Любимые животные русских писателей

Сегодня мы…

· Поговорим о питомцах русских поэтов и прозаиков.

· Узнаем, как влияли эти питомцы на творчество писателей.

Что может вдохновлять поэта или прозаика во время его творческой работы? Конечно же, природа – мы знаем множество чудесных образцов пейзажной лирики. Близкие люди, серьёзные потрясения, катаклизмы в обществе, произведения других авторов… А ещё животные. Да-да! У многих писателей были домашние любимцы – некоторые из них увековечены в произведениях, другие просто были бессловесными помощниками авторов, их верными спутниками в жизни.

«Собаки! – писал Николай Алексеевич Некрасов. – Да, я утверждаю, что голос собаки иногда слаще голоса дружбы». Писатель действительно был страстным собачником – и неудивительно, Некрасов с детства проводил время на охоте. Как только Некрасов достиг материального благополучия – он тут же завёл себе несколько легавых собак – в то время ещё редкую породу. Был у поэта и английский сеттер.

Если кто-то решался наведаться к редактору журнала «Современник» домой – посетителю навстречу выбегало до десяти собак. С собаками Некрасов постоянно возился, тревожился об их здоровье и переписывался с Тургеневым – ещё одним охотником и любителем собак.

А своего любимого пойнтера Фингала Некрасов даже увековечил в стихотворениях. Одно из них – «Крестьянские дети»:

Фингалушка скорчил серьёзную мину,

Под сено пожитки мои закопал,

С особым стараньем припрятал дичину,

У ног моих лёг – и сердито рычал.

Обширная область собачьей науки

Ему в совершенстве знакома была;

Он начал такие выделывать штуки,

Что публика с места сойти не могла...

Антон Павлович Чехов тоже держал собак. Но не охотничьих: в имении Мелихово у писателя жили две таксы. Их имена – Бром и Хина – явно были навеяны врачебным прошлым писателя. Бром и хинин в то время были одними из самых распространённых лекарств. Но Чехов дал таксам ещё и прозвища, и их стали звать Бромом Исаевичем и Хиной Марковной.

О приключениях такс Чехов с удовольствием упоминает в письмах:

«Таксы Бром и Хина здравствуют. Первый ловок и гибок, вежлив и чувствителен, вторая неуклюжа, толста, ленива и лукава. Первый любит птиц, вторая — тычет нос в землю. Оба любят плакать от избытка чувств. Понимают, за что их наказывают».

Был у писателя и более экзотические питомцы: с Цейлона Чехов привёз двух мангустов и пальмовую кошку. Чехов очень переживал о своих питомцах и, если покидал имение, то непременно справлялся в письмах об их здоровье. Однако животными так и не стали ручными: они рвали бумагу и обои, били посуду и кусались. Михаил Чехов, брат писателя, вспоминал:

«Когда к нам приходил кто-нибудь из гостей и оставлял в прихожей на окошке шляпу или перчатки, можно было смело ожидать, что мангуст найдёт способ туда проникнуть, вывернуть наизнанку перчатки и разорвать их и сделать кое-что неприличное в цилиндр».

Последней каплей стало происшествие с мамой Антона Павловича, которую мангуст ночью укусил за нос. После этого Чехов написал письмо в зоосад с просьбой принять у него мангуста. В обмен на зверька Чеховым вручили один билет на посещение зоопарка. Этим билетом воспользовалась сестра Чехова, Маша. Она навестила и мангуста, который умудрился протянуть лапки через решётку и украсть у бывшей хозяйки из причёски гребешок.

Ещё одним любителем собак был Владимир Маяковский. В одной из своих поэм он писал:

Я люблю зверье.

Увидишь собачонку —

тут у булочной одна —

сплошная плешь, —

из себя

и то готов достать печёнку.

Мне не жалко, дорогая,

ешь!

Из поездки во Францию Маяковский вернулся с французским бульдогом – самой модной породой в то время. Собаку назвали Булькой, и поэт повсюду старался её брать с собой. Щенков Бульки поэт выхаживал, а потом пристраивал по знакомым и соседям. Верная Булька долго жила у Маяковского, была для него членом его семьи и даже в день смерти оставалась вместе с поэтом.

Ещё одним любителем животных был писатель Александр Иванович Куприн. На своей усадьбе в Гатчине он держал даже обезьянку по имени Мария Ивановна. Подарили эту обезьянку писателю знакомые – скорее всего, чтобы от неё избавиться. Причём, это была не просто мартышка, а обезьяна из породы павианов – а павианы славятся своим дурным характером. В своём очерке, который так и называется, «Мария Ивановна», Куприн рассказывает о привычках обезьянки и её о её судьбе. Конечно, держать обезьяну в доме было нелегко: она не терпела женщин, постоянно портила мебель и была нечистоплотной. Куприн пишет:

«Когда настали холода и пришлось её перевести в комнату, тогда нам всем житья не стало от неё. Она ободрала все обои вокруг себя, разбила стекло, перебила посуду, опрокинула верхний этаж буфета, разломала на кусочки венский стул... и поломала и перегрызла все детские игрушки».

В конце концов Куприн был вынужден отдать обезьянку знакомому цирковому артисту, который обучил её разным трюкам. На репетициях Мария Ивановна вела себя образцово, но во время выступления кинулась на даму в модном платье с отделкой мехом, сорвала с дамы юбку и укусила за ногу. После этого обезьянку передали в зоосад.

Но настоящими любимцами Куприна были сенбернары – их в усадьбе писателя жило сразу восемь. Очень любил Куприн и своего меделяна Сапсана. Меделянская порода собак – это вымершая древнерусская порода. Эти собаки были одни из самых больших в мире, и сам Куприн описывал своего пса так:

«необычайной красоты и силы пёс красно-песочной масти, весом свыше шести пудов» – то есть, в собаке было около ста килограммов веса!

Сапсан как-то раз спас маленькую дочь Куприна от бешеной собаки. После этого писатель написал рассказ «Сапсан» от лица своего питомца:

«Я сжался, выждал краткий, точный миг и одним скачком опрокинул пёструю на землю. Потом поднял за шиворот на воздух и встряхнул. Она легла на землю без движения, плоская и теперь совсем нестрашная. Но Маленькая очень перепугалась. Я привёл её домой. Всю дорогу она держала меня за ухо и прижималась ко мне, и я чувствовал, как дрожало её маленькое тельце. Не бойся, моя Маленькая. Когда я с тобой, то ни один зверь, ни один человек на свете не посмеет тебя обидеть».

Но не все писатели были собачниками. Любителей кошек среди них тоже предостаточно. Например, Надежда Лохвицкая, которая творила под псевдонимом Тэффи.

«Я просто не понимаю, как можно не любить кошек, — говорила Тэффи. — Для меня человек, не любящий кошек, всегда подозрителен, с изъяном, наверное. Неполноценный. […] Люди для меня делятся на тех, кто любит кошек, и кто их не любит”.

Кошек Тэффи настолько любила, что когда её пригласили на трехсотлетие дома Романовых, она явилась в императорский дворец в сопровождении пяти кошек. Кошки постоянно присутствуют в творчестве Тэффи: это и рассказы “Кошки”, “Ещё о них”, “Кошки господина Фуртенау” и даже стихи.

И кто чудесней всех чудес,

Небесней всех небес?

Кто шубу носит круглый год

И упоительно поёт?

Кто это? Это – кот.

Кошек Тэффи считала крайне умными и талантливыми – а они навещали её в болезни и в горестях. И если Тэффи о чём-то и сожалела в эмиграции в Биарицце – то исключительно о том, что нельзя завести кошку: у писательницы было плохо с деньгами, и она не решилась бы кормить домашнее животное тем же, чем питалась сама. Но всё-таки в свои последние годы жизни в Париже Тэффи завела себе большого и важного кота. Он немного примирял её с чужбиной.

 Отчаянным кошатником был Иосиф Бродский, который и себя считал немного котом: разговор с друзьями по телефону поэт завершал лаконичным и нежным “мяу”. Бродский буквально боготворил кошек, считал их своим тотемом, символом. Он признавался друзьям, что хочет стать “пушистой прелестью” после смерти, он давал котятам друзей имена и как-то раз даже поучаствовал в выпуске дружеского новогоднего журнала, посвященного своему “крестнику” – коту Пасику. Поэт сочинил для журнала оду:

О синеглазый, славный Пасик!

Побудь со мной, побудь хоть часик.

Смятенный дух с его ворчаньем

Смири своим святым урчаньем.

Позволь тебя погладить, то есть

Воспеть тем самым шерсть и доблесть.

Весь, так сказать, триумф природы,

О честь и цвет твоей породы!

Коты постоянно жили у Бродского в Ленинграде. А после эмиграции поэта в США, его одиночество долго скрашивал кот по имени Миссисипи. А когда поэт женился, его жена Мария звала котами и поэта, и его питомца: “Эй, коты, идите сюда!” Журналистам, которым Бродский хотел выказать особое уважение, он предлагал: “Хотите, я разбужу для вас кота?”

Кошки оставили след и в творчестве поэта. Он писал шуточные стихи, в которых видна перекличка с баснями Крылова и сказками Корнея Чуковского: “Слон и Маруська”, “Самсон, домашний кот”. А одно из самых своих пронзительных стихотворений Бродский написал в шестнадцать лет – о старом бродячем коте:

Он был тощим, облезлым, рыжим,

Грязь помоек его покрывала.

Он скитался по ржавым крышам,

А ночами сидел в подвалах.

Стихотворение это – не только о трудной кошачьей судьбе. В нем можно увидеть и скорбь о недостатке любви и о несовершенстве мира:

Потому что его не жалели.

Потому что его не любили.

Потому что выпали зубы.

Потому что в ушах нарывы.

Почему некрасивых не любят.

Кто-то должен любить некрасивых.

Постоянно жили коты и у Марины Цветаевой. Одному из них – серому пушистому красавцу по имени Атос, она даже позволяла лежать на письменном столе:

«Огромный кот возлежит на спине, чуть извернувшись, лапы — кверху, наслаждаясь сном, как только кошки умеют. Отрешённо. Самозабвенно».

Кошек Цветаева считала воплощением грации и свободолюбия. В стихотворении «Кошки» она рассуждает о том, что никакие ласки и лакомства не позволят по-настоящему приручить кошку:

Смешно, не правда ли, поэт,

Их обучать домашней роли.

Они бегут от рабской доли:

В кошачьем сердце рабства нет!

Но другие стихотворения наполнены искренней нежностью и любовью к питомцам. Например, стихотворение «Собаки спущены с цепи» посвящено одному из любимцев поэтессы – маленькому котёнку:

Свернись в оранжевый клубок

Мурлыкающим телом,

Спи, мой кошачий голубок,

Мой рыжий с белым!

Ты пахнешь шерстью и зимой,

Ты — вся моя утеха,

Переливающийся мой

Комочек меха.

Ещё одним великим кошатником был поэт Владислав Ходасевич.

Сам он утверждал, что первыми его словами в детстве были «кыс, кыс!» Любимцем Ходасевича был его кот Мурр – явно названный так в честь романа Гофмана «Житейские воззрения кота Мурра». Чёрный Мурр обожал играть с хозяином в прятки, носился по комнатам, прячась за двери и портьеры и заставлял поэта его отыскивать. Когда в конце концов Мурр умер, его утрату Ходасевич переживал как смерть настоящего друга. Он написал трогательное стихотворение о посмертии, в котором поместил кота в Элизиум – так в античной Греции называлась область подземного мира, где жили праведники.

И верится тогда: под элизейской сетью

Дерев невянущих – мы встретимся опять,

Два друга любящих, две тени, чтобы третью,

Равно нам милую, любовно поджидать.

У Ходасевича были и другие кошки – и особенно интересны их имена. Персидский дымчатый Наль был назван в честь царя из древнего индийского эпоса. Герцог Булонский получил своё имя из-за того, что Ходасевич жил в Булони, во Франции. Были у него и Граф Четырёхтрубный, и Маркиз Карабасский. Ходасевич поддерживал дружбу и с котами своих друзей:

«…нет ничего более трогательного, чем кошачья дружба. Она проявляется в особенности тогда, когда плохи ваши обстоятельства или тяжело у вас на душе. Положительно могу утверждать, что стоило мне быть расстроенным — кот, до этой минуты не обращавший на меня внимания, тотчас приходил ласкаться. Это кошачье участие всегда исполняет меня глубокого умиления».

О питомцах русских или зарубежных писателей можно говорить ещё много. Очень для многих прозаиков и поэтов животные были друзьями, утешением в горе, источником вдохновения. И на страницах бессмертных произведений мы можем рассмотреть следы мягких лап.