Вещный мир в рассказе в.м. шукшина «чудик» как основа деревенского колорита

УДК 82.09

К.О. Жегалова

учитель русского языка и литературы

МБОУ «Бочкаревская СОШ» Целинного района Алтайского края

ВЕЩНЫЙ МИР В РАССКАЗЕ В.М. ШУКШИНА «ЧУДИК» КАК ОСНОВА ДЕРЕВЕНСКОГО КОЛОРИТА

Василий Макарович Шукшин – один из выдающихся писателей второй половины XX века, вышедших из деревни. В своих работах он не просто создал новый характер – «шукшинского героя» – он занимался культивированием деревенской прозы. Его творчество актуально и по сей день, и вызывает множество вопросов, споров и предположений, касающихся не только нового героя, но и интертекстуального аспекта его произведений, художественной проблематики, системы второстепенных персонажей, эволюции жанра. Разные взгляды на ту или иную проблему исследователями дают возможность различного прочтения и понимания творчества В. М. Шукшина. Но, так или иначе, колорит произведений писателя напрямую связан с понятием «деревенской прозы».

В рассказах В. М. Шукшина освещается деревенский быт – то место, которое было близко автору больше всего. Через различные значимые детали, вещи-символы, аллюзии, реплики персонажей, сюжетные ситуации В. М. Шукшин рисует перед читателем особый деревенский колорит простоты, душевности и наивности. И в этом незаурядном мире живет особый «шукшинский герой», который также призван передать авторский замысел.

«Один из рассказов Василия Шукшина называется – «Чудик». Не самый заметный, пожалуй. Но, перебирая, словно бусинки чёток, их названия, на этом останавливаешься невольно. Ужели слово найдено» [2, с. 165].

Именно по названию данного рассказа 1967 года в шукшиноведении создалось понятие нового типа героя – «герой-чудик». С самой первой строчки перед нами предстает прозвище, которое практически вытесняет настоящее имя: «Жена называла его - Чудик. Иногда ласково» [4]. Ласковая и не очень характеристика мужа как «чудика» собирает в себе отношение не только жены к Василию, но и передает взгляд на него окружающих людей, самого автора и мира в целом.

Данный персонаж, функционируя в рассказе, воплощает типичные черты «шукшинского героя» - неприятие окружающими, доброта, наивность, детский взгляд на мир, стремление угодить и др.

Главный герой, оперируя определенными вещами, наделенными образной семантикой, создает свой образ чудаковатого человека, вышедшего из деревни.

Все это, переплетаясь с тканью самого произведения, с теми символами и аллюзиями, которые целенаправленно использовал В. М. Шукшин, передает деревенский быт, колорит, атмосферу.

В рассказе «Чудик» действие происходит в нескольких локусах: дом Чудика, улица, магазин, самолет и дом брата.

С самого начала повествования перед нами предстает двойственность главного героя, которая отражена в его прозвище. Ласковое «чудик» вытесняется прямым словарным значением – «прост. То же, что чудак. Чудак – Странный, со странностями, чудной человек» [1, с. 815].

Словообразовательный суффикс –ик–, с помощью которого образуются уменьшительно-ласкательные существительные мужского и среднего рода, с одной стороны. И словарное значение «чудак» – с другой. Так и в судьбе Чудика окружающие делятся на два полюса: для кого-то он «чудо», а для кого-то – чудак.

По мере развития сюжета, Чудик оперирует различными вещами, обладающими различной семантикой и символикой.

Вначале рассказа мы встречаемся с вещами из мира рыбалки – в диалоге с женой Чудик спрашивает ее о блесне «на-подвид битюря». Что такое битюрь ни словарь С. И. Ожегова, ни В. И. Даля, ни Д. Н. Ушакова толкования не дает. Лишь из контекста нам становится понятно, что битюрь – это рыба семейства щуковых, в рассказе фигурирует как «дюралевая», т.е. алюминиевая, блесна, имитирующая именно эту рыбу. Отсюда следует, что одним из увлечений Чудика является рыбалка – хобби далекое от городской суеты, настоящее деревенское занятие.

Также здесь четко прочерчиваются христианские мотивы, и образ Чудика приближается к образу Христа: «упоминается о чудесной ловле рыбы, в которой принимал участие Иисус; сам Иисус проводит аналогию между ловлей рыбы и обращением людей в новую веру (отсюда и «кольцо рыбака», которое носит Папа Римский); рассказывается о кормлении пяти тысяч людей пятью хлебами и двумя рыбами; новообращенных крестят водой» [3].

Далее локус «дом Чудика» переходит в локус «улица», где появляется чемодан, «сопровождающий» героя на протяжении всей поездки. Чемодан постоянно фигурирует в рассказе: вначале его собирают «до полуночи», далее в магазине Чудик туда укладывает подарки для племянников, из дома брата сноха грозится выбросить этот чемодан, и с ним же чудик, подпрыгивая, босиком возвращается домой. Чемодан, символизируя дорогу, оказывается единственной вещью в поездке, связывающей Чудика с деревней. Также чемодан вводит мотив возвращения, создающего аллюзию на притчу Иисуса Христа о возвращении блудного сына, приводимую в Евангелие от Луки.

В магазине корнем преткновения становится пятидесятирублевая бумажка, «этакая зеленая дурочка», для получения которой, трудиться нужно полмесяца. Мотивы денег и работы взаимно переплетаются. Автор нарочито подчеркивает трудность добывания «зеленой бумажки» и иронически описывает полмесяца работы как «этакую зеленую дурочку». Используя просторечия и насмешливый тон повествования, В. М. Шукшин создает каламбур, чем подчеркивает одну из главнейших черт «героя-чудика» – человечность и доброту. Чудик тем самым обосабливается от греховного алчного окружающего мира.

В самолете с Чудиком случается очередной казус: Василий поднимает выпавшую челюсть слишком самоуверенного соседа. Данная ситуация не только показывает характер Чудика, его наивность, бескорыстие, желание помочь, но и в который раз противопоставляет героя-чудика окружающему миру, который не принимает нашего героя.

В попытке угодить жене брата Чудик расписывает красками коляску ребенка: «По верху колясочки Чудик пустил журавликов - стайку уголком, по низу – цветочки разные, травку-муравку, пару петушков, цыпляток» [4]. Дж. Трессидер в своем «Словаре символов» трактует цветок так: «Цветок – лаконичный символ природы, беспредельности ее совершенства, эмблема круговращения – рождения, жизни, смерти и возрождения» [3]. Изображение природы и животных в развитии недаром выбрано для детской коляски, ведь именно в ней начинается развитие ребенка. Так Чудик попытался не просто передать то, что ему близко – его окружающий деревенский мир, но и на интуитивном уровне подчеркнул цикличность жизни и ее течение, развитие. Таким образом, Чудик предстает в роли Творца, т.е. опять возникают христианские мотивы. Но появляется и другая аллюзия – образ самого автора. Как известно, творческий путь В. М. Шукшина был коротким, но плодотворным, и поэтому все его произведения пронизаны динамичностью, создается ощущения бега по кругу, той самой цикличности.

Попытка вовлечь семью брата в свой «чудоковатый» наивный мир, как и реализация роли Творца, не увенчались успехом. Городская среда вытесняет из своего окружения то, что отличается: воплощать свои таланты в жизнь Чудик отправляется домой, в привычную деревенскую среду.

Для создания типичного деревенского колорита значима природа, а точнее древесный код. Чудик, даже вдалеке от своей родной деревни, постоянно вспоминает деревья. Только прилетев на Урал, он хочет послать в телеграмме жене строчки: «Ветка сирени упала на грудь, милая Груша меня не забудь» [4]. Как сирень, так и груша являются символами любви, красоты, признания. Чудик на интуитивном уровне прослеживает эту символику, негодуя по поводу непристойности данной строчки-признания для любимой жены: «Я ей всегда так пишу в письмах. Это же моя жена!» [4]. Таким образом, город сначала пытается изменить характер Чудика, «подстроить его под себя». Только после того, как стало понятно, что его образ статичен, он изгоняется в «старый мир».

Деревья предстают перед нами и в конце рассказа, когда Чудик возвращается из поездки домой, подпрыгивает и поет ту же песню, которую сваха не дала спеть у брата: «Тополя-а а, тополя-а а». «Тополь - символ двойственности в Китае, из-за того, что листья белого тополя – темные с верхней (солнечной) стороны и светлые с нижней (лунной)» [3]. Бинарность тополя в рассказе переплетается с двойственностью имени Чудика и предстает как двоемирие: Урал и родная деревня Чудика, или переходность из одного состояния в другое. На Урале реализация потенциала Чудика, полное раскрытие его характера было невозможно – этому мешали окружающие, в том числе сваха, которая оборвала попытку спеть данную песню у нее в гостях. Дома же Василий свободно и открыто показывает свои черты, шагая босиком по улице и распевая «Тополя-а а».

Таким образом, Чудик предстает перед нами в разных ипостасях: Иисус Христос, Творец, изгнанник и др. Но любая роль реализуется лишь на том уровне, который позволяет раскрыть истинный характер героя. Чудик не просто взаимодействует с окружающими, он передает свою деревенскую натуру посредствам различных предметов.

Анализируя систему вещей, знаков и символов рассказа можно выйти на иной уровень интерпретации текста. Интертекстуальные связи рассказов В. М. Шукшина значительно расширяются при использовании христианских мотивов, которые, как мы видим, выводятся из более разностороннего рассмотрения функционирующих в тексте вещей.

Проблема «шукшинского героя» не первое десятилетие разрабатывается в исследованиях различных ученых. Но стоит обратить внимание на взаимосвязь центрального персонажа как нового типа и символичных вещей, которыми герой оперирует в тексте. Эта связь важна для четкого выделения характерных черт «героя-чудика» как выходца из деревенской прозы В. М. Шукшина. Символичность вещей дополняет не только интертекстуальное понимание текста, но и нравственно-духовные искания самого автора, развитие жанра деревенской прозы и многие другие вопросы.

Чертой, проходящей через все повествование, является двойственность, прослеживаемая в различных категориях. Ставя своего героя в юмористические ситуации, В. М. Шукшин делает бинарное противопоставление «герой – окружающий мир». Статичный «шукшинский герой» пройдет через все творчество писателя, сохраняя образ простого деревенского парня.

Раскрывающаяся возможность взглянуть с разных сторон на различные аспекты творчества В. М. Шукшина справедливо подчеркивает верность обращения к вещному миру в рассказах писателя.

Список использованной литературы:

1. Ожегов, С. И. Словарь русского языка. М.: Советская Энциклопедия, 1972. – 847 с.

2. Панкин Б.Д. Василий Шукшин и его "чудики" // Панкин Б.Д. Строгая литература. М., 1982. – 400 с.

3. Тресиддер, Д. Словарь символов / Д. Тресиддер ; пер. с англ. С. Палько. — М.: Гранд: Фаир-Пресс, 1999. [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/JekTresidder/index.php

4. Шукшин В. М. Чудик. [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://shukshin.biysk.secna.ru/author/library/story004.html

© К.О. Жегалова, 2019