Писатели и их удивительные увлечения

Сегодня мы…

· Поговорим о том, как писатели проводили свободное время.

· Узнаем о хобби русских писателей.

Как мы представляем себе русских классиков? Обычно они нам видятся респектабельными людьми, которые целыми днями пишут книги или что-нибудь читают. Возможно, иногда отправляются на охоту или в литературный салон. Однако писатели – живые люди, и у них, как и у всех людей есть свои увлечения. Некоторые из них помогают творить. Другие просто очень интересны.

О страсти Михаила Юрьевича Лермонтова к живописи обычно упоминают, но не говорят подробно. А между тем, рисованием Лермонтов увлекался на протяжении всей своей недолгой жизни. Он писал пейзажи, портреты, рисовал жанровые сцены и иногда даже карикатуры!

Одним из учителей Лермонтова в живописи был художник Пётр Заболотский – тот самый, который создал два портрета поэта.

Александра Верещагина писала Лермонтову: «…Что касается вашего рисования, говорят, что вы делаете удивительные успехи, и я этому охотно верю; умоляю, Мишель, не забрасывайте этот дар, картина, которую вы прислали Алексею, очаровательна».

Лермонтов создал множество акварелей. Писал он и маслом, и гуашью, и карандашом. Лучшие работы поэта связаны с Кавказом – это романтичные виды гор, зарисовки из кавказской жизни.

Рисовал Лермонтов и иллюстрации к собственным произведениям.

А вот Александр Сергеевич Пушкин сочетал различные увлечения. Он обожал цыганское пение, отлично фехтовал и был заядлым книголюбом. Но настоящим хобби для поэта внезапно стал… английский бокс. Одним из кумиров Пушкина был английский поэт Байрон, который занимался боксом настолько серьёзно, что побеждал иногда лучшего боксёра в Англии.

Вот что писал Байрон:

«Со всех точек зрения, в особенности в отношении здоровья, бокс – это превосходный вид спорта. Он и лучше, и сильней действует на организм, чем какой-либо другой. Фехтование никогда меня до такой степени не тренировало и не прорабатывало так мускулатуры».

Пушкин, который живо интересовался биографией Байрона, тоже решил заниматься боксом. Однако в России это увлечение ещё не было популярным. Поэтому поэт учился боксировать самостоятельно, по французским книгам, которые он сам и переводил. Пушкин не только боксировал сам, но и научил английскому боксу своего друга Петра Вяземского.

А вот Николай Гоголь избрал для себя совсем другое хобби. Он со всей серьёзностью занимался… рукоделием! Например, шил себе батистовые платки, вязал на спицах и вышивал крестиком. Для своих четырёх сестёр Гоголь занимался раскройкой платьев.

Ещё одним увлечением писателя была кулинария: он с удовольствием угощал своих гостей самодельными галушками и варениками. Было у писателя и коронное блюдо: козье молоко, которое он варил по особому рецепту, с добавлением рома. Это блюдо Гоголь в шутку называл гоголь-моголем. Хотя вообще-то у настоящего гоголь-моголя совсем другой рецепт.

Ещё писатель с удовольствием коллекционировал миниатюрные книги. Причём, их содержание его не интересовало: Гоголя завораживал именно размер, и чем меньше была книга – тем лучше. Временами он тратил на такие книги серьёзные суммы, хотя читать их и не собирался. Например, как-то раз Гоголь выписал математическую энциклопедию форматом в одну шестнадцатую листа. Хотя совершенно не увлекался точными науками.

Антона Павловича Чехова интересовала коллекция другого рода. Он собирал забавные фамилии. В его коллекции были такие фамилии, как Зевуля, Рыцерборский, Верстак, Свинчутка и так далее. Теперь понятно, откуда Чехов брал фамилии для своих произведений!

Ещё Чехов был страстным филателистом – он собирал почтовые марки. Во всех своих путешествиях писатель старался покупать марки. Кроме того, он лично снимал марки с конвертов писем, которые присылали ему друзья или поклонника. За всю свою жизнь Чехов собрал около пятнадцати тысяч марок. Эта коллекция теперь хранится в Доме-музее писателя в Ялте.

Здесь же, в Ялте, можно увидеть и память о другом хобби Чехова. Писатель очень любил свой сад: постоянно рассказывал о растениях в нём. Когда Чехов приобрёл имение Мелихово, то в первый же год успел высадить в нём 60 вишен, 80 яблонь и 100 кустов сирени.

Но после труда в саду хочется отдохнуть в кругу семьи. И здесь на помощь приходили настольные игры – ещё одно увлечение Чехова. Собираясь за одним столом, Чеховы и их гости охотно играли в лото. При этом со всех сторон сыпались смех и непрерывные шутки.

Кроме того, Чехов увлекался рыбалкой. Как и драматург Александр Николаевич Островский, который не просто сам ловил рыбу, но и подробно описывал секреты рыбной ловли для своих друзей, которые были не такими удачливыми рыбаками. Когда Островский жил в Москве, он ловил рыбу в Борисовских трудах.

А ещё драматург, если выдавалась свободная минутка, любил постоять за верстаком. Островский был отличным резчиком по дереву, и даже в его доме была оборудована небольшая мастерская со всеми необходимыми инструментами.

Русские писатели вообще были привычными к ручному труду. Особенно в этом плане отличился Лев Толстой. После того, как он увлёкся опрощением, Толстой начал особое внимание уделять простой крестьянской работе. Граф, например, выходил пахать в поле. При этом иногда пахал на себе: выпрягал лошадь и сам тянул плуг.

А ещё Толстой решил научиться мастерить сапоги! Его сын Илья так вспоминал об этом:

«Не знаю, откуда он разыскал себе сапожника, скромного чернобородого человека, типа положительных мастеровых, накупил инструментов, товару <…> В определённые часы приходил сапожник, учитель с учеником садились рядом на низеньких табуретках, и начиналась работа: всучивание щетинки, тачание, выколачивание задника, прибивание подошвы, набор каблука и так далее».

Правда, хорошие сапоги у Толстого получились далеко не сразу, и даже его жена отмечала, что «калоша прегрубо сшита и фасон безобразный». Но писателя подбодрил Афанасий Афанасьевич Фет: он заказал у Толстого пару сапог, нашёл их очень удобными и даже выдал писателю шутливое свидетельство:

«настоящая пара ботинок на толстых подошвах, невысоких каблуках и с округлёнными носками, сшита по заказу моему для меня же автором "Войны и мира" Графом Львом Николаевичем Толстым, каковую он и принёс мне ко мне вечером 8-го Января сего года и получил за неё с меня 6 рублей». Свидетельство заверялось приложением герба и печати.

Но вообще-то, Толстой шил обувь не на продажу. Он носил сапоги своего пошива сам, раздаривал родичам и друзьям. Например, одну пару сапог он подарил своему зятю Сергею Сухотину. Правда, сапоги оказались неудобными, так что Сухотин проносил их только два дня. А потом поставил на полку рядом с собранием сочинений Льва Толстого и подписал: «Последнее произведение графа Толстого». Толстой не обиделся и даже заметил в ответ: «В таком случае, это моё лучшее произведение».

Не был равнодушен Лев Николаевич и к спорту: он постоянно занимался гимнастикой и даже в семьдесят лет покупал гири, чтобы с ними упражняться. Толстой любил много ходить пешком и несколько раз добирался из Москвы в Ясную Поляну – преодолевая при этом по 200 километров!

Но настоящим увлечением Толстого внезапно стал… велосипед! Толстой научился кататься в шестьдесят семь лет, и общественность с восторгом встретила его новое хобби. Один из московских журналов сообщал:

«На прошлой неделе мы видели его катающимся в манеже в своей традиционной блузе. Искусство владеть велосипедом графу далось очень легко, и теперь он ездит совершенно свободно».

Правда, крестьян Толстого изумляло поведение уже пожилого графа. Но это писателя не смущало: он обучал езде на велосипеде и своих детей и внуков.

Ещё одним большим любителем спортивных дисциплин был писатель Александр Иванович Куприн, о котором Толстой отзывался, как о «мускулистом, приятном силаче».

Куприн и правда ценил силачей: у него вызывали трепет выступления борцов-тяжелоатлетов в цирке. Писатель был знаком с такими знаменитыми силачами, как Иван Поддубный и Иван Заикин. Заикин, который потом станет не только силачом, но ещё и знаменитым авиатором, в те времена ещё не был грамотным. И Куприн обучил его читать и писать – чтобы можно было обмениваться письмами.

Одновременно с Заикиным Куприн заразился и желанием летать. Писатель увидел один из первых публичных полётов на аэроплане. Полёт прошёл не слишком успешно и закончился крушением. Но Куприн и Заикин всё-таки решили, что непременно должны подняться в воздух.

После того, как Заикин прошёл курсы авиаторов, он совершал серию показательных полётов по России. Однажды на трибуне оказался и Куприн. Позже он вспоминал:

«В это время, бог знает почему, я поднял руку кверху и помахал кистью руки. Заметив это, Заикин наивно и добродушно размял толпу, подошёл ко мне и сказал: „Ну, что ж, Лексантра Иваныч, полетим?“»

 Этот полёт оказался роковым. Ветер понёс самолёт прямо на огромную толпу народа. В очерке «Мой полёт» Куприн вспоминал:

«Только впоследствии я узнал, что Заикин в эту критическую секунду сохранил полное хладнокровие. Он успел рассчитать, что лучше пожертвовать аэропланом и двумя людьми, чем произвести панику и, может быть, стать виновником нескольких человеческих жизней. Он очень круто повернул налево… И затем я услышал только треск и увидел, как мой пилот упал на землю».

И пилот, и пассажир остались после крушения живы и целы. Но Заикин после этого случая решил больше не подниматься в небо и продолжил бороться на арене. А Куприн, хотя и не летал больше на самолётах, совершал полёты на воздушных шарах и спускался в море в водолазном костюме.

Куприн навсегда сохранил восторженное отношение к «людям воздуха» и написал о них немало произведений.

Но не все писатели были такими экстремалами. Многие из них предпочитали самый интеллектуальный из всех видов спорта – шахматы. Шахматами увлекался французский писатель и философ Вольтер. Шахматы были страстью Ивана Сергеевича Тургенева. В письмах у Тургенева постоянно встречаются упоминания этой игры. Например, он писал другу:

«Знаете ли, в чём состоит главное моё занятие? Играю в шахматы с соседями или даже один, разбираю шахматные игры по книгам».

В России Тургенев частенько встречался за шахматной доской со Львом Толстым. Увлечение писателя нашло и отражение в его творчестве. Например, в романе «Отцы и дети» Аркадий отличается «уверенностью опытного шахматного игрока, который предвидел опасный, по-видимому, ход противника».

Ещё одним любителем шахмат был Владимир Набоков. Он посвящал много времени составлению шахматных задач. А игра в шахматы казалась ему похожей на сочинение художественного произведения. Шахматам посвящён один из самых известных романов Набокова – «Защита Лужина».

В биографиях знаменитых писателей можно отыскать множество примеров интересных хобби.

Например, Николай Некрасов, страстный охотник, собирал ружья, и их в его коллекции насчитывалось шестьдесят четыре штуки! Михаил Пришвин был увлечённым фотографом и называл себя «художником света». А Евгений Петров, соавтор Ильи Ильфа, собирал коллекцию конвертов. И делал это очень оригинальным способом: писатель отправлял письма в разные страны на несуществующие адреса – и потом получал конверт обратно, но уже с разноцветными штампами. Владимир Набоков, помимо шахмат, увлекался собиранием бабочек, а Марк Твен был ещё и страстным изобретателем. Александр Грибоедов и Борис Пастернак были ещё и композиторами, сочиняли замечательные произведения.

И это позволяет нам понять, что писатели черпали своё вдохновение в окружающем мире, пытались узнать о нём как можно больше, исследовать его с разных сторон. И сами были крайне разносторонними личностями.