Материал по истории "Становление и особенности образа Прекрасной Дамы в Средневековье"

Поэты Аквитании, воспевавшие Прекрасную Даму, обычно рисовали ее замужней. В Правилах любви Андрея Капелана, собранных в трактате «О любви» в правиле 1 говорится о том, что супружество не может быть препятствием для любви вне брака. Однако любовь должна следовать ряду предписаний, которые в какой-то мере характерны для брачных норм: любить можно того, с кем не зазорно вступить в брак (правило 11); мужчина допускается к любви лишь по достижении полной зрелости (правило 6) ; в случае смерти одного из любовников полагается два года «вдовства» (правило 7). Тем не менее, в любви, в отличие от супружества, возможны случаи, когда одну женщину любят двое, и ни что не препятствует любви двух женщин к одному мужчине (правило 31) 

Замужество было той непреодолимой преградой, благодаря которой любовь приобретала необходимую степень трагической безнадежности. Эта безнадежность и составляла главный предмет лирики трубадуров.

Любовь вдохновенного поэта далеко не всегда оказывалась взаимной и только в редких случаях завешалась близостью. Таков был закон рыцарской верности, предполагавший максимальную идеализацию чувства и желательно более полный отказ от плотского наслаждения. «Любовь должна быть платонической. Ее реальное содержание, смысл были не столько в самом любовном романе, сколько в тех душевных переживаниях, которые преображают влюбленного, делают его совершенным, щедрым, благородным. Она — источник вдохновения и военных подвигов. Любовь стала полем, на котором можно было взращивать всевозможные эстетические и нравственные совершенства. Благородный влюблённый – согласно этой теории куртуазной любви – вследствие свое страсти становится чистым и добродетельным».

Капризная Дама хотела, чтобы ей служили ради самого лужения, а не ради удовольствия, которым она в силах осчастливить возлюбленного. В источниках того времени только однажды встречается история о том, как некая дама пустила воздыхателя в свои покои и, подняв юбку, накинула ее на голову рыцаря. Но и в этом случае счастливчиком оказался не бедный трубадур, а человек с положением, не затруднявший себя сочинением песен. Поведение дамы было сочтено изрядной дерзостью, и обиженный поэт, подсмотревший всю сцену в щелочку, нескромную возлюбленную осуждает.

Впрочем, властвовавшие тогда в умах любовное право имело довольно слабое отношение к современной морали и видело мало преград для настоящей любви. Даже брак, несмотря на некоторые естественные сложности, вроде ревности, не представлял собой помехи в отношениях возлюбленных.

Ведь законное супружество не имело ничего общего с любовью. «Супружество не есть причина отказу в любви».

« - Теперь вы мой любовник … Я Вас люблю!

«…»

- Теперь Вы мой муж … Я вас ненавижу!».

Известен, например, случай, когда тек называемый «суд любви» (суды, которые разбирали спорные случаи в отношении дам и их благородных воздыхателей) признал недостойным поведение дамы, отказавшей в «обычных утехах» любовнику после своего замужества. Приговор по этому делу гласил: «Несправедливо, будто последующее супружество исключает прежде бывшую любовь, разве что если женщина вовсе от любви отрекается и впредь не намерена любить».

Вряд ли можно обвинять тех женщин в их меркантильности. Общественное мнение Средневековья весьма и весьма одобряло браки родовитых женщин с менее знатными мужчинами. А потом, в трубадуре ценилось, прежде всего, не происхождение, а его поэтический дар и иные таланты.

Ведь жизнь средневекового замка была весьма замкнутой. Тубадуры, ведущие кочевой образ жизни, становились желанными гостями при любом дворе. Они часто брали на себя обязанности дворцовых распорядителей и отвечали за все, связанное с приемом гостей и развлечением хозяев.

Иногда трубадурами становились сами господа. Например, один из первых известных нам трубадуров, Гильем Аквитанский, граф Пуатевинский, богатством далеко превосходил самого французского короля, хотя и считался его подданным.

А его молодой современник, поэт Маркабрюн, не имел ни рода, ни богатства, как гласят источники, его в младенчестве нашел у своих ворот неких господин. Однако Маркобрюн обладал таким талантом, что «пошла о нем по свету великая молва, и все его слушали, боясь его языка, ибо настолько он был злоречив…».

В мире рыцарской доблести и чести женщины неожиданно приобретают огромные права, возносятся в сознании мужского окружения на недосягаемую высоту – вплоть до небывалой доселе возможности вершить суд над мужчиной.

Правда, все эти права и возможности осуществлялись в очень узкой сфере рыцарской эротики, но это уже было победой женины. Дворы знаменитых куртуазных королев того времени – Элионоры Аквитанской (внучки «первого трубадура» герцога Гильема Аквитанского, бывшей замужем за Людовиком VII Французским, а позже - за Генрихом II Английским) или ее дочери Марии Шампанской или племянницы Изабеллы Фландрсской – предстают самыми блестящими центрами рыцарской культуры конца XII века.

Именно при их дворах торжественно вершились знаменитые «суды любви». Разбирательства в области любовного права происходили с полным соблюдением всех норм морали и существовавшей тогда судебной практики. Разве только смертных приговоров «суды любви» не выносили.

Один из примеров решения такого суда. Некий рыцарь страстно и преданно возлюбил одну даму, «и лишь о ней было все возбуждение духа его». Дама же в ответной любви ему отказала. Видя, что рыцарь упорствует в своей страсти, дама спросила его, согласен ли он достичь ее любви при том условии, что будет исполнять все ее пожелания, каковыми бы они ни были.

«Госпожа моя – ответил рыцарь, - да минует меня то лихое помрачение, чтобы, в чем-либо я твоим перечил повелениям!» Услышав это, дама тотчас приказала ему прекратить все домогательства и перед прочими восхвалять ее не сметь. Рыцарь вынужден был смириться.

Весь материал - в документе.

Становление и особенности образа Прекрасной Дамы

в Средневековье

Поэты Аквитании, воспевавшие Прекрасную Даму, обычно рисовали ее замужней. В Правилах любви Андрея Капелана, собранных в трактате «О любви» в правиле 1 говорится о том, что супружество не может быть препятствием для любви вне брака. Однако любовь должна следовать ряду предписаний, которые в какой-то мере характерны для брачных норм: любить можно того, с кем не зазорно вступить в брак (правило 11); мужчина допускается к любви лишь по достижении полной зрелости (правило 6); в случае смерти одного из любовников полагается два года «вдовства» (правило 7). Тем не менее, в любви, в отличие от супружества, возможны случаи, когда одну женщину любят двое, и ни что не препятствует любви двух женщин к одному мужчине (правило 31)¹³.
Замужество было той непреодолимой преградой, благодаря которой любовь приобретала необходимую степень трагической безнадежности. Эта безнадежность и составляла главный предмет лирики трубадуров¹⁴.

Любовь вдохновенного поэта далеко не всегда оказывалась взаимной и только в редких случаях завешалась близостью. Таков был закон рыцарской верности, предполагавший максимальную идеализацию чувства и желательно более полный отказ от плотского наслаждения. «Любовь должна быть платонической. Ее реальное содержание, смысл были не столько в самом любовном романе, сколько в тех душевных переживаниях, которые преображают влюбленного, делают его совершенным, щедрым, благородным. Она — источник вдохновения и военных подвигов. Любовь стала полем, на котором можно было взращивать всевозможные эстетические и нравственные совершенства. Благородный влюблённый – согласно этой теории куртуазной любви – вследствие свое страсти становится чистым и добродетельным»¹⁵.

Капризная Дама хотела, чтобы ей служили ради самого лужения, а не ради удовольствия, которым она в силах осчастливить возлюбленного. В источниках того времени только однажды встречается история о том, как некая дама пустила воздыхателя в свои покои и, подняв юбку, накинула ее на голову рыцаря. Но и в этом случае счастливчиком оказался не бедный трубадур, а человек с положением, не затруднявший себя сочинением песен. Поведение дамы было сочтено изрядной дерзостью, и обиженный поэт, подсмотревший всю сцену в щелочку, нескромную возлюбленную осуждает.

Впрочем, властвовавшие тогда в умах любовное право имело довольно слабое отношение к современной морали и видело мало преград для настоящей любви. Даже брак, несмотря на некоторые естественные сложности, вроде ревности, не представлял собой помехи в отношениях возлюбленных¹⁶.

Ведь законное супружество не имело ничего общего с любовью. «Супружество не есть причина отказу в любви»¹⁷.

« - Теперь вы мой любовник … Я Вас люблю!

«…»

- Теперь Вы мой муж … Я вас ненавижу!»¹⁸

Известен, например, случай, когда тек называемый «суд любви» (суды, которые разбирали спорные случаи в отношении дам и их благородных воздыхателей) признал недостойным поведение дамы, отказавшей в «обычных утехах» любовнику после своего замужества. Приговор по этому делу гласил: «Несправедливо, будто последующее супружество исключает прежде бывшую любовь, разве что если женщина вовсе от любви отрекается и впредь не намерена любить».

Вряд ли можно обвинять тех женщин в их меркантильности. Общественное мнение Средневековья весьма и весьма одобряло браки родовитых женщин с менее знатными мужчинами. А потом, в трубадуре ценилось, прежде всего, не происхождение, а его поэтический дар и иные таланты. Ведь жизнь средневекового замка была весьма замкнутой. Тубадуры, ведущие кочевой образ жизни, становились желанными гостями при любом дворе. Они часто брали на себя обязанности дворцовых распорядителей и отвечали за все, связанное с приемом гостей и развлечением хозяев.

Иногда трубадурами становились сами господа. Например, один из первых известных нам трубадуров, Гильем Аквитанский, граф Пуатевинский, богатством далеко превосходил самого французского короля, хотя и считался его подданным. А его молодой современник, поэт Маркабрюн, не имел ни рода, ни богатства, как гласят источники, его в младенчестве нашел у своих ворот неких господин. Однако Маркобрюн обладал таким талантом, что «пошла о нем по свету великая молва, и все его слушали, боясь его языка, ибо настолько он был злоречив…»¹⁹.

В мире рыцарской доблести и чести женщины неожиданно приобретают огромные права, возносятся в сознании мужского окружения на недосягаемую высоту – вплоть до небывалой доселе возможности вершить суд над мужчиной. Правда, все эти права и возможности осуществлялись в очень узкой сфере рыцарской эротики, но это уже было победой женины. Дворы знаменитых куртуазных королев того времени – Элионоры Аквитанской (внучки «первого трубадура» герцога Гильема Аквитанского, бывшей замужем за Людовиком VII Французским, а позже - за Генрихом II Английским) или ее дочери Марии Шампанской или племянницы Изабеллы Фландрсской – предстают самыми блестящими центрами рыцарской культуры конца XII века.²⁰

Именно при их дворах торжественно вершились знаменитые «суды любви». Разбирательства в области любовного права происходили с полным соблюдением всех норм морали и существовавшей тогда судебной практики. Разве только смертных приговоров «суды любви» не выносили.

Один из примеров решения такого суда. Некий рыцарь страстно и преданно возлюбил одну даму, «и лишь о ней было все возбуждение духа его». Дама же в ответной любви ему отказала. Видя, что рыцарь упорствует в своей страсти, дама спросила его, согласен ли он достичь ее любви при том условии, что будет исполнять все ее пожелания, каковыми бы они ни были. «Госпожа моя – ответил рыцарь, - да минует меня то лихое помрачение, чтобы, в чем-либо я твоим перечил повелениям!» Услышав это, дама тотчас приказала ему прекратить все домогательства и перед прочими восхвалять ее не сметь. Рыцарь вынужден был смириться.

Но в одном обществе сей благородный господин услышал, как даму его хулили поносными словами, не мог удержаться и защитил честное имя своей возлюбленной, возлюбленная, услышав об этом, объявила, что навсегда отказывает ему в любви, так как он нарушил ее повеление.

По этому делу графиня Шампанская «проблистала» таким решением: «Слишком сурова была дама в повелении своем… За любовником же нет провинности в том, что он праведным отпором восстал на хулителей госпожи своей; ибо клятву он дал с тем, чтобы вернее достигнуть любви своей дамы, и потому неправа была она в своем ему повелении более о той любви не ратовать».²¹

И еще одно подобное судебное разбирательство. Некто, влюбленный в достойнейшую женщину, стал настоятельно домогаться любви другой госпожи. Когда цель его была достигнута, «возревновал он об объятиях прежней госпожи, а ко второй своей любовнице спиною обратился». По этому делу графиня Фландрская высказалась следующим приговором: «Муж, столь искушенный в измышлениях обмана, достоин быть лишен прежней и новой любви., да и впредь бы ему не наслаждаться любовью ни с какой достойной дамой, поскольку явственно царит в нем бурное сладострастие, а оно всецело враждебно истинной любви».

Как видим, в сферу влияния женщины вдруг отошла огромная область тогдашней жизни, практически все, что имело значение в отношениях полов. Впрочем, не надо обольщаться. Все свои новые права она приобрела не на пути эмансипации и не в борьбе, а благодаря все той же мужской воле, которая вдруг захотела смирения²².