Образ поэта–пророка в лирике М. Ю. Лермонтова

Сегодня на уроке мы:

·     поговорим о поэзии, поэтах и толпе;

·     узнаем, какова роль поэта с точки зрения Михаила Юрьевича Лермонтова;

·     выясним, что Лермонтов считал источником вдохновения.

Для чего человеку даётся поэтический дар? В чём предназначение поэта? Кому он служит? Для кого пишет свои стихи?

На эти вопросы поэты ищут ответы со времён античности, снова и снова возвращаясь к ним в течение жизни. Их выводы меняются со временем или остаются прежними.

Как же отвечал на эти вопросы Михаил Юрьевич Лермонтов?

В творчестве Лермонтова поэт – это не только стихотворец. Поэт всегда наделён пророческим даром. Вспомним, что Лермонтов считал себя потомком легендарного шотландского поэта и пророка Томаса Рифмача. На одном из балов Лермонтов даже появился в костюме предсказателя, а в руках у него была книга пророчеств. Все пророчества для каждого из гостей Лермонтов написал и зашифровал тайным шифром.

Известно также пророческое стихотворение, которое поэт написал в 15 лет:

Настанет год, России черный год,

Когда царей корона упадет;

Забудет чернь к ним прежнюю любовь,

И пища многих будет смерть и кровь.

С читается, что он предсказал революцию и гражданскую войну XX века.

Есть стихотворения, в которых он предсказывает собственную смерть почти детально. Но чем же отличается поэт-ясновидец от поэта-пророка?

Пророк не просто предсказывает будущее, он открывает людям волю бога. Он голос бога на земле. Вспомним строки Александра Сергеевича Пушкина:

Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей.

У Лермонтова тоже есть стихотворение под названием «Пророк». Написано оно в 1841 году – в год смерти поэта. Стихотворение перекликается с «Пророком» Пушкина не только названием. Так же, как и Пушкин, Лермонтов берёт библейскую тему, чтобы рассуждать о судьбе поэта. Стихи Лермонтова словно продолжают историю, рассказанную Пушкиным. В них описывается жизнь пророка после получения божественного дара. И если герой Пушкина – это библейский пророк Исайя, Лермонтова вдохновил другой библейский образ. Его пророк – это Иеремия, гонимый толпой и страдавший от груза божественного дара.

Что же произошло, когда пророк обрёл всеведенье?

Провозглашать я стал любви

И правды чистые ученья:

В меня все ближние мои

Бросали бешено каменья.

Толпе не нужен свет истины, поэтому люди ненавидят пророка. Они проклинают его и не верят ему. Лермонтовский пророк обречён на непонимание.

Смотрите: вот пример для вас!

Он горд был, не ужился с нами:

Глупец, хотел уверить нас,

Что бог гласит его устами!

Гармонию пророк обретает лишь в пустыне, наедине с природой, где его слушают птицы, звери и даже звёзды, «лучами радостно играя». И если библейский Иеремия нашёл в себе силы вернуться на путь служения и снова пойти к людям, пророк Лермонтова полностью разочаровался в людях и отвернулся от них.

Итак, что же мы видим?

Поэт-пророк обречён на одиночество и непонимание. Людская толпа ненавидит и гонит его. Поэтический дар тяжёлый и бессмысленный, ведь слова поэта пропадают впустую. Он не может достучаться до людских сердец.

Эти мотивы мы видим и в стихотворении «Смерть поэта», которое открывает период зрелого творчества Лермонтова. Пушкин погибает на дуэли, но истинным убийцей поэта Лермонтов называет не Дантеса. Дантес всего лишь пустой человек, презирающий культуру страны, в которую приехал в погоне за счастьем. Он только орудие, не осознающее всей серьёзности своих действий.

На ловлю счастья и чинов

Заброшен к нам по воле рока;

Смеясь, он дерзко презирал

Земли чужой язык и нравы;

Не мог щадить он нашей славы;

Не мог понять в сей миг кровавый,

На что он руку поднимал!..

Убил поэта не тот, кто стрелял. По мнению Лермонтова, поэта убила толпа. И гнев Лермонтова обращён на светское общество, эту самую толпу.

Не вы ль сперва так злобно гнали

Его свободный, смелый дар

И для потехи раздували

Чуть затаившийся пожар?

Интересно, что Лермонтов и в этом стихотворении использует библейские мотивы.  Образ погибшего поэта сближается с образом Христа, которого тоже обрекла на смерть толпа.

И прежний сняв венок – они венец терновый,

Увитый лаврами, надели на него:

Но иглы тайные сурово

Язвили славное чело;

Более того, призывая божий суд и предсказывая, что месть свершится и справедливость восторжествует, поэт берёт на себя функцию пророка. Воистину, в этом стихотворении он по заветам Пушкина «глаголом жжёт сердца людей».

Удивительно, но всего через год вопрос взаимоотношений поэта и толпы в творчестве Лермонтова зазвучал совсем иначе. Мы можем увидеть это в стихотворении «Поэт», которое Лермонтов написал в 1838 году во время ссылки на Кавказ.  Композиция стихотворения двухчастная. Первая часть наполнена кавказским колоритом. В ней рассказывается история кинжала. У великолепного клинка героическое прошлое:

Наезднику в горах служил он много лет,

Не зная платы за услугу;

Не по одной груди провел он страшный след

И не одну порвал кольчугу.

Но сейчас кинжал превратился в дорогую игрушку. Как пишет поэт, «бесславную и безвредную».

В первой же строфе второй части стихотворения становится ясно, что Лермонтов сравнивает судьбу оружия с судьбой поэта. Речь не идёт о ком-то конкретном, Лермонтов использует обобщённый образ и говорит о том, что происходит в современной ему литературе.

В сущности, Лермонтов снова обращается к образу поэта-пророка. На это указывают образы, которые Лермонтов использует, рассказывая о былом могуществе поэта. Звук его речей был нужен толпе, «как фимиам в часы молитвы», а стих носился над толпой, «как божий дух». Только здесь пророк «осмеянный», потерявший власть над толпой. Он забыл о своём призвании.

Свое утратил назначенье,

На злато променяв ту власть, которой свет

Внимал в немом благоговенье?

Можно сказать, что поэт-пророк утратил силу, потому что пошёл на поводу у толпы. Он стал таким же, как толпа, которой он когда-то властвовал. Поэт погряз в роскоши и фальши, променял истину на пустой обман.

Но скучен нам простой и гордый твой язык,

Нас тешат блёстки и обманы;

Как ветхая краса, наш ветхий мир привык

Морщины прятать под румяны…

Последняя строфа – это призыв, который напоминает об истинном предназначении поэта-пророка:

Проснёшься ль ты опять, осмеянный пророк!

Иль никогда, на голос мщенья,

Из золотых ножон не вырвешь свой клинок,

Покрытый ржавчиной презренья?..

И говоря о предназначении поэта, невозможно не вспомнить стихи Пушкина. Ведь мы снова приходим к тому же выводу: роль поэта – «глаголом жечь сердца людей».

Ну хорошо, скажете вы, с ролью поэта всё понятно. А что же служит ему источником вдохновения?

На прошлом уроке мы говорили о стихотворении «Молитва», в котором лирический герой просил Всевышнего избавить его от поэтического дара. Источник вдохновения для него – земная грешная жизнь, которая сбивает поэта с духовного пути, пути к Богу. А сейчас мы обратимся к другому стихотворению, написанному 3 года спустя. В нём поэт восклицает:

Я жить хочу! Хочу печали

Любви и счастию на зло;

Почему же Лермонтов в свои 18 лет стремится к страданиям?

Потому что радость и счастье убаюкивают. Вспомните стихотворение «Поэт», в котором говорится, что поэту нужно быть сильным и твёрдым, опасным для порока, как отточенный клинок. Любовь, спокойствие и счастье характера не закаляют, а наоборот, ведут к изнеженности и равнодушию, притупляют остроту чувств.

Они мой ум избаловали

И слишком сгладили чело.

Только страдания помогают душе совершенствоваться и делают поэта сильным, способным стать властителем дум:

Что без страданий жизнь поэта?

И что без бури океан?

В следующих строках Лермонтов говорит о том, как должен жить истинный поэт.

Он хочет жить ценою муки,

Ценой томительных забот.

Он покупает неба звуки,

Он даром славы не берет.

Страдания – плата за поэтический дар. Уже в свои 18 лет Лермонтов уверен, что путь поэта должен быть мучительным, трудным и полным горестей, как путь подвижника. Он предчувствует и непонимание толпы, и разочарование, и душевную борьбу.

Стихотворение «Есть речи – значенье...» относят к любовной лирике поэта. Оно написано в 1840 году и посвящено Марии Соломирской, жене однополчанина поэта. Более ранний, черновой вариант стихотворения почти двумя годами раньше Лермонтов записал в альбом Марии Бартеневой.

Почему же мы рассматриваем его в теме поэта и поэзии? Потому что это не любовное послание и не мадригал. По смыслу стихотворение сближается с элегией «Невыразимое» Василия Андреевича Жуковского.

На вопрос Жуковского «Невыразимое подвластно ль выраженью?» Лермонтов отвечает четверостишием:

Не встретит ответа

Средь шума мирского

Из пламя и света

Рожденное слово

В мирской суете откровение останется незамеченным, но душа поэта всегда на него откликается:

Но в храме, средь боя

И где я ни буду,

Услышав, его я

Узнаю повсюду.

Не кончив молитвы,

На звук тот отвечу,

И брошусь из битвы

Ему я навстречу.

В течение своей бурной и беспокойной жизни Михаил Юрьевич Лермонтов не раз обращался к теме поэта и поэзии. В его творчестве менялось отношение к предназначению поэта, поэт был изгоем и властителем дум, но некоторые идеи оставались неизменными.

Они характерны для романтического мировоззрения. Это образ поэта-пророка, мысль о тяжести творческого пути, а также об одиночестве поэта и противопоставлении поэта и толпы.

Поэтесса Анна Андреевна Ахматова так написала о стихотворном даре Лермонтова «Он подражал в стихах Пушкину и Байрону и вдруг написал нечто такое, где он никому не подражал, зато всем уже целый век хочется подражать ему. Но совершенно очевидно, что это не возможно, ибо он владеет тем, что у актера называется «сотой интонацией». Слово слушается его, как змея заклинателя…»