В. П. Астафьев. Взаимоотношения человека и природы в рассказах сборника «Царь-рыба». «Печальный детектив», «Пастух и пастушка»

Сегодня мы…

· Поговорим о таких известных произведениях Виктора Астафьева, как «Царь-рыба», «Печальный детектив», «Пастух и пастушка».

· Поразмышляем о том, как изображает автор отношения человека и природы.

· Попытаемся выделить особенности авторского стиля Астафьева.

Мы уже поговорили о биографии и личности Виктора Астафьева. Одной из черт его прозы является стремление к правдивости, детальности описаний, максимальное сближение текста с реальной жизнью. Другая черта – автобиографичность. Виктор Астафьев стремился писать только о том, что он видел сам. И черты его биографии прослеживаются во многих его персонажах.

О своём писательском труде Виктор Астафьев пишет:

«…моя профессия состоит в том, чтобы все знать и видеть. … бывал в кирхах, в православных церквах, даже в мечеть заходил. Заносило меня в морги и родильные дома, посещал милиции, тюрьмы, колонии, ездил на юг и на север, в пустыни и кавказские сады, общался со стилягами и сектантами, с ворами и народными артистами, с проститутками и героями труда».

Эта цитата – из сборника «Царь-рыба», одного из центральных произведений Астафьева. Он увидел свет в 1976 году, и в основу его легли воспоминания писателя после поездок в родные места: город Игарку и окрестности.

Жанр сборника сам Астафьев определил как «повествование в рассказах». Действительно, рассказы связаны общей сюжетной канвой, присутствуют одни и те же герои: Колька, Утробин, Акимка, Командор и так далее. Однако повествование ведётся то от первого лица – и личность рассказчика отождествляется с самим автором. То от третьего лица, когда мы видим события глазами тех, кто оказывается в их центре. Да и под каждым заглавием располагается самостоятельный подсюжет, рассказ об жизни людей Севера, живущих бок о бок с природой и зависящих от неё.

Одним из эпиграфов к сборнику явилось стихотворение Николая Рубцова:

Молчал, задумавшись, и я,

Привычным взглядом созерцая

Зловещий праздник бытия,

Смятенный вид родного края.

И картину, которую рисует автор, можно действительно назвать зловещей, даже если не касаться отношения к природе. Немало страниц Астафьев отдаёт в своём повествовании быту и обычаям людей Севера, их менталитету и мировоззрению. И то, что видит автор, кажется ему неутешительным. На енисейских берегах царствует «право сильного», косность и суеверие смешаны с любовью к выпивке, в семьях царят разлад, разобщённость и измены… Сами рыбаки считают себя вольными людьми, но «вольность» эта выражается скорее в непризнании закона, в стремлении вершить самосуд и вообще – жить так, как заблагорассудится, не оглядываясь на окружающий мир.

Но самое страшное – это безудержное рвачество, стремление к наживе, часто – за счёт других. Оно настолько заслоняет людям глаза, что браконьеры утрачивают всё человеческое. Рыбинспектора здесь запросто могут убить. За хорошее, рыбное место – утопить, как поступает рыбак Грохотало со своим наставником. Тот же Грохотала впадает в помешательство, когда инспектор изымает у него огромного, только что пойманного осётра. Браконьер выкрикивает проклятия и пожелания смерти. Грохотало очень зажиточный рыбак. Но потеря такой добычи для него невыносима, и в ярости он едва не сжигает собственный же дом.

Образы браконьеров встречаются на протяжении всего повествования. Эти люди называют себя «добытчиками», своё ремесло – «промыслом». Но по сути – они самые настоящие преступники, которые губят рыбу своими ловушками. Ничего общего с честной добычей рыбы у них нет:

«На Акимовом самолове из тридцати двух стерлядей живых девять. С горьким вздохом сожаления Аким отбросил дохлых рыб в нос лодки. Мне так хотелось описать рыбу, бьющуюся на крючке, слепо бунтующую, борющуюся за себя, воспеть азарт лова, вековечную радость добытчика. Нечего было воспевать, угнетало чувство вины, как будто при мне истязали младенца иль отымали в платочек завязанные копейки у старушки».

При этом, даже выбрасывая уснувшую рыбу, они не осознают своей преступности. Браконьеры считают, что природа вокруг принадлежит им, и раз их отцы и деды промышляли рыбным ловом, значит, можно поступать так же. Им кажется нормальным и отстреливать уток в то время, когда те выводят яйца. Настоящими врагами им кажутся рыбинспекторы, которые арестовывают и штрафуют «вольных рыбаков». Бездумное уничтожение живого ради выгоды, оправдание издевательств над природой тем, что «осталось ещё много» – всё это постоянно показывается в повествовании.

Пожалуй, наиболее остро мотив жадности, браконьерства и расчеловечивания звучит в рассказе «Царь-рыба». В этой части повествования легко можно уловить перекличку с рассказом Эрнеста Хемингуэя «Старик и море». Зиновий Утробин, которого все уважительно зовут по отчеству – Игнатьич – тоже встречается с неимоверно большой рыбой, которая ему явно не по силам. Однако рассказ Эрнеста Хемингуэя – это гимн человеческой силе духа, упорству, умению превозмогать собственные слабости. Да и старик у Хемингуэя беден, и потому для него поединок с рыбой – оправдан.

Однако Игнатьичем у Астафьева движет лишь жадность. Он не хочет позвать на помощь брата – ведь придётся делиться икрой.

«Чалдонская настырность, самолюбство, жадность, которую он почёл азартом, ломали, корежили человека, раздирали на части».

И только оказавшись на волосок от гибели – Утробин задумывается о своей жизни. Налёт жадности сползает с него перед лицом смерти, он судит себя беспощадно и строго. Борясь за свою жизнь, Игнатьич вспоминает махинации с законом, и жестокость по отношению к любимой женщине, и гибель любимой племянницы. Оказывается, что под личиной всеми уважаемого, благополучного и щедрого человека таился жадный и завистливый, трусливый тип – это Утробин осознает сам.

На смертной грани Игнатьич вспоминает и о вере в Бога. Он пытается покаяться. И в последнее мгновение ему везёт: громадный осётр, едва не погубивший браконьера, освобождается и уходит в глубину. Утробин не чувствует досады от потери добычи. Измученный, но просветлённый, он желает рыбе долгой жизни. Он получил кое-что более важное: облегчение души, осознание самого себя вновь человеком.

Совсем иные темы поднимает Астафьев в повести «Пастух и пастушка». Повесть эта была написана ещё в 1967 г., однако автор редактировал её до конца 80-х.

Сам Астафьев назвал свою повесть «Современной пасторалью». Но в пасторалях жизнь пастушков и пастушек на фоне природы изображается идиллически. В повести Астафьева фоном для любви служит война, и само сочетание «современная пастораль» приобретает трагический оттенок.

Символом нерушимой любви становятся старики в деревне, убитые при артподготовке. Даже после смерти престарелые пастух и пастушка не разомкнули рук. Однако главным героям, Борису и Люсе не дано пройти вместе долгую жизнь и умереть рядом. Они проводят вместе только одну ночь любви. И это поспешно вспыхнувшее чувство напоминает Борису балет, который он видел в детстве – про пастуха и пастушку.

«Они любили друг друга, не стыдились любви и не боялись за неё. В доверчивости они были беззащитны».

Люся и Борис любят друг друга именно так. Не зря же она целует его при проводах у всех на виду, не стыдясь. Однако доверчивая, беззащитная любовь на войне не может не обернуться трагедией. Борис умирает от пустякового, казалось бы, ранения в плечо – умирает от тоски, от того, что не смог увидеть возлюбленную. Из-за отделённости от неё он теряет жажду жить.

«Жажда жизни рождает неслыханную стойкость — человек может перебороть неволю, голод, увечье, смерть, поднять тяжесть выше сил своих. Но если её нет, тогда все, тогда, значит, остался от человека мешок с костями».

От Бориса остаётся лишь могильный холмик с пирамидкой. Однако Люся, которая также не забыла любви, находит могилу и клянётся, что скоро воссоединится с любимым – только уже не на этом свете.

Мотив любви, преодолевающей смерть, звучит на фоне военных действий. Гусеницы танков, гибель солдат от пули снайпера, от осколков или в атаках, скудная кормёжка и солдатские разговоры, госпиталь… Всё это – сторона войны, сторона смерти. Ей противостоит в рассказе воплощение жизни: любовь и молодость, расцветающая повсюду весна и даже земля, которая потихоньку затягивает свои раны. Землю Астафьев здесь сравнивает с роженицей, и мотив неувядающей природы опять звучит пронзительно и ясно.

А вот в романе «Печальный детектив» 1987 года автор поднимает вопросы о борьбе с преступностью. Отставной милиционер Леонид Сошкин пытается разобраться в вопросах: откуда в людях возникает тяга к преступлению? И почему так часто русские люди жалеют преступников больше, чем тех, кто блюдёт закон?

Тётя Граня, пережившая насилие, переживает только о том, что суровый приговор сломает четырём насильникам жизнь, а они ведь такие молодые. Когда Сошкин арестовывает убийцу трёх человек, из толпы возмущаются тем, как он жестоко обошёлся с «кудрявым мальчиком».

И получается, что до некоторой степени причина разгула преступности – в самом менталитете народа:

«Вольно, куражливо, удобно живётся преступнику средь такого добросердечного народа, и давно ему так в России живётся».

Мир преступников автор освещает жёстко и бескомпромиссно.

«Если б я умел думать о жертвах, я б был врачом, агрономом, комбайнером, но не вором!» – заявляет рецидивист на интервью журналистке.

Всегда готовые покуражиться за счёт тех, кто слабее – при виде сильного преступники трусят, унижаются и пытаются увильнуть. Хулиганы, напавшие на Сошкина в подъезде, даже не пытаются вступаться друг за друга, когда встречают отпор.

За время своей службы Сошкин повидал многое. Но не очерствел душой и не разучился размышлять. Ему хочется докопаться до сути преступной натуры людей:

«Откуда это в них? Откуда? Ведь все трое вроде из нашего посёлка. Из трудовых семей. Все трое ходили в садик и пели: «С голубого ручейка начинается река, ну а дружба начинается с улыбки…»»

Ещё одну причину разгула преступности Леонид видит в романтизации бандитских образов. В ощущении безнаказанности и непонимании того, чем может закончиться преступление. В знании своих прав и незнании – обязанностей. А последнее часто происходит из-за бюрократии в милиции, формального отношения к службе. И несовершенства самой правовой системы.

Всё это и делает отставного детектива «печальным». Однако и в безрадостном существовании инвалида Сошкин находит утешение и отдохновение. Оно – в семье и в чтении книг, в литературном творчестве. Сошкин горячо восторгается литературой и в конце повести ощущает в себе силы взяться за написание настоящего произведения.

Что же можно сказать о стиле Виктора Астафьева?

Очень колоритна лексика в произведениях, посвящённых Сибири. Автор стремится передать речь местных жителей, и потому тексты насыщены диалектизмами, профессионализмами, жаргоном:

«– О-ой! Изурочили! Озевали! – закричала. – Это все кержаки, кержаки – ушкуйники болотные!..»

В остальных своих текстах Астафьев отдаёт предпочтение живой разговорной речи, с обильными вкраплениями просторечия и жаргона. Торжественные и книжные слова встречаются в размышлениях автора и героев – и тут же сочетаются с вульгаризмами, жаргонными словами, местами – с грубыми и бранными словами.

Часто в произведениях Астафьева присутствует ирония. Иногда – тонкая и завуалированная, иногда – острая и граничащая с сарказмом.

Автор нередко использует библейские отсылки или цитаты. Например, сборник «Царь-рыба» заканчивается обширной цитатой из Екклезиаста. Её можно применить и в отношении других произведений писателя.

Время искать и время терять;

Время хранить и время тратить;

Время рвать и время сшивать;

Время молчать и время говорить;

Время любить и время ненавидеть;

Время войне и время миру.

Так что же я ищу? Отчего мучаюсь? Почему? Зачем?

Нет мне ответа.