Поэма «За далью – даль»

Сегодня мы…

· Познакомимся с поэмой Александра Трифоновича Твардовского «За далью – даль».

· Рассмотрим историю создания поэмы, её структуру и особенности жанра.

· Поразмышляем о том, почему поэму «За далью – даль» можно считать одним из самых значительных произведений поэта.

В жизни каждого писателя настаёт момент, когда он каким-то произведением словно подводит черту под всем, что было им сделано и написано ранее. У многих авторов есть тексты, в которых они наиболее полно выражают своё мировоззрение, размышляют на вечные темы, обозначают свой творческий манифест.

Для Александра Трифоновича Твардовского таким произведением стала поэма «За далью – даль». Почему же она так важна и почему именно её можно назвать главным произведением поэта в итоговый период творчества?

Чтобы ответить на этот вопрос, взглянем сначала на историю поэмы.

В конце сороковых годов Твардовский совершает поездку на Урал, затем навещает Сибирь и Дальний Восток. И в 1949 году у поэта возникает замысел будущего текста:

«Как-то раз при переезде через Амур возле Комсомольска-на-Амуре я впервые подумал, что мог бы написать поэму со свободным, ничем не стеснённым и ничем не ограниченным сюжетом, в которую втоптал бы все свои нынешние, прежние и, возможно, будущие впечатления от поездок».

К таким путешествиям поэт вернётся ещё не раз и на протяжении 1950-х годов. Он сам будет отмечать, что Сибирь, «с её суровой и величественной красой, природными богатствами, гигантскими стройками и сказочно широкими перспективами» произвела на него огромное впечатление. На протяжении пятидесятых годов складывался цикл стихотворений о Сибири и Дальнем Востоке и писались отдельные главы будущего крупного произведения.

В 1960 г. поэма «За далью – даль» была фактически закончена. И сейчас она датируется 1950–1960 гг. Уже через год после выхода поэмы Твардовский получил за неё Ленинскую премию. Но и после этого он продолжил вносить правки в текст – до 1967 г., когда был издан окончательный вариант.

Такая длительная работа над текстом очень важна. Поэт не только дополнял поэмы, но и переделывал некоторые части. Ведь в течение десятилетия, пока Твардовский писал поэму, менялась и жизнь народа, и авторская позиция.

Да и само время написания не менее важно. Поэма «За далью – даль» создавалась в эпоху хрущёвской «оттепели», когда позволено было говорить о ранее запретных вещах. Для Твардовского, как и для многих советских авторов, эта эпоха стала временем переоценки своей позиции. И одновременно она позволила им высказываться более искренне и свободно.

А теперь поговорим о жанре произведения. Мы называем «За далью – даль» поэмой. И у текста все формальные признаки поэмы: крупный размер сочетается со стихотворной формой.

И к тому же, Александр Твардовский обожал поэмы! На предыдущем занятии мы говорили, что сам автор отмечал, что его поэмы более известны как критикам, так и читателям. И сопоставлял их со своей лирикой.

А вот писатель Лев Халиф вспоминает, как он принёс Твардовскому-редактору свои стихи:

«– Вот здесь, — и он ткнул в мои стихи, — есть все для написания поэмы. И не одной. Густо пишете! Но зачем себя втискивать на маленькую площадку стихотворного жанра? Я признаю поэмы! Только в них, как на столбовой дороге, разгуляться можно. Пишите поэмы! Вы сможете!»

Однако именно «За далью – даль» Твардовский называет в своей автобиографией просто «книгой». В первых публикациях поэмы у неё есть ещё подзаголовок «Из путевого дневника» – но потом этот подзаголовок пропадает. А в самом тексте поэмы Твардовский называет её то «дорожным дневником», то «дорожной тетрадью», то «своим дневником».

Разные критики добавляют к определениям автора свои определения. «За далью – даль» называют:

· Эпической поэмой,

· Поэтическим эпосом,

· Лирическим эпосом,

· Поэтическим рассказом,

· Лирическим циклом, в котором есть эпические главы.

Видимо, ближе всего к определению жанра своего текста подошёл сам Твардовский, назвавший «За далью – даль» «лирической летописью этих годов».

А сколько дел, событий, судеб,

Людских печалей и побед

Вместилось в эти десять суток,

Что обратились в десять лет.

Но откуда же взялись такие расхождения? Дело в том, что «За далью – даль» –произведение необычное во многих отношениях.

Взглянем на структуру поэмы. Состоит она из 15 небольших глав, каждая из которых имеет названия. Например, «В дороге», «Две кузницы», «Литературный разговор», «Огни Сибири», «Фронт и тыл» и так далее. При этом главы не объединяются общим сюжетом. Их скорее объединяет понятие дороги.

Лирический герой – в котором легко угадать сходство с самим автором – путешествует. Направляясь в поезде в Сибирь, он по пути размышляет о прошлом и настоящем, о литературе и войне, о родине и о Сибири, которую видит. У некоторых глав в поэме всё же есть микросюжеты, некоторые главы целиком состоят из лирических раздумий на определённую тему.

Некоторые мотивы встречаются на протяжении всей поэмы. Во-первых, это мотив дороги, путешествия, который неизменно появляется в каждой главе. Во-вторых, мысли лирического героя часто обращаются в прошлое. Прошлое в тексте идёт рядом с настоящим и постоянно с ним сопоставляется. В-третьих, всё, что видит вокруг себя главный герой – и в поезде, и за окном, и на остановках – становится предметом для широких обобщений, размышлений о жизни.

При этом можно сказать, что «За далью – даль» – это ещё и широкое эпическое полотно. Размышления и воспоминания автора сочетаются с дорожными впечатлениями. Описываются Заволжье, Зауралье, Забайкалье –путешественник как бы открывает эти края для себя заново.

Эпические черты проступают и в описаниях попутчиков лирического героя. Майор, старый ветеран, старик-учёный, священник, друг автора, молодожёны – все, кто едет в одном вагоне с лирическим героем становятся словно срезом современного ему общества.

Итак, в поэме «За далью – даль» сочетаются отсутствие общего сюжета, глубокий лиризм, автобиографичность и философский настрой – с эпической широтой охвата реалий, характеров и мест действия.

Условно можно разделить главы поэмы на главы эпического плана и главы автобиографического плана.

К главам автобиографического плана можно отнести «В дороге», «Две дали», «Фронт и тыл», «До новой дали». В них раскрывается «лирическое я» главного героя, даётся его исповедь, рассказывается о его прошлом и настоящем.

Главы эпического плана – это, например, «За далью — даль», «Семь тысяч рек», «Две кузницы», «Огни Сибири», «На Ангаре», «К концу дороги». Они наполнены пейзажными зарисовками, размышлениями о судьбах родной земли. В этих главах создаётся образ Родины – с её безграничными далями, неохватными просторами.

Но если основной сюжет поэмы – это рассуждения, раздумья автора и его наблюдения, то о чём тогда это произведение? Обо всём – вот самый точный ответ.

И прежде всего – о самом Твардовском. Потому что образ лирического героя, автора раскрывается в каждой главе, вне зависимости от того, автобиографична она или нет. Он даже объясняет, что сподвигло его на написание этой поэмы – довольно иронично отзываясь при этом о себе:

Когда он всеми дружно встречен,

Самим Фадеевым отмечен,

Пшеном в избытке обеспечен,

Друзьями в критики намечен,

Почти уже увековечен,

И хвать писать –

Пропал запал!

Для поэта, как поясняет лирический герой, важны новые впечатления. Вот зачем он отправляется в это путешествие.

Мысленно он переносится в свои детские годы, вновь навещает свою малую родину – Загорье, вспоминает про детство, которое никогда его не оставит:

И что ж такого, что с годами

Я к той поре глухим не стал

И все взыскательнее память

К началу всех моих начал!

Я счастлив тем, что я оттуда,

Из той зимы, из той избы…

Однако затем перед поэтом открываются новые горизонты. Простая кузница из детства сопоставляется с кузницей страны – Уралом.

В своих эпических главах Твардовский пользуется народными эпитетами: Волга-матушка, Батюшка-Урал. Он прибегает к метафорам, сравнениям и гиперболам, чтобы показать просторы Сибири, величие родной природы.

В Волгу «смотрелось пол-России», «под кувалдой главного Урала земля отчётливо дрожала», «Как Млечный Путь, огни земные».

В эпических главах отчётливо присутствует и антитеза. С одной стороны, Сибирь Твардовским романтизируется: это – место прогресса, место будущего, кузница новых людей. И огни Сибири – «текут», «лучатся» «с нерассказанной красой».

Но с другой стороны Сибирь – угрюмый край, место ссылок, где живут люди с непростой судьбой.

И как в иной таёжный угол

Издалека вели сюда

Кого приказ,

Кого заслуга,

Кого мечта,

Кого беда…

Твардовскому пришлось побывать при грандиозном событии – перекрытии Ангары. И сама глава «На Ангаре» написана по свежим впечатлениям. В этой главе река, природная стихия, описывается как нечто прекрасное. Поэт передаёт и величие инженерного замысла, и монументальность работы. Для него то, что он видит – уже поэма:

Рванулся вниз флажок сигнальный,

И точно вдруг издалека

Громовый взрыв породы скальной

Толкнулся в эти берега.

Так первый сброс кубов бетонных,

Тех сундуков десятитонных,

Раздавшись, приняла река…

Поэт не избегает исторических, социальных и политических тем. В одной из глав попутчики лирического героя начинают спорить, где лучше воевать: на переднем фронте или в тылу. И оказывается, что военные воспоминания ещё свежи и боль военных ран остаётся с людьми. Лучше бы вообще не воевать – на этом сходятся персонажи.

Но не иссякнуть этой теме,

Покамест есть ещё в живых

И те, что сами знали бремя

Часов и суток фронтовых;

И те, кому в завидных далях,

В раю глубоком тыловом

У их станков и наковален

Был без отрыва стол и дом.

Тема репрессий поднимается в главе «Друг детства». А в главе «Так это было» поэт обращается к личности Сталина. И старается дать всестороннюю оценку Сталину как правителю и как человеку.

…Когда кремлёвскими стенами

Живой от жизни ограждён,

Как грозный дух он был над нами, –

Иных не знали мы имён.

Гадали, как ещё восславить

Его в столице и селе.

Тут ни убавить,

Ни прибавить, –

Так это было на земле…

Поэт в своём стиле тоже развенчивает культ личности – мы помним, что с этого и началась «оттепель». Однако в поэме Твардовского Сталин не выводится деспотом или кровожадным тираном. Автор задаётся вопросом: имеет ли он право судить? И имеет ли хоть кто-нибудь на это право, особенно из тех, кто ранее был вынужден восхвалять Сталина? Сталин предстаёт в поэме Твардовского жёстким, бескомпромиссным правителем, «сыном востока», который был во многом неправ, но во многом и прав. И при этом он остаётся обычным человеком, который однажды остался один на один со старушкой-смертью, вошедшей в его комнату.

Автор заводит речь и о литературном творчестве – в главе «Литературный разговор». Он горько иронизирует по поводу отношений писателя и читателя – когда читатель считает вправе указывать автору и призывать его к ответу:

Провинциальный ли, столичный –

Читатель наш воспитан так,

Что он особо любит личный

Иметь с писателем контакт;

Заполнить устную анкету

И на досуге, без помех

Признать, как принято, к ответу

Не одного тебя, а всех.

Однако горячность читателей, их стремление вступить в диалог с автором и докопаться до истины, радует лирического героя-поэта. Настоящим противником автора становится не читатель, а воображаемый Редактор, который словно оказывается четвертым в купе. Лирический герой осознаёт, как это сложно: быть одновременно и писателем, и редактором.

В поэме «За далью – даль» отражена жизнь не только Твардовского, но, по сути, и целого народа. Исторические перемены, память, грандиозные стройки, невообразимая красота природы – всё находит себе место в этих лирических путевых заметках. Именно из-за её широчайшего охвата и одновременно – глубочайшего лиризма поэма стала итоговой вехой в творчестве Твардовского.

Идеальным отражением основной мысли поэмы «За далью – даль» можно посчитать строки из неё же:

Да, всё, что с нами было, –

Было!

А то, что есть –

То с нами здесь!

И всё от корки и до корки,

Что в книгу вписано вчера,

Всё с нами – в силу поговорки

Насчёт пера

И топора…