Курсовая работа по истории России:
ОБРАЗ ЖЁН ДЕКАБРИСТОВ ГЛАЗАМИ СОВРЕМЕННИКОВ.
Содержание
ВВЕДЕНИЕ………………………………………………………3
ГЛАВА I. Общественная мысль о женах декабристов………..7
1.1 Деятели культуры о женах декабристов…………...7
1.2 Николай I о женах декабристов…………………….11
1.3 Родные о женах декабристов………………………..14
ГЛАВА II. Жены декабристов в воспоминаниях мужей, и друзей…………………………………………………………………..18
2.1 Обзор социального и материального положения декабристов и их жен…………………………………………..18
2.2 Отзывы о женах декабристов их мужьями и друзьями…………………………………………………………22
ЗАКЛЮЧЕНИЕ…………………………………………………..29
СПИСОК ИСПОЛЬЗЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ…………………..31
ВВЕДЕНИЕ
Данная тема курсовой работы неслучайна. Она является актуальной на сегодняшний день. Исторические перипетии, периодически выпадавшие на долю нашей страны, стали испытанием на прочность народа, в особенности женщин, на плечах которых всегда лежали заботы о муже, детях и сохранение исконных ценностей семьи. Россию традиционно считают страной с женской энергетикой. Покровительницей России является сама Пресвятая Богородица – чистейший образ женщины и абсолютный идеал. В ходе истории именно в России родилось представление об идеальной женщине – целомудренной, милосердной, сильной духом. То, что человек иных представлений назовет глупостью и отсутствием здорового эгоизма, человек православный расценит как естественный поступок и исполнение Божьего завета «возлюбить ближнего как самого себя». Сегодня, когда общество призывает жить по абсолютно противоположным принципам, идеалы недавнего прошлого кажутся чем-то нереальным, а следование им считается подвигом. Прошло около двух столетий, а интерес к женам декабристов не уменьшается, что вероятно понятно, так как их подвиг бессмертен. «Душевная красота и в отдалении времени остается красотой, и обаятельный образ женщины второй четверти прошлого столетия имеет и теперь в немеркнущем блеске прежних дней»1.
Цель данной работы – с помощью воспоминаний современников раскрыть образ жен декабристов. Для выполнения цели исследования необходимо решить следующие задачи:
• Рассмотреть общественную мысль о женах декабристов. Для этого понять отношение к женам декабристов Николая I, родственников и общества в целом.
• Выявить социально и материальное положение декабристов и их жен до ссылки.
• Дать характеристику женами декабристов по воспоминаниям их мужей и друзей.
Источниками данная тема обеспечена. Ими являются записки, письма, воспоминания самих декабристов и их жен. Среди интересующих нас работ, отражающих тематику данного исследования, следует выделить работы таких декабристов как Басаргин И. А.2, Бестужев К.3, Волконский С.4, Якушкин И. Д.5, Розен А. Е.6. Интересны воспоминания самих жен – Анненковой П. Е7 и Волконской М. Н.8. Более достоверными, чем записки и воспоминания, являются письма декабристов и их жен. Это следует объяснить тем, что записки пишутся в пожилом возрасте, когда даты и имена путаются, а письма отражают сиюминутную действительность.
«Воспоминания» Анненковой были написаны по совету М. И. Семеновского, историка, собирателя воспоминаний о декабристах. Полина Егоровна диктовала воспоминания дочери Ольге на французском языке, Ольга Ивановна записывала их на русском и впоследствии к «Воспоминаниям» Полины Егоровны добавляла свои. В них она отразила все аспекты своей жизни. Начиная с жизни во Франции, (она была урожденной Поль Гебль) и заканчивая обоснованием всей ее семьи в Нижнем Новгороде, после дарования амнистии заключенным. «Воспоминания» очень эмоциональны, т.к. автор переживала изгнание декабристов как свое собственное. В них четко отражено отношение Полины Егоровны ко всем ее окружающим в Сибири, а было оно только положительным, много лестного было сказано Полиной Егоровной своим друзьям по несчастью.
Схожим по содержанию с «Воспоминаниями» П. Е. Анненковой являются «Записки» М. Н. Волконской. В дополнение можно сказать лишь то, что в них помимо воспоминаний автора присутствуют письма, записки адресованные многим декабристам, их родственникам, своим родным и мужу.
В работах близких друзей жен декабристов Басаргина И. В. и Бестужева К. встречается яркая характеристика женщин. По многим высказываниям можно судить об искренней любви, уважении и горсти мужчин к их сподвижницам. Они рассказывают о помощи, которую оказывали им жены на протяжении всей ссылки, о моральной поддержке, которую выказывали им женщины.
Пожалуй, самыми интересными рабатами являются воспоминания мужей этих самоотверженных женщин: Волконского С., Розена А. Е., Якушкина И. Д. Ведь кто, как никто другой мог лучше всех знать своих жен. В этих работах дается яркая внешняя характеристика жен, подчеркиваются самые важные черты характера и состояние внутреннего мира. Описываются все встречи с женами, вся помощь, будь то материальная или душевная, оказываемая женщинами свои мужьям.
Отечественная наука имен богатый опыт исследования и анализа писем, записок и воспоминаний декабристов и их жен.
В конце XIX века крупный ученый С. Максимов9 посвятил женам декабристов несколько страниц в своей большой работе «Сибирь и каторга». В ней представлены статистические данные о женах декабристов, а именно их социальное и материальное положение в обществе, индивидуальная характеристика женщин, а именно возраст, образование и характер.
В советское время проблемой декабристов и их жен занималась академик М. В. Нечкина10. В монографии «Движение декабристов» подвиг русских женщин освящен в связи с выяснением центрального вопроса о роли и месте декабристов в русском освободительном движении. Подвиг Волконской, Муравьевой, Трубецкой, их подруг оценен как одно из проявлений сочувственного отношения к делу декабристов передовых кругов общества, который имел немаловажное значение и огромный общественный резонанс.
Из работ последнего времени следует отметить «В добровольном изгнании» Э. А. Павлюченко11. Палюченко Э. А. – кандидат исторических наук, занимается вопросами общественного движения XIX века. Книга рассказывает о сестрах декабристов и их женах, последовавших за мужьями в Сибирь и разделивших их нелегкую участь. Впервые русские женщины оказались вовлеченными в общественно-политическую жизнь страны. И этот этап подготовил и предварил их более активное участие в революционной борьбе в последующие годы.
В работах Сергеева М. «Несчастью верная сестра»12 и «Подвиг любви бескорыстной»13 рассказывается о каждой из жен декабристов. Это своеобразные исторические повести, состоящие из рассказов-биографий, - рассказывают о подвиге русских женщин, о горькой и прекрасной судьбе каждой из них. Особую привлекательность книгам придает обильный материал – письма, воспоминания, официальные бумаги XIX века, связанные с историей декабристов.
Таким образом, рассмотрев ряд книг по исследуемой теме, мы сможем дать четкое преставление о женах декабристов глазами их мужей, родственников и общественности.
ГЛАВА I. ОБЩЕСТВЕННАЯ МЫСЛЬ О ЖЁНАХ ДЕКАБРИСТОВ.
1.1. Деятели культуры о женах декабристов.
Любовь, вера, память сердца – все это вечная красота, сила человеческая. Как же сильна эта сила в душе русского человека, русской женщины, способной на великие самопожертвования ради любимого человека.
Известие о решении женщин ехать вслед за мужьями в Сибирь быстро распространилось среди родственников, друзей, знакомых и незнакомых, получая громкую огласку. Подвиг декабристок привлек внимание революционных деятелей и крупнейших мастеров русской культуры: А. Одоевского, Н.А.Некрасова, П.И.Чайковского, А.С.Пушкина, В. А. Жуковского, Д. В. Веневитинова.
Александр Одоевский, восхищенный поступком жен, посвятил строки юной Камилле Ле-Дантю, женщине, которая, не будучи женой декабриста, поехала в Сибирь к Василию Ивашеву для того, чтобы «разделить его оковы, утереть его слезы»:
«С другом любо и в тюрьме»-
В душе мыслит красна девица:
«Свет он мне в могильной тьме…
Встань, неси меня, метелица.
Занеси в его тюрьму,
Пусть, как птичка домовитая,
Прилечу и я к нему,
Притаюсь, людьми забытая».
(Бестужев К. Жены декабристов. М., 1953 г. С.10)
Активное участие в судьбе декабристов и их семей принимал В. А. Жуковский. Он ходатайствовал перед Николаем I об амнистии декабристов, а также об их верных и мужественных женах.
В 1826 г. П. А. Вяземский сообщает А. И. Тургеневу и В. А. Жуковскому: «Я видел в Петербурге Е. Ф. Муравьеву, вот истинный ад! Сыновья ее еще в крепости, так же как и многие из несчастных. Небольшое число отправлено уже в Сибирь, и между прочими: Волконский, Трубецкой, Якубович, Давыдов. Муравьевы, жена и мать, поедут за своими, когда их отправят... Трубецкая также поехала за мужем, и вообще все жены, кажется, следуют этому примеру. Дай бог, хоть им искупить гнусность нашего века». Позже Вяземский с гордостью заявит: «Спасибо женщинам: они дадут несколько прекрасных строк нашей истории»14.
Один из славных сынов той бурной эпохи Александр Сергеевич Пушкин, взгляды которого столь близки декабризму, ибо формировались под воздействием тех же социальных факторов и в той же среде, находясь на проводах, посвященных отбытию Марии Волконской в Сибирь к мужу, намеревался передать через нее послание сибирским узникам – стихотворение «Во глубине сибирских руд…», но не успел; его привезла на каторгу другая декабристка – А. Г. Муравьева. В стихотворении четверостишие было посвящено отважным женам:
«Любовь и дружество до вас
Дойдут сквозь мрачные затворы,
Как в ваши каторжные норы
Доходит мой свободный глас».
(Пушкин А. С. Собрание сочинений, Т.2, М., 1989 г. С.210)
Вообще Мария Волконская и Пушкин – это особая тема, породнившая целую литературу с устойчивой версией о том, что Мария Николаевна была большой «потаенной» любовью великого поэта15.
Интересны непосредственностью впечатлений, пониманием важности происходящего воспоминания участника проводов, поэта Веневитинова: «Вчера провел я вечер, незабвенный для меня. Я видел во второй раз и еще более узнал несчастную княгиню Марию Волконскую... Она нехороша собой, но глаза ее чрезвычайно много выражают. Третьего дня ей минуло двадцать лет. Но так рано обреченная жертва кручины, эта интересная и вместе могучая женщина — больше своего несчастия... Она в продолжение целого вечера все слушала, как пели, и когда один отрывок был отпет, то она просила другого. До двенадцати часов ночи она не входила в гостиную, потому что у княгини Зинаиды много было, но сидела в другой комнате за дверью, куда к ней беспрестанно ходила хозяйка, думая о ней только и стараясь всячески ей угодить... Остаток вечера был печален. …я возвратился домой с душою полною и никогда, мне кажется, не забуду этого вечера»16.
Еще один деятель, который воспевает подвиг женщин – Николай Алексеевич Некрасов. Многие его произведения посвящены этой теме. Лучшим среди них является поэма «Русские женщины». Поэт восхищается подвигом жен декабристов, последовавших добровольно вслед за мужьями. В основу этой исторической поэмы Некрасова положены реальные исторические события, и действуют в них реальные исторические лица – Е. И. Трубецкая и М. Н. Волконская.
Воссоздавая в поэме жизненный подвиг женщин, Некрасов открывал новые грани национального жестокого характера. К первой публикации «Княгини Трубецкой» в журнале «Отечественные записки» поэт сделал примечание, где говорилось, что «самоотвержение, высказанное ими (декабристками), останется навсегда свидетельством великих душевных сил, присущих русской женщине, а это и есть прямое достояние поэзии»17. Душевная щедрость, стойкость и мужество перед лицом страданий и лишений, чувство долга и верность естественно сближают в нравственном плане некрасовских княгинь и некрасовских крестьянок в единое понятие «русские женщины».
Основная черта характера некрасовских декабристок – высокое гражданское самосознание, определяющее программу жизненного поведения. Их смелое решение последовать за мужьями в глухую сибирскую ссылку – подвиг во имя любви и сострадания, во имя справедливости. Это общественно значимый поступок, это вызов злой воле, открытое противоборство высшей власти.
Восхищаясь поступком женщин, Некрасов сказал в эпилоге поэмы:
Пленительные образы! Едва ли
В истории какой-нибудь страны
Вы что-нибудь прекраснее встречали.
Их имена забыться не должны.
(Некрасов Н. А. Избранные произведения. Л., 1967г. С.268)
Пленительные образы русских женщин, созданные великим поэтом, по праву признанным певцом женской доли, не утрачивают своей привлекательности, своего живого обаяния для новых и новых читателей.
Неизгладимое впечатление произвели жены декабристов, а именно Н. Д. Фонвизина на Ф. М. Достоевского. Он лучше, чем кто-либо другой, мог знать, что за человек Наталья Дмитриевна, которая поддержала его в одну из самых трудным минут, когда тот был отправлен на каторгу в числе петрашевцев. Декабристки добились тайного свидания с узниками. «Мы увидели этих великих страдалиц, добровольно последовавших за своими мужьями в Сибирь. Они благословили нас в новый путь, перекрестили и каждого оделили Евангелием — единственная книга, позволенная в остроге. Четыре года пролежала она под моей подушкой в каторге»18. В письме брату от 22 февраля 1854 г. Федор Михайлович вспоминал: «Что за чудные души, испытанные 25-летним горем и самоотвержением. Мы видели их мельком, ибо нас держали строго. Но они присылали нам пищу, одежду, утешали и ободряли нас»19. В 1855 году он напишет: «Я с благоговением вспоминаю о всех Вас»20.
Итак, всеми общественными и культурными деятелями того времени жены декабристов были с любовью воспеты и поступок с уважением оценен.
1.2 Николай I о женах декабристов.
В русском обществе подвиг жен декабристов вызвал резонанс, замолчать который не предоставлялось возможным. В понимании мотивов поступков жен декабристов заинтересован был и Николай I. Не мог же царь согласиться с тем, что значительная часть общества не на его стороне, а на стороне его поверженных, но не побежденных, не сломленных врагов, что поведение жен декабристов – одна из форм выражения к ним сочувствия передовой России. Все это, отразилось в документах, прошениях, свидетельствах современников, обросло литературой, приняло характер своего рода традиции, которую преодолеть достаточно трудно.
Через полгода после ареста декабристов, Николаю I было адресовано донесение от А. Н. Голицына21, который состоял по делу декабристов. «21. октября 1826 г. Барон Альбедиль просит, если Ваше величество позволит, чтобы княгиня Софья Волконская посетила Таврический дворец. Императрица Александра обещала ей добиваться этого позволения. Княгиня Волконская хочет уехать завтра, вот почему я испрашиваю сегодняшний вечер».
На донесении Голицына царь пишет: «Да! И пусть врет там, что хочет».
Софья Волконская — сестра декабриста, жена министра двора, из старинного аристократического рода. Николай не может ей запретить свидание с императрицей, хотя знает, что речь пойдет о брате и желании Марии Волконской отправиться к мужу в Сибирь.
Через полтора месяца Голицын снова напомнил Николаю о Волконских. И на этот раз последовала реакция еще более отрицательная, несмотря на явную поддержку прошения самим Голицыным и московским почт-директором А. Я. Булгаковым: «Княгиня Софья Волконская просит почтальона, который сопровождал бы ее невестку, урожденную Раевскую. Я присоединяю письмо Булгакова, который испрашивает на это соизволение.
Обычно дамам никогда не отказывали в подобных просьбах, но этот случай такого рода, что я не осмеливаюсь решиться без Ваших приказаний; впрочем, для столь длинного путешествия, я думаю, необходимо дать разрешение юной женщине, которая едет одна». Резолюция царя: «Я поручил Волконской предостеречь молодую женщину от такого ужасного путешествия; во всяком случае я не могу согласиться на сопровождение почтальона, так как это означало бы действовать не в духе моих советов, а как раз наоборот».
Поведение Николая I легко объяснимо: он боялся не за судьбу женщин, а за тот общественный резонанс, который вызвало их добровольное изгнание. Царь полагал, что это возбудит «слишком много участия» к сосланным. Было создано немало препятствий на пути декабристок в Сибирь.
Выезжающие в Сибирь супруги декабристов были обязаны подписать документ, который гласил о том, что, «жена, следуя за своим мужем и продолжая с ним супружескую связь, делается естественно причастной к его судьбе и потеряет прежнее звание, то есть будет признаваема не иначе, как женою ссыльнокаторжного, и с тем вместе примет на себя переносить все, что состояние может иметь тягостного, ибо даже и начальство не в состоянии будет защищать ее от ежечасных могущих быть оскорблений от людей самого развратного, презрительного класса, которые найдут в том, как будто некоторое право считать жену государственного преступника, несущего равную с ним участь, себе подобною; оскорбления сии могут быть даже насильственные. Закоренелым злодеям не страшны наказания. Дети, которые приживутся в Сибири, поступят в казенные заводские крестьяне»22. И поскольку разрыв этот означал публичную поддержку государственных преступников, женщины оказывались в оппозиции к властям, их поведение становилось формой общественного протеста.
Далее: «Ни денежных сумм, ни вещей многоценных с собой взять не дозволено; это запрещается существующими правилами и нужно для собственной безопасности по причине, что сии места населены людьми, готовыми на всякого рода преступления»23. Император Николай отнял у «невинных» все имущественные и наследственные права, разрешил тратить нищенские суммы; к тому же в своих расходах женщины должны были ежемесячно отчитываться перед начальником рудников.
«Отъездом в Нерчинский край уничтожается право на крепостных людей, с ними прибывших»24.
Таков социально-политический аспект отъезда женщин за мужьями-каторжанами в Сибирь.
Была и другая сторона той же проблемы, не имевшая, возможно, такой общественной значимости: отправляясь за мужьями, жены добровольно отказывались от собственных детей и от родителей, ведь царь разрешал ехать только женщинам, что подтверждается постановлением, касавшимся «государственных преступников»: «О недозволении отправляться к ним в Сибирь с детьми, родственникам и другим лицам»25. Это окружало женщин еще большим ореолом мученичества, ведь расставшись с родными, они имели очень мало надежд на то, что когда-нибудь свидятся. По постановлению Комитета министров, «невинная жена», последовавшая за мужем в Сибирь, должна была оставаться там до его смерти, и может быть, и до собственной смерти, так как правительство не гарантировало обязательного возвращения женщин в случае смерти их мужей, «государственных преступников»26.
Был и такой случай, когда сам Николай I категорически отказал жене ссыльного И. Д. Якушкина Анастасии Васильевне Якушкиной следовать за мужем в Сибирь. Царская резолюция гласила: «по собранным частным сведениям оказалось, что Якушкина не искренно желает ехать в Сибирь, а принуждает ее к тому мать, женщина странная. Она выдала ее замуж за Якушкина; на эту поездку заставила занять 20 тыс. руб. своего сына Шереметьева, который и без того много должен. Если можно воспрепятствовать этой поездке, то оказана будет милость всему семейству»27. Возможно, кому-то милость и была оказана, но только не Анастасии Андреевне, вся жизнь и счастье которой заключались в муже, в соединении с ним.
Но, несмотря на многочисленные запреты, в душе Николай I был расположен к женам декабристов. Поскольку самодержец очень любил лицедействовать и представлялся примерным семьянином, то всем, кто сочувствовал осужденным, открывалась законная возможность по-семейному помогать ссыльным, просить за них и даже следовать за ними. Однажды он сказал, что их «преданность мужьям достойна уважения, тем более, что часто видишь обратное»28.
1.3 Родные о женах декабристов.
Известие о решении женщин ехать вслед за мужьями в Сибирь быстро распространялось среди родственников, друзей, знакомых и незнакомых, получая громкую огласку. Большинство родственников и все мужья женщин были против того, чтобы жены следовали вслед на ними на каторгу. Их долго отговаривали от этого решения. Но девушки, страстно любившие своих мужей, были непреклонны.
Вся семья Волконских: отец, мать, братья, сестры — восстали против «безумства» Маши Волконской. Мешали, как могли, ее отъезду. Марию Николаевну изолируют не только от мужа, но и от жен других декабристов. На первое свидание с Сергеем она идет не одна, а в сопровождении родственника — будущего шефа жандармов Алексея Орлова. Генерал Раевский — «герой и добрый человек», по словам Пушкина, который в 1812г., не колеблясь, бросился в огонь неприятеля, увлекая за собой двух сыновей, почти мальчиков, теперь не выдержал. «Я прокляну тебя, если ты не вернешься через год!» - прокричал он, сжав кулаки29. Решение об отъезде в Сибирь Марии Волконской было, по существу, первым проявлением ее незаурядного характера. Она восстала не только против всех окружающих, но прежде всего против себя самой, своей дочерней покорности, женской инертности и послушания, привитых ей с детства. 26 декабря жена брата мужа в Москве устроила прощальный вечер для Марии, пригласив лучших певцов и поэтов. Когда пение прекращалось, Мария Николаевна восклицала: «Еще, еще, ведь я никогда больше не услышу пения»30. Зинаида Волконская лестно отзывалась о Марии: «О ты, пришедшая отдохнуть в моем жилище, ты, которую я знала в течение только трех дней и назвала своим другом! Образ твой лег мне на душу. Я вижу тебя заочно: твой высокий стан встает передо мною, как величавая мысль, а грациозные движения твои так же мелодичны, как небесные звезды, по верованию древних. У тебя глаза, волосы, цвет лица, как у девы, рожденной на берегах Ганга, и, подобно ей, жизнь твоя запечатлена долгом и жертвою... Было время, говаривала ты, голос твой был звучный, но страдания заглушили его... Однако я слышала твое пение: оно не умолкло, оно никогда не умолкнет: твои речи, твоя молодость, твой взгляд, все существо твое издает звуки, которые отзовутся в будущем... Жизнь твоя не есть ли гимн...»31.
Некоторые семьи жен декабристов были не против отъезда их дочерей вслед за мужьями. Многочисленная семья Александры Григорьевны Муравьевой (урожденной Чернышевой) начала хлопотать о разрешении следовать за мужем еще задолго до официального приговора. После отъезда (январь 1827 г.) сестры чувствовали себя «тоже в изгнании», сопереживая своей любимой сестре. «Мы собираемся только для того, чтобы поговорить о дорогих предметах нашей страсти и нашей скорби! Союз, связывающий всех членов этой семьи, воистину замечательный»32. Когда жена Розена уезжала в Сибирь, особое участие в ее судьбе приняли сестры Чернышевы. Вера Григорьевна «со слезами просила взять ее с собою под видом служанки, чтобы она там могла помогать сестре своей». Другая Чернышева — Наталья Григорьевна,— «просила тогда позволения у императора делить с сестрою изгнание и лишения». Еще одна опора Александры Муравьевой была в лице матери ее мужа – Е. Ф. Муравьевой, добрая сердцем и обладающая неиссякаемым запасом материнской любви. Когда жена Никиты Муравьева отправилась в Сибирь, Екатерина Федоровна взяла на себя не только все расходы невестки, но и заботы по воспитанию трех малолетних внуков. На помощь Муравьевой могли рассчитывать все уезжавшие в Сибирь. Мария Казимировна Юшневская по дороге на каторгу писала брату мужа 23 мая 1830 г.: «Я столько была счастлива в Москве, что никогда еще в моей жизни нигде меня столько не ласкали и не любили... Представь себе, что я без гроша приехала в Москву и нуждаясь во всем, и в такое короткое время и с такими выгодами проводили меня из Москвы в такой путь!
Я еду теперь в Сибирь, имея все, что только мне нужно. Дала Катерина Федоровна коляску, за которую заплатила 300 р. серебром и которая сделана на заказ лучшим мастером в С.-Петербурге. Одним словом, она меня так проводила в дорогу, что, если бы я была ее дочь любимая, она не могла бы больше входить во все подробности и во все мои надобности»33.
Так же как и А. Г. Муравьеву поддержали в стремлении отправиться за «государственным преступником» в Сибирь родные Анны Васильевны Розен. Ее брат, Иван Малиновский, активно помогал ей добиться этого и регулярно высылал деньги.
Таким образом, мы видим, что поступок жен декабристов – следование за своим мужьями в Сибирь – в целом был поддержан их родными, которые всячески помогали им в их судьбоносном выборе.
ГЛАВА II. ЖЕНЫ ДЕКАБРИСТОВ В ВОСПОМИНАНИЯХ МУЖЕЙ И ДРУЗЕЙ.
2.1 Обзор социального и материального положения декабристов и их жен.
Верховный уголовный суд признал виновными по делу 14 декабря и приговорил к различным мерам наказания сто двадцать одного человека. Из них двадцать три были женаты (считая и Ивана Анненкова, который официально оформил брак, будучи каторжником).
Все женатые декабристы – офицеры, состояли на службе или находились в отставке. Примерно две трети (пятнадцать человек) из двадцати трех относились к высшему офицерству. Волконский, Трубецкой и Шаховской имели княжеские титулы, Розен – баронский. Волконские, Трубецкие, Нарышкины, Муравьевы, Фонвизины были весьма близки ко двору. И все они, кроме званий, титулов, положения в свете, имели состояния.
Следовательно, переходя на положение «жен ссыльнокаторжных», женщины сознательно и бесповоротно порывали с прошлым, отказывались от привилегий, от прежних представлений о жизни и от прежнего образа жизни.
Кроме того, не внушали оптимизма сроки заключения декабристов: от четырех до двадцати лет каторги.
Не смотря на все препятствия, которые возникали на нелегком пути жен и все тяготы, которыми были обрамлены женщины, одиннадцать жен ссыльных декабристов прибыли в Сибирь, чтобы разделить участь своих мужей.
Можно с уверенностью сказать, что женский фермент сыграл огромную роль в каторжной жизни декабристов.
Уже сам факт приезда женщин в Сибирь, моральной поддержки осужденных значил очень много. Об этом больше всех и лучше всех говорили и писали сами декабристы, при этом с такой восторженностью, характерной для их времени, которая в наши дни кажется даже чрезмерной.
Первая из женщин — Екатерина Ивановна Трубецкая — уже в июле 1826 г., на следующий день после отъезда мужа, отправляется вслед за ним. В Красноярске сломалась карета, заболел провожатый. Трубецкая продолжает путь одна, в тарантасе. В Иркутске губернатор запугивает ее, требует письменного отречения от всех прав — Трубецкая подписывает. Через несколько дней губернатор объявляет бывшей княгине, что она продолжит путь «по канату», вместе с уголовными преступниками. Она согласилась.
«Женщина с меньшею твердостью,— писал А. Е. Розен,— стала бы колебаться, условливаться, замедлять дело перепискам с Петербургом, и тем удержала бы других жен от дальнего напрасного путешествия. Как бы то ни было, не уменьшая достоинств других наших жен, разделявших заточение и изгнание мужей, должен сказать положительно, что княгиня Трубецкая первая проложила путь, не только дальний, неизвестный, но и весьма трудный, потому что от правительства дано было повеление отклонять ее всячески от намерения соединиться с мужем»34.
Трубецкая, за нею Волконская и Муравьева едут, обгоняя в пути некоторых декабристов. Михаил Фонвизин 26 февраля 1827 г., находясь «за сто двадцать верст не доезжая Иркутска», посылает жене письмо с «комиссионером к. Волконской»: «Трубецкая, Волконская и Муравьева поехали за Байкал — их заставили подписать отречение от звания их, и я опасаюсь, что их положение будет тягостно»35.
Примеру первых тут же последовали Е. П. Нарышкина и А. В. Ентальцева; в марте 1828 г. на каторгу в Читинский острог приехали еще две жены — Давыдова и Фонвизина — и невеста Анненкова — Полина Гебль; в августе 1830 г., при переходе каторжан из Читинского острога в Петровский завод, к ним примкнули А. В. Розен и М. К. Юшневская; наконец, в сентябре 1831 г. в Петровском заводе состоялась свадьба Василия Ивашева с приехавшей к нему Камиллой Ле-Дантю.
Эти одиннадцать жен самые разные – по социальному положению, материальной обеспеченности и уровню культуры.
Из титулованной знати – княгиня Мария Волконская – дочь прославленного генерала, героя войны с Наполеоном. Раевские дали дочери отменное образование, и возрастающая привлекательность Марии, соединенная с тонкими суждениями, с поэтичностью, музыкальной одаренностью, сделала ее приметной среди сверстниц.
И Екатерина Трубецкая – урожденная графиня Лаваль. Ее отец – француз, бежавший из Франции от революции, обосновался в России. Ее мать, урожденная Козицкая, имела миллионное состояние, так как ее отец владел медно-плавильными заводами на Урале. В доме Лавалей собиралось высшее общество Петербурга: сановники, дипломаты, артисты, поэты. Вращаясь в таком обществе, Екатерина Ивановна, умная от природы, пополняла свое образование и общее развитие.
Александра Григорьевна Муравьева – из графского рода Чернышевых, одного из самых богатых в России, получила обычное светское воспитание, основанное на изучении литературы, искусства и музыки.
Елизавета Петровна Нарышкина – дочь графа Коновницына, генерала, бывшего военного министра, героя Отечественной войны 1812 года. Елизавета Петровна была единственной дочерью и поэтому главным лицом в семье родителей. Все ее желания, а может быть, и прихоти всегда исполнялись. Она была окружена любовью, заботами, росла в роскоши и понятия не имела о домашней работе.
Генеральша Наталия Дмитриевна Фонвизина родилась в имении родителей, костромских дворян Апухтиных. Родители ее были люди состоятельные, дом – полная чаша, девочка росла в роскоши.
Другая генеральша – Мария Казимировна Юшневская, урожденная Круликовская, – похвастать богатством не может. Получив разрешение на отъезд в Сибирь, она продает на дорогу последнюю шубу и серебряные ложки. Такая же «середнячка» и баронесса Розен – Анна Васильевна Малиновская, дочь первого директора знаменитого Царскосельского лицея.
Есть среди одиннадцати и совсем незнатные. Александра Ивановна Давыдова, урожденная Потапова – дочь небогатого мелкого чиновника, воспитывалась в семье Давыдовых.
«Безродной» была и жена армейского подполковника Ентальцева, Александра Васильевна Ентальцева – урожденная Лисовская, была, пожалуй, самой несчастной из жен декабристов. Судьба не баловала ее с самого детства. В раннем возрасте она лишилась родителей. Первый брак ее оказался неудачным: муж был игрок и притом нечестный. Александра Васильевна убежала от мужа, оставив ему дочь. После смерти Ентальцева Александра Васильевна сильно нуждалась и жила на пособие от казны.
Две француженки – Полина Гебль и Камилла Ле-Дантю – также не могли похвастаться высоким положением в обществе. Гебль, жестоко бедствовавшая в детстве, до замужества работала в Москве продавщицей модного магазина. Мать Камиллы была гувернанткой в доме будущих родственников – Ивашевых.
По возрасту женщины тоже разные. Самые старшие из них – Юшневская и Ентальцева. В 1830 году, когда Мария Казимировна приехала в Сибирь, ей было сорок лет. Примерно столько же – и Александре Васильевне Ентальцевой. Следующая по старшинству – Анна Васильевна Розен. Остальные восемь родились уже в первом десятилетии XIX в., все они приехали в Сибирь, когда им не исполнилось и тридцати. Марии Волконской не было еще и двадцати двух лет; Муравьевой, Фонвизиной и Камилле Ле-Дантю в момент их приезда – по двадцать три года (Муравьева старше Фонвизиной на один год, Ле-Дантю-Ивашева – вообще самая младшая из одиннадцати женщин); Нарышкиной и Давыдовой по двадцать шесть лет, Трубецкой двадцать семь и Анненковой двадцать восемь лет.
Несмотря на различное материальное и социальное положение этих женщин в обществе, горе, пришедшие в их дома, объединило их и окутало крепкими узами дружбы. В Чите женщины образовали небольшую колонию. Волконская пишет матери 26 сентября 1827 г.: «Со всеми дамами мы как бы составляем одну семью. Они приняли меня с распростертыми объятиями, так как несчастье сближает»36.
Ей вторит Анненкова: «Все было общее — печали и радости, все разделялось, во всем друг другу сочувствовали. Всех связывала тесная дружба, а дружба помогала переносить неприятности и заставляла забывать многое»37.
2.2 Отзывы о женах декабристов их мужьями и друзьями.
Приехав в Сибирь, женщины окружили узников лаской и заботой, взяли на себя все хозяйственные обязанности: закупали продукты, готовили еду, шили для всех узников, не только для своих мужей. «Довести до сведения Александры Григорьевны о каком-нибудь нуждающемся,— вспоминает И. Д. Якушкин,— было всякий раз оказать ей услугу, и можно было оставаться уверенным, что нуждающийся будет ею успокоен»38. Ежедневно Муравьева посылала в каземат несколько блюд, забывая часто об обеде для себя и обожаемого Никиты. Однажды в присутствии Якушкина горничная доложила Александре Григорьевне, что из каземата приходили за салом, но та отказала, потому что сала оставалось очень мало. Муравьева тут же приказала отослать в каземат все, что у них было.
Александра Григорьевна по словам декабристов была первым «лучом» в их «темном царстве».
Когда-то она сказала, что любит своих. Но декабрист И. Д. Якушкин заявлял, что это-неправда: Александра Григорьевна всегда была готова прийти на помощь каждому, кто в ней нуждался39. Другой декабрист И. И. Пущин40, к этому добавлял: «В делах любви и дружбы она не знала невозможного». И далее: «Душа крепкая, любящая, отличалась поэтически возвышенным настроением, но в общении была необычайно простодушна, естественна, что составляло главную ее прелесть. Ее отличали непринужденная веселость, уменье всегда утешить и успокоить. Для мужа она – «ангел-хранитель и нянька». Действительно, ведь любовь между Александрой Григорьевной и Никитой Михайловичем Муравьевыми была необыкновенная и самозабвенная. А. Г. Муравьева питала к мужу безграничной любовью, и не менее глубокое чувство было у Н. М. Муравьева к жене. Все декабристы знали об этом сильном чувстве Александры Григорьевны и, желая над ней подшутить, спросили ее однажды: «Кого вы больше любите, Бога или мужа?» Она на мгновение задумалась и затем сказала совершенно серьезно: «Я думаю, Бог простит мне, что я больше люблю Никитушку»41.
И. И. Пущин называл Александру Григорьевну «незабвенной спутницей нашего изгнания»42. Декабрист А. Е. Розен описывал ее внешность: «…наша милая Александра Григорьевна с добрейшим сердцем, юная, прекрасная лицом, смуглых Ченнышовый (девичья фамилия)»43. Внучка Александры Григорьевны, А Бибикова, еще приводит в своих «Воспоминаниях» слова А. Е. Розена об Александре Григорьевне: «…ее внешняя красота соответствовала душевной»44.
Александра Григорьевна не ограничивалась заботами о муже, о ставшими ей близкими других декабристах, тепло ее сердца распространялось так же на местное население. Именно ее нравственные качества – необычайная сердечность, готовность всегда всем помочь, полное самозабвение, твердость духа, безропотность в перенесении лишений и неудобств быта, ее нравственная чистота – все это снискало ей любовь, глубокое уважение и благодарность знавших ее. Прекрасную характеристику дал ей декабрист И. Д. Якушкин в двух словах: «воплощенная любовь»45. Нельзя не упомянуть слов декабриста Н. В. Басаргина об Александре Григорьевне, сказанные им после ее смерти: «Мы все без исключения любим ее как милую, добрую, образованную женщину и удивлялись ее высоким нравственным качествам»46.
С. И. Кривцов меньше года провел в Читинском остроге, но запомнил его на всю жизнь. В июне 1828 г., вскоре после отъезда на поселение, он пишет сестре о женах ссыльных декабристов: «Я не в состоянии, милая сестра, описать тебе все ласки, которыми они меня осыпали, как угадывали и предупреждали они мои малейшие желания... Александре Григорьевне Муравьевой напиши в Читу, что я назначен в Туруханск и что все льды Ледовитого океана никогда не охладят горячих чувств моей признательности, которую я никогда не перестану к ней питать»47.
Но если об А. Г. Муравьевой было сказано, что она является «воплощением любви», то о другой женщине, разделившей участь мужа, сказали: «она олицетворение доброты»48. Адресовано это было никому иному, как Екатерине Ивановне Трубецкой. И следует добавить – олицетворение кротости и спокойствия, что благотворно и умиротворяющее действовало на всех окружающих. Екатерина Ивановна Трубецкая - умная, хорошо образованная, чрезвычайно добрая, спокойная, кроткая, она вскоре стала общей любимицей. Декабрист М. И. Муравьев-Апостол говорил о Екатерине Ивановне: «… она воистину очаровательна и соединяет с значительным умом и развитием неистощимый запас доброты»49. В своих «Записках декабриста» А. Е. Розен характеризует Екатерину Ивановну следующим образом: «… не красива лицом, не стройна, среднего роста, но когда заговорит – так что твоя красота и глаза – просто обворожит спокойным приятным голосом и плавною, умною и доброю речью, так все слушал бы ее. Голос и речь были отпечатком доброго сердца и очень образованного ума от разборчивого чтения, от путешествия и пребывания в чужих краях, от сближения со знаменитостями дипломатии»50.
Декабрист Е. П. Оболенский51 называл Екатерину Ивановну «замечательной личность». В своих «Записках» он как бы расшифровывает эти слова, подчеркивает ее «высокий характер»: «Среди всех превратностей судьбы их семейное счастье было основано на таком прочном основании, которое ничто не могло поколебать впоследствии. Глубокое, неизгладимое уважение к ней, упрочнившееся с годами. Событие 14 декабря и отправление в Сибирь – лишь повод к развитию тех сил души, которыми Екатерина Ивановна была одарена и которые так прекрасно употребила для достижения высокой цели исполнения супружеского долга». И далее: «Во все время нашей общей жизни была нашим ангелом-хранителем». Она сумела сплотить всех декабристов в дружную семью. Именно она проложила путь всем другим женам декабристов, пожелавшим облегчить участь своих мужей.
В Сибири, так же, как и к Муравьевой и к Трубецкой, с большим уважением относились каторжники и местные жители к Марии Николаевне Волконской. Мария Николаевна – девушка со сложным и противоречивым внутренним миром. Некоторые черты ее характера отразились во внешности. А. Е. Розен писал: «молодая, стройная, более высокая, чем среднего роста, брюнетка с горящими глазами, с полу смуглым лицом, с немного вздернутым носом, с гордой, - но плавной походкой. За смугловатость ее прозвали «девой Ганга»; она не выказывала грусти, была любезна с товарищами мужа, но горда и взыскательна с комендантом и начальником острога. Она решила выполнить тот долг свой, ту обязанность, которая требовала более жертвы, более самоотвержения»52. Из этих слов, можно сделать вывод, что ее приезд в Сибирь был вызван не чувством любви, а чувством долга. Любовь не чувствует самопожертвования, все делается само собою, тогда как воплощение долга всегда сопровождается некоторым усилием воли, требует жертвенности.
Когда в Читу прибыли Е. И. Трубецкая и М. Н. Волконская, декабристы говорили, что появились еще два «ангела-хранителя».
И. Г. Прыжов, проведший несколько лет на каторге и поселении в Петровском заводе, записал в 1870-х годах рассказ старожила М. С. Добрынина о М. Н. Волконской: «Эта женщина должна быть бессмертна в русской истории. В избу, где мокро, тесно, скверно, лезет, бывало, эта аристократка — и зачем? Да посетить больного. Сама исполняет роль фельдшера, приносит больным здоровую пищу и, разузнав о состоянии болезни, идет в каземат к Вольфу, чтоб он составил лекарство»53.
Еще одна декабристка, внесшая лепту в жизнь каторжников – Полина Егоровна Анненкова. От других жен декабристов она отличалась своей веселостью, одной улыбкой она могла ободрить окружающих. Оказывала, как и другие жены, действенную помощь декабристам.
Невеста, точнее, гражданская жена Ивана Анненкова приехала в Сибирь еще под именем мадмуазель Поль Гебль: «монаршей милостью» ей разрешено было соединить свою жизнь с «государственным преступником». 4 апреля 1828 года состоялась свадьба И. А. Анненкова с Полиной Гебль. В своих «Записках» Н. В. Басаргин писал, что это была любопытная и даже единственная свадьба в мире: жениха привели из острога закованного в кандалы, перед венчанием их сняли и тотчас после венчания снова надели, и увели молодого мужа обратно в острог54.
Е. И Якушкин, сын декабриста, в письме к жене из Сибири, характеризуя взаимоотношения Анненковых, писал: «Упасть духом он (Анненков) мог бы скорее всего другого, но его спасала жена. Как бы ни были стеснены обстоятельства, она смеется и поневоле поддерживает бодрость в других… Анненков женился на ней и хорошо сделал, потому что без нее со своим характером совершенно погиб бы. Его вечно все тревожит, и он никогда ни на что не может решиться…»55.
Каждая из женщин, обладала индивидуальной чертой характера, которая была отмечена в воспоминаниях декабристов. Например, А. В. Розен представляла собой образец того типа женщины, назначение которой – создавать семью, вить семейное гнездо; цель жизни для нее – семейное счастье. Она сумела свить свое семейное гнездо и наслаждалась семейным счастьем. В этом отношении она близка А. И. Давыдовой, которая в свою очередь представляла идеал смирения, кротости, любви, покорности и оптимизма. Василий Львович Давыдов писал своей старшей дочери Марии: «Что до меня, то есть без нее (Александры Ивановны) меня уже не было бы на свете. Ее безграничная любовь, ее беспримерная преданность, ее забота обо мне, ее доброта, кротость, безропотность, с которой она несет свою полную лишений и трудов жизнь, дали мне силу все пережить и не раз забывать ужас моего положения»56. Такова характеристика Александры Ивановны.
Александра Ивановна была скромна и эта черта проявляется в ее словах: «Какие мы героини?! Это поэты сделали из нас героинь, а мы просто поехали за своими мужьями»57.
Еще об одной изгнаннице, Камилле Петровне Ивашевой, у современников остались самые лучшие воспоминания: обаятельная, скромная, трудолюбивая, добросердечная, прекрасная жена и мать.
А вот слова А. Е. Розена о всех женщинах-декабристках: «Они были нашими ангелами-хранителями и в самом месте заточения; для всех нуждающихся открыты были их кошельки, для больных просили они устроить больницу»58.
Сергей Трубецкой в Петровском заводе говаривал часто: «На что нам окна, когда у нас четыре солнца!», имея в виду, кроме своей жены, Нарышкину, Фонвизину и Розен, живших в одном с ним тюремном отделении59.
Женщины умели поддержать павших духом, успокоить возбужденных и расстроенных, утешить огорченных. Иван Пущин пишет о Муравьевой: «Непринужденная веселость с доброй улыбкой на лице не покидала ее в самые тяжелые минуты первых годов нашего исключительного существования»60.
Женщины не только утешали, они как бы цементировали, сплачивали узников.
«Слава страны, вас произрастившей! — восклицает с пафосом А. П. Беляев.— Вы стали, поистине, образцом самоотвержения, мужества, твердости, при всей вашей юности, нежности и слабости вашего пола. Да будут незабвенны имена ваши!»61.
Таким образом, можно сказать, что политические изгнанники, образовали в Сибири единую большую семью, которая увеличилась с приездом жен и продолжала расти с рождением детей. Все они находились в непосредственной человеческой близости, дружбе, привязанности, искренней и самоотверженной помощи друг другу.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Жены декабристов сыграли важнейшую роль в истории России. Они продемонстрировали своим современникам и современницам пример достойный подражания. Каждая из них была яркой индивидуальностью. В характере каждой сочетались разные качества. Но самыми важными были: жажда подвига самоотречения, забота о других, смелость в поступках, умение найти способ для оказания помощи несчастным, глубокое религиозное чувство в борьбе со злом. Жены декабристов своими поступками, поведением, моральными качествами оказывали огромное нравственное влияние не только на своих мужей, но и на все слои местного общества, привыкшее угодничать перед высшими и богатыми и с презрением относиться к низшим по положению к бедным.
В определении места и роли подвига декабристок в русской общественной жизни, а также и в отражении их подвига в произведениях литературы и искусства, в памяти народной сложилось два подхода, две позиции. Один, узкий – семейно-бытовой. Сторонники его видят истоки подвига декабристок в патриархальной верности мужу, семье, а черты самоотверженности, политической смелости в поведении целой когорты славных русских женщин склонны объяснить экзальтированностью, одержимостью, романтичностью и т. д. Они ссылаются на «природный инстинкт», «христианское мученичество», «любовь к ближнему» и т. п. Другой – общественно-политический. Значение подвига заключается в том, что женщинами двигала не только любовь к мужьям, но и высокое сознание общественного долга, представление о чести.
С течением времени интерес к женам декабристов не уменьшается, что вполне понятно, так как их «подвиг», по выражению Н. Е. Щеголева, бессмертен. Душевная красота и в отдалении времен останется красотой, и обаятельный образ женщины второй четверти прошлого столетия сияет и теперь в немеркнущем блеске прежних дней.
В этих женщинах, в их моральном авторитете и силе воли декабристы находили особую поэзию жизни. «Главное, - писал И. И. Пущин с каторги, - не надо утрачивать поэзию жизни, она меня до сих пор поддерживала…». Правда, не всем женам декабристов было суждено снова увидеть родину и своих оставленных дома детей и близких, но вернувшиеся сохранили ясность сердца – сквозь долгие годы страданий, надежд и разочарований, грустных воспоминаний о прошлом и тягостных мыслей об ускользающей жизни.
Список литературы.
Источники
1. Анненкова П. Е. Воспоминания Полины Анненковой. М., 1951 г.
2. Басаргин И. В. Воспоминания. М., 1982 г.
3. Беляев А. П. Воспоминания. СПб., 1969 г.
4. Бестужев К. О декабристах. М., 1966 г.
5. Волконская М. Н. Записки М. Волконской. М., 1977 г.
6. Волконский С. О декабристах. СПб., 1975 г.
7. Записки, статьи, письма декабриста И. Д. Якушкина. М., 1951 г.
8. Оболенский Е. П. Записки. М., 1977 г.
9. Пиксанов Н. К. Из архива декабриста В. Л. Давыдова. Неизданные письма. М., 1981 г.
10. Письма декабриста Алексея Петровича Юшневского и его жены Марии Казимировны из Сибири. М., 1957 г.
11. Розен А. Е. Записки декабриста. СПб., 1967 г.
12. Фигнер В. Н. Жены декабристов. М., 1963 г.
13. Якушкин И. Д. Записки. Статьи. Письма. М., 1951 г
Литература
1. Гершензон М. Декабрист Кривцов и его братья. М., 1972 г.
2. Максимов С. Сибирь и каторга. М., 1933 г.
3. Некрасов Н. А. Полное собрание сочинений и писем. Т. 4. Л., 1982 г.
4. Нечкина М. В. Движение декабристов. Т. 2. М., 1955 г
5. Павлюченко Э. А. В добровольном изгнании. М., 1976 г.
6. Сергеев М. Несчастью верная сестра. Иркутск., 1978 г.
7. Сергеев М. Подвиг любви бескорыстной, М., 1975 г.
8. Соколов Б. М. М. Н. Раевская-Волконская в жизни и поэзии Пушкина. М., 1969 г.
9. Сподвижники и сподвижницы декабристов. М., 1990 г.
10. Ф. М. Достоевский об искусстве. М., 1973 г.
11. Федоров В. А. Декабристы и их время. М., 1992 г.
12. Федоров В. А. «Своей судьбой гордимся мы…»: следствие и суд над декабристами. М., 1988 г.
1 Фигнер В. Н. Жены декабристов. М., 1963 г., С.6.
2 Басаргин И. В. Воспоминания. М., 1982 г
3 Бестужев К. О декабристах. М., 1966 г.
4 Волконский С. О декабристах. СПб., 1975 г.
5 Записки, статьи, письма декабриста И. Д. Якушкина. М., 1951 г.
6 Розен А. Е. Записки декабриста. СПб., 1967 г.
7 Анненкова П. Е. Воспоминания Полины Анненковой. М., 1951 г
8 Волконская М. Н. Записки М. Волконской. М., 1977 г.
9 Максимов С. Сибирь и каторга. М., 1933 г.
10 Нечкина М. В. Движение декабристов. Т. 2. М., 1955 г. С.438
11 Павлюченко Э. А. В добровольном изгнании. М., 1976 г.
12 Сергеев М. Несчастью верная сестра. Иркутск., 1978 г.
13 Сергеев М. Подвиг любви бескорыстной. М., 1975 г.
14 Павлюченко Э. А. В добровольном изгнании. М., 1976 г. С.60
15 Соколов Б. М. М. Н. Раевская-Волконская в жизни и поэзии Пушкина. М., 1969 г. С.31
16 Цит. по: Павлюченко Э. А. Указ. соч. С.25
17 Некрасов Н. А. Полное собрание сочинений и писем. Т. 4. Л., 1982 г. С.365
18 Ф. М. Достоевский об искусстве. М., 1973 г. С.193
19 Цит. по: Ф. М. Достоевский об искусстве. С.199
20 Цит. по: Ф. М. Достоевский об искусстве. С.216
21 Цит. по: Павлюченко Э.А. В добровольном изгнании. О женах и сестрах декабристов. М., 1976 г. С.23
22 Волконская М. Н. Записки М. Волконской. М., 1977 г. С.18
23 Цит. по: Волконская М. Н. Указ. соч. М., 1977 г. С.18
24 Цит. по: Волконская М. Н. Указ. соч. М., 1977 г. С.19
25 Сергеев М. Несчастью верная сестра. М., 1975 г. С.48
26 Цит. по: Павлюченко Э. А. Указ. соч. С.30
27 Записки, статьи, письма декабриста И. Д. Якушкина. М., 1951 г. С. 37
28 Бестужев К. О декабристах. М., 1966 г. С.83.
29 Цит. по: Волконская М. Н. Указ. соч. С.53
30 Цит. по: Волконская М. Н. Указ. соч. С.56.
31 Цит. по: Павлюченко Э. А. Указ. соч. С.25-26
32 Цит. по: Павлюченко Э. А. Указ. соч. С.37
33 Письма декабриста Алексея Петровича Юшневского и его жены Марии Казимировны из Сибири. М., 1957. С.2-3
34 Розен А. Е. Записки декабриста. СПб., 1967 г. С.152
35 Цит. по: Павлюченко Э.А. Указ. соч. С.33
36 Цит. по: Павлюченко Э. А. Указ. соч. С.61
37 Анненкова П. Е. Воспоминания Полины Анненковой. М., 1951 г. С.154
38 Цит. по: Павлюченко Э.А. Указ. соч. С.75.
39 Сподвижники и сподвижницы декабристов. М., 1990 г. С.28
40 Цит. по: Сподвижники и сподвижницы декабристов. М., 1990 г. С.42
41 Якушкин И. Д. Записки. Статьи. Письма. М., 1951 г. С.167
42 Цит. по: Сподвижники и сподвижницы декабристов. М., 1990 г. С.29
43 Розен А. Е. Записки декабриста. СПб., 1967 г. С.150.
44 Сергеев М. Несчастью верная сестра. М., 1975 г. С.158
45 Якушкин И. Д. Записки. Статьи. Письма. М., 1951 г. С. 61
46 Басаргин И. В. Воспоминания. М., 1982. С.106
47 Гершензон М. Декабрист Кривцов и его братья. М., 1972 г. С.203
48 Сергеев М. Подвиг любви бескорыстной, М., 1975. с 34.
49 Цит. по: Павлюченко Э. А. Указ. соч. С.57
50 Розен А. Е. Указ соч. С.152-153.
51 Оболенский Е. П. Записки. М., 1977 г. С.10
52 Розен А. Е. Указ. соч. С.153
53 Цит. по: Павлюченко Э. А. Указ соч. С.103
54 Басаргин Н. В. указ. соч. С.79
55 Цит. по: Павлюченко Э. А. Указ соч. С. 96
56 Пиксанов Н. К. Из архива декабриста В. Л. Давыдова. Неизданные письма . М., 1981 г. С.179
57 Волконский С. О декабристах. СПб., 1975 г. С.12.
58 Розен А. Е. Указ. соч. С.151
59 Розен А. Е. Указ соч. С.170
60 Цит. по: Павлюченко Э. А. Указ. соч. С.75
61 Беляев А. П. Воспоминания. СПб., 1969 г. С.158
33
Получите свидетельство
Вход
Материал по истории на тему: "Образ жён декабристов глазами современников" (0.15 MB)
0
1067
22
Нравится
0
