, – заметил Кирилл. – И мы о нём пока не говорили. Новые слова можно просто придумать. И этим постоянно занимаются писатели. Оля, тебе просто нужно стать известным писателем – и ты будешь разводить интересные слова сколько душе угодно. И пополнять наш язык!

– Не так всё просто, - вздохнула Оля. – Писатели действительно часто изобретают новые слова. Такие слова называются индивидуально-авторскими неологизмами. Или окказионализмами. Это на самом деле смешное название, ведь «оccasio» в переводе с латинского языка обозначает «случайность».

– Вот такая вышла оказия! – припомнил Кирилл нужное выражение. – Но ведь писатели придумывают слова совсем не случайно!

Окказионализмы придают выразительность языку произведения, делают его оригинальным и интересным. Очень часто индивидуально-авторские неологизмы получаются меткими, точными, образными. За ними интересно наблюдать. Например, в стихах у Маяковского можно встретить такие слова, как акварелит, молньимся, щен, прозаседавшиеся, декабрый. И даже верблюдокорабледраконьи! Но некоторые слова, придуманные поэтом, употребляются и сейчас: незабудковый, впечатлиться, непродуваемый…

И даже когда мы сейчас в Интернете пишем «Ор выше гор!» или говорим, что у нас «планов громадьё» – мы употребляем слова, созданные поэтом.

А некоторые окказионализмы давным-давно вошли в нашу речь и стали родными и привычными. Например, слово «общество» придумал Василий Тредиаковский. Николай Карамзин подарил нам слово «катастрофа», а Михайл Салтыков-Щедрин – «мягкотелость». Поэту Велимиру Хлебникову русский язык обязан словом «лётчик».

– Понятно, - пробормотала Оля. – Значит, чтобы разводить новые слова – нужно стать писателем или хотя бы журналистом. Или известным блогером…

- Не обязательно, – отозвался Олег. – Каждый из нас изобретает новые слова. Только происходит это в детстве.

Детский писатель Корней Чуковский заметил, что у детей есть огромная тяга к созданию новых слов. И к языковой игре. Он написал книжку «От двух до пяти», где собрал много интересных примеров таких детских окказионализмов. Среди них такие слова, как всехный, всколькером, красавлюсь, духлая, рукти, обсвечкана, распакетить и так далее.

Чуковский считал, что ребёнок от двух до пяти лет ведёт себя как гениальный лингвист, интуитивно чувствует законы языка и придумывает удивительно точные, яркие слова.

– Жаль только, что эти слова потом не остаются в языке, – улыбнулась Оля. – Их слышат обычно только родители детей.

– Ничего, – махнул рукой Олег. – В языке и без того хватает новых слов! Многие из них мы слышим каждый день. И появляются всё больше неологизмов. Можно сказать, что все мы так или иначе находимся посреди огромной фермы, где постоянно появляются на свет всё новые и новые слова. И наблюдать за ними очень интересно.

– Верно! – подтвердила Оля. – Ведь неологизмы – это слова, которые как будто находятся на грани. Они достаточно распространённые и употребляемые. Но в словарь ещё не попали, и у них есть эффект новизны. И ты постоянно задаёшься вопросом: войдут ли они в наш язык? Или просто затеряются? Или пропадут вместе с явлениями, которые они называют?

Зожник, маркетплейс, ковидный, гуглить, релакс, мимишный, френдзона, байопик… Насколько популярны эти слова сейчас и насколько они будут популярны через несколько лет? Будем ли мы использовать их или забудем? Это покажет только время.