Материал по музыке "Йозеф Гайдн. Первый венский классик"

На протяжении XVIII века в Европе было написано множество музыкальных произведений. Но если бы не три гения – Гайдн, Моцарт и Бетховен, вряд ли все эти сочинения удостоились бы внимания потомков. Чтобы выделить Гайдна, Моцарта и Бетховена, чтобы подчеркнуть особую роль в истории музыкальной культуры, их назвали венскими классиками, а созданную ими музыкальную традицию – венской классической школой.

Судьба распорядилась так, что эти три гения как будто следуют друг за другом, принимая из рук предшественника «музыкальную эстафету». Йозеф Гайдн стал первым из знаменитых «венских классиков». И Моцарт, и Бетховен бесконечно уважали его и считали своим учителем.

Гайдн принадлежит поколению предреволюционному. В своих лучших творениях он создал музыкальный портрет простодушного героя – человека труда, который своим упорным постоянством преодолевает все препятствия. Гайдн был в высшей степени наделен прекрасными качествами своего поколения – тонким чувством юмора и мудростью; Гайдн никогда не требовал от жизни слишком многого и во всем видел светлые стороны.

Франц Йозеф Гайдн родился 31 марта (крещен 1 апреля) 1732 г. в Австрии, в местечке Рорау, расположенном неподалеку от венгерской границы. Прежде считалось, что род Гайднов – хорватский (якобы они бежали в Австрию от турков) , но впоследствии исследователи выяснили, что иных кровей, кроме австрийских, в жилах Гайднов никогда не текло.

Предки композитора не имели отношения ни к искусству, ни к умственным занятиям. Они растили хлеб, делали вино и мастерили колеса для карет и повозок. Их девизом было: «Трудись – и преуспеешь!» Дед Гайдна по материнской линии Лоренц Келер дважды поднимал из руин свой дом, сожженный во время венгерских восстаний против австрийского владычества; сельчане заметили упорство и честность Келера и выбрали его главой местной администрации. Этот почетный пост он передал Матиасу Гайдну, отцу композитора, который был знатным фермером и виноделом, лучшим в округе каретником и к тому же знал, как сохранить и приумножить казну. Трезвый расчет и бережливость всегда отличали семью Гайдна; мать композитора Анна-Мария Келер до замужества была поварихой в графском доме, а в своем собственном слыла прекрасной хозяйкой, была примером религиозного смирения, а сыновей Йозефа и Михаэля мечтала видеть священниками.

Каретник Матиас Гайдн любил вечерами поиграть на цитре, деревенском родственнике лютни, и маленький Йозеф с энтузиазмом подтягивал мелодию, причем голос его был так чист и силен, а пение так искренне, что заслушивались все соседи. Родители не могли не заметить музыкальности сына и с тяжелым сердцем приняли решение отдать его учиться музыке – в неполных шесть лет мальчик покинул родительский дом, чтобы поселиться в семье дальнего родственника Матиаса Франка, ректора школы в Хайнбурге.

Вскоре Гайдн без особого труда выучился играть на скрипке и клавире, во множестве переписывал партитуры для Франка и даже изрядно играл на барабане, сопровождая праздничные церковные службы. К тому же он выполнял роль маленького слуги, который помогал на кухне и ухаживал за младшими детьми в большой и бедной семье. Ему же самому частенько доставались подзатыльники вместо еды, и, вспоминая свое детство в Хайнбурге, знаменитый композитор Йозеф Гайдн писал: «Я не мог не заметить, к своему величайшему огорчению, что я становился очень грязен, и, хотя я очень высоко ценил свою маленькую персону, я не мог избежать пятен на одежде, которых я очень стыдился, - надо сказать, что выглядел я в то время как настоящий оборвыш!»

Среди подзатыльников и грязной домашней работы музыкальные занятия шли своим чередом. Маленький Гайдн стал искусным певчим. В 1740 г. произошло событие, определившее всю его дальнейшую судьбу – Георг Ройтер, капельмейстер при соборе св. Стефана в Вене, взял его в капеллу, где Гайдн пел в хоре и обучался игре на скрипке и клавесине.

Оставляя Хайнбург, Гайдн не должен был жалеть ни о чем: его жизнь в доме Франка так мало походила на детство балованного мальчика, о котором заботятся любящие родственники! Однако впоследствии, будучи взрослым, он по достоинству оценил вклад Франка в свое воспитание: «Я буду благодарен этому человеку, пока я жив, - писал Гайдн, - и благодарность моя к нему происходит оттого, что он постоянно держал меня за работой». Так, уже в детстве Гайдн превыше всего ценил труд и не склонен был жалеть свою особу: в его глазах результат работы всегда был достойным оправданием затраченных усилий.

Венский капельмейстер Георг Ройтер еще менее походил на благодетеля, чем Матиас Франк. Благополучие юных певчих занимало его куда меньше, чем свое собственное. Мальчиков-хористов держали в черном теле, плохо кормили и заставляли очень много петь. Они пели по две службы в день по будням, еще больше по праздникам, их приглашали на частные концерты в дома вельмож и к императорскому двору, на дипломатические рауты и похороны важных лиц. Их музыкальные занятия были привязаны к повседневным обязанностям: они должны были прекрасно читать с листа любую музыку, немного играть на клавире, дабы помочь себе в разучивании партий, и слегка аккомпанировать на скрипке и органе. Если бы не щедрость вельмож, устраивающих после концертов пышные обеды, то в пору было бы побираться на улицах Вены – так скуден был паек маленьких музыкантов!

Главным учителем юного Йозефа был музыкальный опыт. «Настоящих педагогов у меня никогда не было, - вспоминал он впоследствии. – Я всегда начинал с практической стороны дела. Так было в пении, так было в игре на инструментах, а потом в композиции. Я слушал больше, чем изучал, но слушал я прекраснейшую музыку, а ее, слава Богу, было в мое время так много! Я слушал внимательно и старался взять на заметку все, что мне наиболее нравилось. И так понемногу мои знания росли и мои способности развивались».

В 1749 г. у Гайдна начал ломаться голос. Исполнять сольные сопрановые партии он больше не мог, и его безжалостно, использовав первый же предлог (какую-то его мальчишескую выходку) , вышвырнули из хора. Место солиста занял младший брат Йозефа Михаэль, поступивший в капеллу четырьмя годами ранее.

Так началась вторая глава жизни Йозефа Гайдна, которую с полным основанием можно назвать «В людях». Юноша оказался предоставлен самому себе в огромной Вене – без средств к существованию, не зная, где преклонить голову. Он хватался за любую возможность заработать: играл на скрипке на свадьбах и иных торжествах, переписывал ноты, давал уроки музыки. Все это приносило весьма скромный и – главное – нерегулярный доход. Писать собственную музыку ему приходилось урывками. «Я сочинял преимущественно по ночам, не зная, имею ли я какой-либо дар к композиции или нет, и записывал свою музыку усердно, но не совсем правильно». Так продолжалось до тех пор, пока наш герой не познакомился с итальянским композитором и учителем пения Никола Порпорой. Гайдн аккомпанировал ему во время уроков, а вскоре стал его секретарем, вместо вознаграждения получая ценные уроки композиции. Порпора принял участие в судьбе талантливого ученика и добыл ему несколько уроков в аристократических семьях, в частности – в семье князя Карла Йозефа фон Фюрнберга. С 1755 г. Гайдн – частый гость в его доме.

В 1758 г. князь порекомендовал Гайдна чешскому графу Фердинанду Максимилиану фон Морцину, и тот принял его на должность капельмейстера и композитора. О большем молодой музыкант не мог и мечтать. У графа был прекрасный оркестр, игравший зимой в Вене, а летом переезжавший вслед за своим покровителем в его замок Лукавец. Именно там, на графской «даче», Гайдн написал свою первую симфонию, исполнение которой принесло ему настоящее признание.

После того как граф Морцин разорился, Гайдн стал служить у князей Эстерхази. 1 февраля 1761 года он вступил в должность заместителя капельмейстера в замке Эйзенштадт. Прослужил более тридцати лет – почти всю свою сознательную композиторскую жизнь.

В эти годы Гайдн, засучив рукава, писал инструментальную музыку: дуэты, трио, квартеты, концерты и симфонии. Все важные визиты, дни рождения членов фамилии Эстерхази и другие торжества отмечались во дворце по нескольку дней. Празднество обыкновенно завершалось представлением новой оперы придворного капельмейстера. Спрос с Гайдна был велик. Но зато и условия для работы ему предоставили великолепные. Сам он писал об этом так: «Я, как руководитель оркестра, мог экспериментировать, выяснять, что усиливает впечатление, а что его ослабляет, и, следовательно, мог дорабатывать написанное, улучшать, переставлять фрагменты, изымать их… Я был отрезан от мира, никто вокруг не мог мешать или досаждать мне».

В 1781 г. в Вене Гайдн повстречался с Моцартом – с тех пор композиторов связывало глубокое взаимное уважение. Слава Гайдна росла, он стал знаменит по всей Европе, однако жил по-прежнему у князя Эстерхази. В какой-то момент роскошный княжеский дворец показался ему золотой клеткой. Читая гайдновские письма этого периода, мы то и дело встречаем его сетования на то, что он изолирован от внешнего музыкального мира, что ему никак не удается «посостязаться» с другими композиторами. Благоприятная для подобного состязания ситуация сложилась лишь в 1790 г. , когда умерли Елизавета Эстерхази и Миклош Великолепный. Антон Эстерхази, их сын, совершенно не интересовался музыкой и распустил великолепный княжеский оркестр, оставив Гайдна «министром без портфеля» - на жалком годовом жалованье в 400 форинтов. Теперь композитор имел полное моральное право располагать собой, и когда английский импресарио Иоганн Петер Заломон пригласил его в Англию, он немедленно согласился. Перед отъездом Гайдн в последний раз встретился с Моцартом, тот пытался отговорить его от поездки: «У Вас нет воспитания для большого света, Вы плохо знаете языки». «О! – ответил Гайдн. – Мой язык понимают во всем мире».

В Лондоне Гайдн имел необыкновенный успех, и его произведения завоевали огромную популярность. 8 июля 1791 г. он получил степень почетного доктора Оксфордского университета. Во время торжественной церемонии исполняли его симфонию, получившую благодаря этому название Оксфордской.

Летом 1792 г. Гайдн вернулся в Вену. Вскоре к нему явился молодой Бетховен и без обиняков попросился в ученики. Гайдн принял его вполне радушно, но молодой композитор был слишком оригинален, и наш герой, при всем уважении к его дарованию, несколько охладел к нему. В 1794-95 г. г. Гайдн совершил еще одно «турне» по Англии и приехал домой, увенчанный всеми мыслимыми лаврами. C 1796 г. Гайдн жил в основном в Вене, приезжая летом в Эстерхаузу, где был воссоздан оркестр князя Николая II. К этому моменту Гайдн достиг вершины творчества, написав оратории «Сотворение мира» (1796-1798) и «Времена года» (1799-1801) . В последний раз он вышел на сцену 27 марта 1808 г. на премьере «Сотворение мира» в честь дня его рождения в Венском университете.

Последние годы жизни Гайдн провел в уединении, в кругу друзей и немногочисленных слуг. Несмотря на преклонный возраст, он и теперь подчинялся строгой дисциплине: вставал в шесть утра, облачался в камзол и завитой парик и принимал посетителей, которые прибывали к нему со всей Европы. Он всегда рад был ободрить и поддержать тех, кто посвятил себя служению музыке. Оглядываясь на свой путь, он говорил: «На земле так мало веселых и довольных людей, повсюду их подстерегают заботы и горе. Быть может, твой труд станет источником, из коего озабоченный и обремененный делами человек почерпнет на несколько мгновений покой и отдых!»

В последние дни жизни, в 1809 г. , когда наполеоновские войска вошли в Вену, Гайдн делал то же, что и всегда, - ободрял и поддерживал окружающих, говоря: «Дети мои, не бойтесь; там, где Гайдн, ничего плохого с вами не случится». Перед смертью он три раза, торжественно и чинно, сыграл австрийский гимн на зло неприятелю: даже сейчас, разбитый и больной, он сумел исполнить свой долг так, как он его понимал в данную минуту.

Гайдн умер 31 мая 1809 г. в возрасте 77 лет и похоронен на кладбище Хундстурмен. На официальном поминовении 15 июня в венской Шотландской церкви исполняли Реквием Моцарта. Через некоторое время могила Гайдна была тайно раскопана, а его череп похищен для медицинского изучения. Только в 1954 г. его положили к останкам.

На его могиле было начертано его любимое изречение из Горация: «Non omnis moriar», что означает: «Не все умирает».

Весь материал – смотрите документ.

Йозеф Гайдн.

Первый венский классик

(1732 – 1809)

На протяжении XVIII века в Европе было написано множество музыкальных произведений. Но если бы не три гения – Гайдн, Моцарт и Бетховен, вряд ли все эти сочинения удостоились бы внимания потомков. Чтобы выделить Гайдна, Моцарта и Бетховена, чтобы подчеркнуть особую роль в истории музыкальной культуры, их назвали венскими классиками, а созданную ими музыкальную традицию – венской классической школой.

Судьба распорядилась так, что эти три гения как будто следуют друг за другом, принимая из рук предшественника «музыкальную эстафету». Йозеф Гайдн стал первым из знаменитых «венских классиков». И Моцарт, и Бетховен бесконечно уважали его и считали своим учителем.

Гайдн принадлежит поколению предреволюционному. В своих лучших творениях он создал музыкальный портрет простодушного героя – человека труда, который своим упорным постоянством преодолевает все препятствия. Гайдн был в высшей степени наделен прекрасными качествами своего поколения – тонким чувством юмора и мудростью; Гайдн никогда не требовал от жизни слишком многого и во всем видел светлые стороны.

Франц Йозеф Гайдн родился 31 марта (крещен 1 апреля) 1732 г. в Австрии, в местечке Рорау, расположенном неподалеку от венгерской границы. Прежде считалось, что род Гайднов – хорватский (якобы они бежали в Австрию от турков), но впоследствии исследователи выяснили, что иных кровей, кроме австрийских, в жилах Гайднов никогда не текло.

Предки композитора не имели отношения ни к искусству, ни к умственным занятиям. Они растили хлеб, делали вино и мастерили колеса для карет и повозок. Их девизом было: «Трудись – и преуспеешь!» Дед Гайдна по материнской линии Лоренц Келер дважды поднимал из руин свой дом, сожженный во время венгерских восстаний против австрийского владычества; сельчане заметили упорство и честность Келера и выбрали его главой местной администрации. Этот почетный пост он передал Матиасу Гайдну, отцу композитора, который был знатным фермером и виноделом, лучшим в округе каретником и к тому же знал, как сохранить и приумножить казну. Трезвый расчет и бережливость всегда отличали семью Гайдна; мать композитора Анна-Мария Келер до замужества была поварихой в графском доме, а в своем собственном слыла прекрасной хозяйкой, была примером религиозного смирения, а сыновей Йозефа и Михаэля мечтала видеть священниками.

Каретник Матиас Гайдн любил вечерами поиграть на цитре, деревенском родственнике лютни, и маленький Йозеф с энтузиазмом подтягивал мелодию, причем голос его был так чист и силен, а пение так искренне, что заслушивались все соседи. Родители не могли не заметить музыкальности сына и с тяжелым сердцем приняли решение отдать его учиться музыке – в неполных шесть лет мальчик покинул родительский дом, чтобы поселиться в семье дальнего родственника Матиаса Франка, ректора школы в Хайнбурге.

Вскоре Гайдн без особого труда выучился играть на скрипке и клавире, во множестве переписывал партитуры для Франка и даже изрядно играл на барабане, сопровождая праздничные церковные службы. К тому же он выполнял роль маленького слуги, который помогал на кухне и ухаживал за младшими детьми в большой и бедной семье. Ему же самому частенько доставались подзатыльники вместо еды, и, вспоминая свое детство в Хайнбурге, знаменитый композитор Йозеф Гайдн писал: «Я не мог не заметить, к своему величайшему огорчению, что я становился очень грязен, и, хотя я очень высоко ценил свою маленькую персону, я не мог избежать пятен на одежде, которых я очень стыдился, - надо сказать, что выглядел я в то время как настоящий оборвыш!»

Среди подзатыльников и грязной домашней работы музыкальные занятия шли своим чередом. Маленький Гайдн стал искусным певчим. В 1740 г. произошло событие, определившее всю его дальнейшую судьбу – Георг Ройтер, капельмейстер при соборе св. Стефана в Вене, взял его в капеллу, где Гайдн пел в хоре и обучался игре на скрипке и клавесине.

Оставляя Хайнбург, Гайдн не должен был жалеть ни о чем: его жизнь в доме Франка так мало походила на детство балованного мальчика, о котором заботятся любящие родственники! Однако впоследствии, будучи взрослым, он по достоинству оценил вклад Франка в свое воспитание: «Я буду благодарен этому человеку, пока я жив, - писал Гайдн, - и благодарность моя к нему происходит оттого, что он постоянно держал меня за работой». Так, уже в детстве Гайдн превыше всего ценил труд и не склонен был жалеть свою особу: в его глазах результат работы всегда был достойным оправданием затраченных усилий.

Венский капельмейстер Георг Ройтер еще менее походил на благодетеля, чем Матиас Франк. Благополучие юных певчих занимало его куда меньше, чем свое собственное. Мальчиков-хористов держали в черном теле, плохо кормили и заставляли очень много петь. Они пели по две службы в день по будням, еще больше по праздникам, их приглашали на частные концерты в дома вельмож и к императорскому двору, на дипломатические рауты и похороны важных лиц. Их музыкальные занятия были привязаны к повседневным обязанностям: они должны были прекрасно читать с листа любую музыку, немного играть на клавире, дабы помочь себе в разучивании партий, и слегка аккомпанировать на скрипке и органе. Если бы не щедрость вельмож, устраивающих после концертов пышные обеды, то в пору было бы побираться на улицах Вены – так скуден был паек маленьких музыкантов!

Главным учителем юного Йозефа был музыкальный опыт. «Настоящих педагогов у меня никогда не было, - вспоминал он впоследствии. – Я всегда начинал с практической стороны дела. Так было в пении, так было в игре на инструментах, а потом в композиции. Я слушал больше, чем изучал, но слушал я прекраснейшую музыку, а ее, слава Богу, было в мое время так много! Я слушал внимательно и старался взять на заметку все, что мне наиболее нравилось. И так понемногу мои знания росли и мои способности развивались».

В 1749 г. у Гайдна начал ломаться голос. Исполнять сольные сопрановые партии он больше не мог, и его безжалостно, использовав первый же предлог (какую-то его мальчишескую выходку), вышвырнули из хора. Место солиста занял младший брат Йозефа Михаэль, поступивший в капеллу четырьмя годами ранее.

Так началась вторая глава жизни Йозефа Гайдна, которую с полным основанием можно назвать «В людях». Юноша оказался предоставлен самому себе в огромной Вене – без средств к существованию, не зная, где преклонить голову. Он хватался за любую возможность заработать: играл на скрипке на свадьбах и иных торжествах, переписывал ноты, давал уроки музыки. Все это приносило весьма скромный и – главное – нерегулярный доход. Писать собственную музыку ему приходилось урывками. «Я сочинял преимущественно по ночам, не зная, имею ли я какой-либо дар к композиции или нет, и записывал свою музыку усердно, но не совсем правильно». Так продолжалось до тех пор, пока наш герой не познакомился с итальянским композитором и учителем пения Никола Порпорой. Гайдн аккомпанировал ему во время уроков, а вскоре стал его секретарем, вместо вознаграждения получая ценные уроки композиции. Порпора принял участие в судьбе талантливого ученика и добыл ему несколько уроков в аристократических семьях, в частности – в семье князя Карла Йозефа фон Фюрнберга. С 1755 г. Гайдн – частый гость в его доме.

В 1758 г. князь порекомендовал Гайдна чешскому графу Фердинанду Максимилиану фон Морцину, и тот принял его на должность капельмейстера и композитора. О большем молодой музыкант не мог и мечтать. У графа был прекрасный оркестр, игравший зимой в Вене, а летом переезжавший вслед за своим покровителем в его замок Лукавец. Именно там, на графской «даче», Гайдн написал свою первую симфонию, исполнение которой принесло ему настоящее признание.

После того как граф Морцин разорился, Гайдн стал служить у князей Эстерхази. 1 февраля 1761 года он вступил в должность заместителя капельмейстера в замке Эйзенштадт. Прослужил более тридцати лет – почти всю свою сознательную композиторскую жизнь.

В эти годы Гайдн, засучив рукава, писал инструментальную музыку: дуэты, трио, квартеты, концерты и симфонии. Все важные визиты, дни рождения членов фамилии Эстерхази и другие торжества отмечались во дворце по нескольку дней. Празднество обыкновенно завершалось представлением новой оперы придворного капельмейстера. Спрос с Гайдна был велик. Но зато и условия для работы ему предоставили великолепные. Сам он писал об этом так: «Я, как руководитель оркестра, мог экспериментировать, выяснять, что усиливает впечатление, а что его ослабляет, и, следовательно, мог дорабатывать написанное, улучшать, переставлять фрагменты, изымать их… Я был отрезан от мира, никто вокруг не мог мешать или досаждать мне».

В 1781 г. в Вене Гайдн повстречался с Моцартом – с тех пор композиторов связывало глубокое взаимное уважение. Слава Гайдна росла, он стал знаменит по всей Европе, однако жил по-прежнему у князя Эстерхази. В какой-то момент роскошный княжеский дворец показался ему золотой клеткой. Читая гайдновские письма этого периода, мы то и дело встречаем его сетования на то, что он изолирован от внешнего музыкального мира, что ему никак не удается «посостязаться» с другими композиторами. Благоприятная для подобного состязания ситуация сложилась лишь в 1790 г., когда умерли Елизавета Эстерхази и Миклош Великолепный. Антон Эстерхази, их сын, совершенно не интересовался музыкой и распустил великолепный княжеский оркестр, оставив Гайдна «министром без портфеля» - на жалком годовом жалованье в 400 форинтов. Теперь композитор имел полное моральное право располагать собой, и когда английский импресарио Иоганн Петер Заломон пригласил его в Англию, он немедленно согласился. Перед отъездом Гайдн в последний раз встретился с Моцартом, тот пытался отговорить его от поездки: «У Вас нет воспитания для большого света, Вы плохо знаете языки». «О! – ответил Гайдн. – Мой язык понимают во всем мире».

В Лондоне Гайдн имел необыкновенный успех, и его произведения завоевали огромную популярность. 8 июля 1791 г. он получил степень почетного доктора Оксфордского университета. Во время торжественной церемонии исполняли его симфонию, получившую благодаря этому название Оксфордской.

Летом 1792 г. Гайдн вернулся в Вену. Вскоре к нему явился молодой Бетховен и без обиняков попросился в ученики. Гайдн принял его вполне радушно, но молодой композитор был слишком оригинален, и наш герой, при всем уважении к его дарованию, несколько охладел к нему. В 1794-95 г.г. Гайдн совершил еще одно «турне» по Англии и приехал домой, увенчанный всеми мыслимыми лаврами. C 1796 г. Гайдн жил в основном в Вене, приезжая летом в Эстерхаузу, где был воссоздан оркестр князя Николая II. К этому моменту Гайдн достиг вершины творчества, написав оратории «Сотворение мира» (1796-1798) и «Времена года» (1799-1801). В последний раз он вышел на сцену 27 марта 1808 г. на премьере «Сотворение мира» в честь дня его рождения в Венском университете.

Последние годы жизни Гайдн провел в уединении, в кругу друзей и немногочисленных слуг. Несмотря на преклонный возраст, он и теперь подчинялся строгой дисциплине: вставал в шесть утра, облачался в камзол и завитой парик и принимал посетителей, которые прибывали к нему со всей Европы. Он всегда рад был ободрить и поддержать тех, кто посвятил себя служению музыке. Оглядываясь на свой путь, он говорил: «На земле так мало веселых и довольных людей, повсюду их подстерегают заботы и горе. Быть может, твой труд станет источником, из коего озабоченный и обремененный делами человек почерпнет на несколько мгновений покой и отдых!»

В последние дни жизни, в 1809 г., когда наполеоновские войска вошли в Вену, Гайдн делал то же, что и всегда, - ободрял и поддерживал окружающих, говоря: «Дети мои, не бойтесь; там, где Гайдн, ничего плохого с вами не случится». Перед смертью он три раза, торжественно и чинно, сыграл австрийский гимн на зло неприятелю: даже сейчас, разбитый и больной, он сумел исполнить свой долг так, как он его понимал в данную минуту.

Гайдн умер 31 мая 1809 г. в возрасте 77 лет и похоронен на кладбище Хундстурмен. На официальном поминовении 15 июня в венской Шотландской церкви исполняли Реквием Моцарта. Через некоторое время могила Гайдна была тайно раскопана, а его череп похищен для медицинского изучения. Только в 1954 г. его положили к останкам.

На его могиле было начертано его любимое изречение из Горация: «Non omnis moriar», что означает: «Не все умирает».

Творчество

Почти во всех музыкальных жанрах Гайдн оставил выдающиеся произведения, но его родной стихией была инструментальная музыка. Он вошел в историю как «отец» классической сонаты, симфонии и квартета.

Он хорошо знал музыку старой венской и мангеймской школ, а также творчество современных итальянских мастеров. Под влиянием Карла Филиппа Эмануэля Баха, чьи произведения он тщательно изучал и любил, Гайдн обрел свой неповторимый почерк и к 50-ти годам уже стал признанным классиком в области инструментальной музыки. Благодаря уникальной одаренности, а еще более необыкновенному усердию, Гайдн был очень продуктивным композитором.

Помимо инструментальных произведений Гайдн создавал также музыку для оперного и кукольного театра при дворе Эстерхази. В последний период творчества он почти отказался от инструментальных жанров, отдав предпочтение вокальным.

Музыка для фортепиано

Гайдн не был виртуозом-исполнителем, как Моцарт или Бетховен, но он хорошо владел клавесином и органом, любил импровизировать и даже сочинять за клавиром.

Большую часть фортепианного наследия Гайдна составляют сонаты, в которых ясно прослеживается эволюция его стиля. Первые произведения с прозрачной фактурой и изящными украшениями напоминают галантную клавесинную музыку, а поздние монументальные сонаты с их энергичной динамикой и мощной оркестральной звучностью близки фортепианным сочинениям Бетховена и даже романтиков. Установленные Гайдном типы фактуры для клавишных инструментов обнаружили большую жизнеспособность и сохранились вплоть до XX века.

Симфоническое творчество Гайдна протекало в период между 1759 и 1794 г.г., за это время он многое испробовал, желая достичь наивысших результатов. В своих 104 симфониях Гайдн запечатлел богатство окружающего мира и обобщенный образ Человека. Испытывая различные варианты строения симфонии, композитор остановился на цикле из 4-х частей, каждая из которых имеет свой смысл. Первая часть – энергичное сонатное allegro, воплощает образ Человека деятельного. Вторая – медленная – рисует героя размышляющего, находящегося наедине с самим собой или на лоне природы. Третья часть (менуэт) символизирует «игровые и танцевальные досуги человечества», и, наконец, жизнерадостный финал представляет Человека в гуще народа, среди праздничного веселья. Многие симфонии Гайдна имели названия, данные, как правило, музыкантами. Некоторые из них имели отношение к отдельным исполнительским приемам (например, «С тремоло литавр», «С ударом литавр», или «Сюрприз»), другие («Философ», «Школьный учитель») позаимствованы из опер, темы которых цитировал Гайдн. Но есть по-настоящему программные произведения, в которых названия определяют содержание, таковы «Утро», «Полдень», «Вечер», «Траурная» и «Прощальная» симфонии.

Знаменитая симфония Гайдна № 94 «С ударом литавр» (или «Сюрприз») получила свое название из-за неожиданно громкого удара литавр в 16-м такте 2-й части. Гайдн использовал этот остроумный «сюрприз», чтобы взбодрить некоторых слушателей, любящих вздремнуть во время исполнения медленных и тихих частей.

Концерты Гайдна занимают более скромное место, чем его симфонии. Они просты и доступны, мало симфоничны, в отличие от концертов Моцарта и Бетховена, но выведение солирующего инструмента на первый план для того времени было новым. Все концерты Гайдна, в отличие от симфоний, содержат три части, крайние из которых быстрые, а средняя медленная.

Концерт для фортепиано D-dur, пожалуй, самый популярный у Гайдна. В первой его части господствует жизнерадостная тема главной партии. Медленная серьезная средняя часть написана в духе фантазий К.Ф.Э. Баха. Эффектным контрастом к ней звучит третья часть – темпераментное красочное рондо в венгерском стиле.

Главное место в камерной музыке Гайдна занимают квартеты. Первые произведения в этом жанре еще не отличаются от развлекательных дивертисментов. Настоящая история квартета начинается с 1778 г., с так называемых русских квартетов Гайдна. В посвящении, адресованном будущему российскому императору Павлу I, композитор подчеркивает, что они написаны в «новой, особой манере». Некоторые квартеты имеют названия, большая часть которых дана не композитором.

Струнный квартет F-dur завоевал популярность прежде всего благодаря 2-й медленной части под названием «Серенада». Ее нежную мелодию исполняет первая скрипка с сурдиной, остальные инструменты играют циццикато. Во времена Гайдна серенады представляли собой род инструментальной музыки, исполняемой обычно на открытом воздухе вечерами.

Гайдн существенно обновил старинные жанры мессы и оратории. сблизив их с симфониями. В 1799 – 1801 г.г. Гайдн создал ораторию «Времена года» по одноименной поэме Дж. Томаса. Четыре части оратории изображают год с точки зрения крестьян Ханны, Симона и Лукаса. Во время одного из первых исполнений оратории австрийская императрица, по воспоминаниям Гайдна, слабым голосом, но со вкусом и большим выражением пела партию сопрано.

Песни Гайдна несложные, они близки бюргерской бытовой музыке тех лет, но среди них есть замечательные образцы, как, например, гимн «Боже, храни императора Франца», написанный в 1797 г. В таком виде он бытовал до 1920 г. С 1922 г. он стал национальным гимном Германии на стихи Гоффмана фон Фаллерслебена «Германия превыше всего». В 1929 – 1946 г.г. его текст подвергался различным переработкам. За четыре дня до смерти Гайдн в последний раз играл на фортепиано именно эту тему.

7