Материал по истории на тему "Ссыльные знаменитости на Урале"

Ссы́лка — вид уголовного наказания, состоящий в удалении осуждённого из места его постоянного или временного жительства с обязательным поселением в определённой местности, как правило, на периферии на срок, указанный в приговоре в пределах государства. Сибирская ссылка воз­никла одновременно с ос­воением новых земель. Она, фактически, стала одним из основных факто­ров их принудительного за­селения. Этот вид наказания был законодательно оформлен в конце XVI века, но использовался и ранее в отношении простых людей, опальных бояр, неугодных священников.

Начало ссылки в Сибирь относится к царствованию Федора Иоанновича. Первым сибирским ссыльным, как повествует о том история, был в 1593 г. . . никто иной, как медный угличский колокол, весивший 19, 5 пудов и сосланный в Тобольск в наказание за то, что он своим набатным звоном возмутил жителей города Углича к расправе над убийцами царевича Дмитрия во время его совершения этого убийства 15 мая 1591 г. По народному преданию, он был бит кнутом с вырыванием у него уха.

В том же году были сосланы в Сибирь и граждане Углича, обвинённые в убийстве царевича Дмитрия и отправленные Борисом Годуновым в Пелымский острог по делу об «убиении» царевича Дмитрия в 1593 году — через год после основания самого Пелыма. В 1599 году туда же сосланы стольники Василий и Иван Никитичи Романовы. По подсчётам в первой половине XVII века в Сибирь сослано не менее 1 500 человек.

Указами Елизаветы Петровны 1753 – 1754 гг. смертная казнь была совершенно отменена для всех преступников, исключая политических, и казнь с этого времени заменялась кнутом и вечной каторгой в Сибирь.

В первой половине XIX века на каторгу в Сибирь и в ссылку на Кавказ были отправлены декабристы и петрашевцы, в 1831 году — в Сибирь на каторгу и в ссылку были отправлены тысячи участников польского восстания 1830—1831.

При Советской власти ссылку в качестве средства для изоляции от общества начали применять в 1920-1930-е годы по отношению к политическим противникам большевиков — бывшим эсерам, левым эсерам и меньшевикам. Она применялась, как правило, во внесудебном порядке. Затем к ним присоединились троцкисты, а с началом поголовной коллективизации сельского хозяйства — зажиточные крестьяне, которых высылали целыми семьями на Урал и в Сибирь.

Полную информацию смотрите в файле. 

Ссыльные знаменитости на Урале.

Ссы́лка — вид уголовного наказания, состоящий в удалении осуждённого из места его постоянного или временного жительства с обязательным поселением в определённой местности, как правило, на периферии на срок, указанный в приговоре в пределах государства. Сибирская ссылка воз­никла одновременно с ос­воением новых земель. Она, фактически, стала одним из основных факто­ров их принудительного за­селения. Этот вид наказания был законодательно оформлен в конце XVI века, но использовался и ранее в отношении простых людей, опальных бояр, неугодных священников.

Начало ссылки в Сибирь относится к царствованию Федора Иоанновича. Первым сибирским ссыльным, как повествует о том история, был в 1593 г... никто иной, как медный угличский колокол, весивший 19,5 пудов и сосланный в Тобольск в наказание за то, что он своим набатным звоном возмутил жителей города Углича к расправе над убийцами царевича Дмитрия во время его совершения этого убийства 15 мая 1591 г. По народному преданию, он был бит кнутом с вырыванием у него уха.

В том же году были сосланы в Сибирь и граждане Углича, обвинённые в убийстве царевича Дмитрия и отправленные Борисом Годуновым в Пелымский острог по делу об «убиении» царевича Дмитрия в 1593 году — через год после основания самого Пелыма. В 1599 году туда же сосланы стольники Василий и Иван Никитичи Романовы. По подсчётам в первой половине XVII века в Сибирь сослано не менее 1 500 человек.

Указами Елизаветы Петровны 1753 – 1754 гг. смертная казнь была совершенно отменена для всех преступников, исключая политических, и казнь с этого времени заменялась кнутом и вечной каторгой в Сибирь.

В первой половине XIX века на каторгу в Сибирь и в ссылку на Кавказ были отправлены декабристы и петрашевцы, в 1831 году — в Сибирь на каторгу и в ссылку были отправлены тысячи участников польского восстания 1830—1831.

При Советской власти ссылку в качестве средства для изоляции от общества начали применять в 1920-1930-е годы по отношению к политическим противникам большевиков — бывшим эсерам, левым эсерам и меньшевикам. Она применялась, как правило, во внесудебном порядке. Затем к ним присоединились троцкисты, а с началом поголовной коллективизации сельского хозяйства — зажиточные крестьяне, которых высылали целыми семьями на Урал и в Сибирь.

Эпоха дворцовых переворотов.

А.Д.Меншиков.

18 век в России ознаменовался обострением борьбы за власть между различными претендентами на императорский титул и придворными группировками. Многие видные политические деятели, становившиеся жертвами этой борьбы и приобретавшие статус «государственных преступников», оказывались в ссылке в отдалённых частях империи, в том числе и на Урале.

Так, в 1727г. Был сослан со всем семейством в зауральский Берёзов опальный соратник Петра I светлейший князь А.Д.Меншиков. Меншиков был родом из обедневших литовских дворян, имел образование, хотя зарубежные источники, с которых копировали свои выводы отечественные историки часто представляли Меншикова безграмотным. Благодаря своему природному пытливому уму, кипучей энергии и преданности Петру I вошёл в историю России как выдающийся государственный и военный деятель Петровской эпохи. «Баловень судьбы», как назвал его А. С. Пушкин, не знал устали в больших и малых делах, помогая великому Петру во всех его начинаниях. Несмотря на щедрые награды и почести, получаемые от царя, Александр Данилович отличался непомерным корыстолюбием, неоднократно уличался в присвоении казённых средств, и лишь благодаря снисходительности Петра отделывался выплатой крупных штрафов. После смерти Лефорта Петр скажет о Меншикове:"Осталась у меня одна рука, вороватая, да верная".

Меншиков был сказочно богат. В свое время его дворец был самым большим и роскошным зданием Петербурга, разительно отличаясь даже от царских хором.

События в Зимнем дворце 29 января 1725 года перевернули жизнь всех царедворцев, да и всей России. Умер великий властелин, северный колосс. Умер, так и не оставив после себя наследников и не подписав своей воли. Птенцы гнезда Петрова, новая знать, были еще в силе, а потому им и удалось возвести на престол жену Петра Екатерину I. Во время царствования Екатерины I, которую гл. обр. Меншиков и возвел на престол, он фактически являлся правителем России, играя первую роль в созданном им Верховном тайном совете. Но и тогда среди сановников уже раздавались голоса в поддержку законных прав прямого наследования. Однако силы были пока неравны. Меншиков зорко следил за всем, что происходило во дворце и вокруг него. Между тем подрастал внук Петра Великого царевич Пётр Алексеевич. При жизни великий преобразователь ни при каких обстоятельствах не собирался оставить свой трон этому мальчику, за которым стояла вся старая знать, а значит, та Россия, которую он яростно выжигал и ненавидел.

Жизнь шла своим чередом, маленький цесаревич подрастал, и ему требовались наперсники из хороших семей для игр. Тут-то и произошло знаменательное событие - ко двору цесаревича был послан камер-юнкером семнадцатилетний Иван Долгорукий, юноша не по годам развитый, весьма красивый, уже многое повидавший, так как долгое время жил в варшавском доме своего деда, знаменитого петровского дипломата Г.Ф. Долгорукого. Здесь он насмотрелся на жизнь двора польского короля Августа II, любителя роскоши и всяческих развлечений. Несомненно, именно там Иван приобрел и весьма галантные манеры, и умение обращаться с дамами, и научился обхождению с разными людьми. Его отец Алексей Григорьевич, человек весьма недалекий, но с большими амбициями, был вряд ли доволен таким назначением сына. Но все же Иван был приставлен к особе царского рода, да к тому же еще со всеми законными правами на престол, и батюшка втайне надеялся на будущую фортуну, способную поднять семейство родовитых Долгоруких на небывалую высоту.

Похоже, что дружба цесаревича Петра и Ивана Долгорукова была искренней. Петр, десятилетний мальчишка, конечно, с восторгом взирал на многоопытного Ивана, который играл с ним, был хорошим рассказчиком, приучал его к охоте, был неистощим на выдумку в развлечениях и забавах. Меншиков заметил это сближение и поспешил удалить князя Ивана от царевича, отправив поручиком в армейский полк. К весне 1727 года здоровье покровительницы Александра Даниловича, царицы Екатерины, значительно ухудшилось, и светлейшему приходилось тщательно выстраивать комбинации, дабы сохранить свое влияние при дворе. Он уговорил больную Екатерину подписать завещание, согласно которому она передавала престол Петру Алексеевичу. При этом она дала согласие на брак своего наследника с дочерью Меншикова Марией. Светлейший как всегда рассудил здраво и хитро: теперь можно было не бояться, что Петр не простит ему подписи под смертным приговором его отцу, царевичу Алексею. Кто же будет преследовать собственного тестя?

Меншиков сам хотел развлекать юного наследника, в чем и преуспел, не жалея на это средств. Екатерина умерла, а на престол взошел юный Петр II. С первых же дней царствования придворная камарилья старалась удалить юношу от дел. Меншиков занимал Петра охотой и придворными празднествами, выписывал для него из разных губерний лошадей, от князя Ромодановского вытребовал в Петербург псовую охоту, кречетов, ястребов, окрестным петербургским крестьянам «публиковал», чтобы ловили живых зайцев, лисиц и приносили бы их в дом его величества, где им будут платить хорошие деньги. Император забавлялся, а Меншиков царствовал. Но дни его уже были сочтены. И хотя в начале царствования светлейшему пожаловали звание генералиссимуса и состоялось обручение Петра с Марией, однако настойчивым просьбам императора о возвращении к нему Ивана Долгорукого, давнего сердечного друга, пришлось все же уступить.

Именно князь Иван и вся Долгоруковская партия сыграли главную роль в низвержении «прегордого Голиафа» - князя Меншикова. Как будто ничего не понимавший в серьезных делах юный император на самом деле проявил удивительную твердость в удалении и ссылке Меншикова. 10 сентября 1727 года Меншиков был сослан в Раненбург, лишен чинов, орденов и княжеского достоинства. Весть об этом разнеслась быстро - тысячи экземпляров указов о ссылке князя были разосланы по всей России. Затем Меншикова со всей семьей, в том числе и царской невестой Марией, препроводили в Березов, знаменитый своими узниками глухой угол России.

Ещё в дороге, не снеся жестокого удара судьбы, умерла жена князя. Сам же он и трое его детей (13 летний Александор, 14-летняя Александра и 16-летняя Мария) стали первыми узниками берёзовского острога – государственной тюрьмы, построенной около 1724 г.

В Березове свою опалу Меншиков переносил с несгибаемой стойкостью. Хотя правила содержания узников были довольно жёсткими, караульные допускали многочисленные послабления, в том числе разрешали Меншиковым бывать в городе, общаться с местными жителями. Бывший вельможа удивлял берёзовцев набожностью, смирением, доступностью и простотой в обращении. Меншиков сам построил себе деревенский дом (вместе с 8 верными слугами) и церквушку, в которую он ежедневно ходил с сыном и дочерьми. Меншиков принимал всех, кто к нему являлся – с просьбами или просто из любопытства и желания побеседовать с выдающимся человеком. Разговоры он вёл, главным образом, на религиозные темы – «о тщете мира сего и о подвигах святых мучеников». Известно его высказывание того периода: «С простой жизни начинал, простой жизнью и закончу». Позже в Сибири началась эпидемия оспы. Сначала умерла его старшая дочь, а затем и он сам, 12 ноября 1729 года, в возрасте 56 лет. Похоронен был около построенной им церкви, потом река Сосьва смыла эту могилу. В Берёзове с благоговением относились к памяти знаменитого узника, из поколения в поколение передавались рассказы о его жизни в ссылке. Оставшиеся дочь и сын Меншикова вскоре получили возможность вернуться в столицу. Их место в берёзовском остроге заняли новые «государственные преступники» - князья Долгорукие.

Долгорукие.

Глава клана Долгоруких Алексей Григорьевич был человеком ума недалекого, заносчивым и тщеславным, оттого даже к своему сыну порой ревновал царя, стараясь всецело завладеть его вниманием и расположением. Общество наблюдало это неприкрытое желание утвердиться при дворе любым способом с неодобрением. Долгорукие заняли многие высшие государственные посты, заседали в Верховном тайном совете, получившем в это время огромные полномочия. Один из иностранных дипломатов писал, что в «Москве все ропщут на образ жизни царя, виня в этом окружающих его. Любящие отечество приходят в отчаяние видя, что государь каждое утро, едва одевшись, садится в сани и отправляется в подмосковную деревню с князем Алексеем Долгоруким, отцом фаворита, и дежурным камергером, остается там целый день, забавляясь, как ребенок, и не занимаясь ничем, что нужно знать великому государю».

По Москве из уст в уста ходили слухи о похождениях царя вместе с Иваном, которого вряд ли можно было назвать образцом добродетели. Знаменитый князь М.М. Щербатов, историк и обличитель нравов своего времени, писал: «Окружающие однородны и другие младые люди, самим распутством дружбу его приобретшие, примеру его подражали, и можно сказать, что честь женская не менее тогда была в безопасности в России, как от турок во взятом граде». Вряд ли Москва привыкла к такому, но верно и то, что с петровских времен уже произошли серьезные перемены в нравах, и женщины уже более не чуждались совместного с мужчинами веселья и времяпрепровождения.

Отец Ивана между тем желал для себя большего влияния на царя, у нег возникла идея сосватать царю новую невесту, сестру Ивана, княжну Екатерину. Отец Ивана добился своего, обручив четырнадцатилетнего императора со своей восемнадцатилетней дочерью, но Москва роптала, и во время обручения к дворцу были стянуты войска, а гвардейцы, которыми командовал Иван Долгорукий, стояли даже в помещении. Свадьба была назначена на 19 января 1730 года.

Желая остепениться вместе со своим душевным другом, присматривал себе невесту и Иван Долгорукий. Много всяких особ женского полу было бы счастливо отдать сердце и руку этому красавцу, еще более родителей готовы были отдать своих дочерей за всесильного фаворита царя. Однако за обручением царя последовала новость о том, что и Иван сделал предложение одной знатной девушке, Наталье Борисовне Шереметевой.

Наталья Борисовна Шереметьева-Долгорукая Наташа Шереметева, девочка резвая и веселая, была утешением отца и матери и надеждою их в старости. Графу Борису в год ее рождения исполнилось уже 62 года. С 1671 года и до самой смерти своей был он «государевым человеком», состоял на царской службе. Начинал царским стольником, в тридцать лет был пожалован в бояре, в 1686 году ездил с посольством в Речь Посполитую, Австрию, где проявил себя незаурядным и хитрым дипломатом. Потом участвовал в Крымском и Азовском походах. Московского вельможу принимали в Италии с почестями, он побывал в Венеции, был обласкан в Ватикане Папой Римскии. Потом проехал он через Сицилию и Неаполь и попал на Мальту, где ему торжественно вручили уникальную награду - алмазный мальтийский командорский крест. Кроме того, он на протяжении десятка лет при Петре командовал русской армией, был фельдмаршалом, героем Северной войны, героем Полтавы. Он не входил в круг приближенных Петра I, однако Петр ценил Бориса Петровича за его умение добиваться победы. Вся жизнь фельдмаршала была подчинена царской воле, Петр мало считался с его болезнями и желаниями. Шереметев очень любил Москву, но приходилось много времени проводить в новой столице. Он умер в Москве и просил похоронить свои останки в Киево-Печерской лавре. Но и последнее его желание не было исполнено. Петр, исходя из своих соображений, приказал похоронить фельдмаршала в некрополе Александро-Невской лавры. Женат был дважды. Первая жена Евдокия Алексеевна Чирикова и, после ее смерти, в 1712 году Б.П. Шереметев заявил Петру о своем желании постричься в монахи. Царь Петр запретил это и в утешение сосватал ему свою родственницу 25-летнюю красавицу Анну Петровну Салтыкову, вдову родного дяди Петра – Льва Кирилловича Нарышкина.

Шереметев, как всегда добросовестно исполняющий волю царя, отличился и на сей раз. Не прошло и пяти лет, как он уже был отцом симпатичных крошек: трех девочек и двух мальчиков, ставших наследниками его большого состояния.


Первенцем был Петр, впоследствии владелец усадьбы Кусково, самый богатый помещик в России. Второй стала Наташа - дочка-красавица. Она через несколько лет пожертвует своим состоянием и благополучием, репутацией семьи, просто потому что не сможет иначе. Погодками родились любимый Наташин брат Сергей, сестры Вера и Екатерина. Семья была дружная, веселая, оттого и характер маленькой Наташи был мягким и уступчивым. В промежутках между баталиями фельдмаршал сумел составить большое состояние, чему немало способствовали его рачительность и прижимистость. Но в 1719 году он умер, оставив безутешную вдову с малыми детьми на руках. Наташе было тогда 4 года. А любимая матушка, столь лелеявшая ее, умерла летом 1728 года, и Наташа осталась круглой сиротой. Она чувствовала себя одиноко среди родственников, мечтавших поскорее выдать ее замуж, чтобы оставить заботы о ней. Единственной родственной душой для нее оставалась «мадам» Мария Штрауден, заботам которой вверила ее умирающая матушка. И действительно, мадам настолько была предана Наташе, что, когда ту отправили в ссылку, не оставила ее в несчастии и самоотверженно заботилась о ней, а при расставании, когда уже ей, иностранке, нельзя было следовать за госпожой, отдала ей почти все свои сбережения, горько страдала. И вот Наталья Борисовна осталась сиротой четырнадцати лет. Предоставленная сама себе, она могла по-разному вести себя, никому до нее дела не было, а тогда в ходу были разные тайные встречи и увеселения. Но Наташа рассудила иначе: «Пришло на меня высокоумие, вздумала себя сохранять от излишнева гуляния - тогда очень наблюдали честь... Я свою молодость пленила разумом, удерживала на время свои желания в рассуждении о том, что еще будет время к моему удовольствию, заранее приучала себя к скуке. И так я жила после матери своей два года. Дни мои проходили без утешки». Как и всякая чувствительная барышня, она мечтала о сказочном принце, которому можно было отдать себя для защиты и покровительства. Она прекрасно осознавала свою миловидность, девичью красоту и свежесть, к тому же знала о том, что она едва ли не самая богатая невеста в России. «Я очень была счастлива женихами», - напишет она в своих «Записках». Но держала она себя строго, о чем не могли не знать московские свахи. И девичий сон сбылся. «Вся сфера небесная для меня переменилась», - вспоминала она об этих днях много лет спустя. К пятнадцатилетней Наташе посватался Иван Долгорукий, вероятно, наслышанный о ее красоте и богатстве. Она не была знакома с ним до сватовства, но вряд ли не знала о его похождениях в Москве. Но ни словом не обмолвится она об этом горьком знании, да и видно по словам ее, что влюблена она в него была с первого взгляда. Иван был хорош собой, весел, к тому же умел нравиться. Чего же еще было желать Наташе? «Думала, я - первая щастливица в свете, потому что первая персона в нашем государстве был мой жених, при всех природных достоинствах имел знатные чины при дворе и в гвардии. Я признаюсь вам в том, что я почитала за великое благополучие, видя его к себе благосклонность; напротив тово, и я ему ответствовала, любила ево очень, хотя я никакова знакомства прежде не имела... но истинная и чистосердечная ево любовь ко мне на то склонила», - вспоминала Наташа. Но еще очень важно, что и к Наташе отношение всех окружающих изменилось, раньше никто и не замечал, теперь же все добивались протекции, заглядывали в глаза. «Все кричали: «Ох, как она щаслива!» Моим ушам не противно было это эхо слышить». Дочке фельдмаршала, юной графине, конечно, весьма лестно было прельстить такого жениха. Предложение князя Ивана было с радостью встречено и родственниками графини, которые стремились породниться с могущественным и приближенным к царю кланом Долгоруких. Они скоро обсудили все брачные статьи будущего брака, и накануне Рождества состоялся торжественный обряд обручения, сговор, Ивана и Натальи в присутствии царя, всей императорской фамилии, невесты императора Екатерины, иностранных министров, придворных и многочисленных родственников с обеих сторон. Обручение проводили один архиерей и два архимандрита, все комнаты были заполнены гостями. Обручальные кольца стоили по тем временам неимоверных денег, перстень Натальи - шесть тысяч, а перстень Ивана - двенадцать тысяч рублей. Кроме того, одарили их несметными подарками, богатыми дарами, бриллиантовыми серьгами и украшениями, «часами, табакерками и готовальнями и всякою галантерею», а еще подарили «шесть пуд серебра, старинные великие кубки и фляши золоченые», столько всего, что Наталья едва могла это принимать. Все, что можно было придумать для увеселения гостей, было сделано. На улице собрался народ, закрыв выход для всех карет, и радостно приветствовал дочь фельдмаршала. Но счастие не может длиться долго - для Натальи сроку ему было 24 дня. 6 января 1730 года на берегу Москвы-реки собрались толпы народу - смотрели, как рубят прорубь в день водосвятия, как бросаются в прорубь смельчаки. Радостно возбужденный император наблюдал эту картину с запяток саней своей невесты. День был ясный, морозный, но не уберегся юноша, переохладился, слег к вечеру, а через несколько дней все увидали явные признаки оспы на его теле. В день, когда должны были состоятся две свадьбы - императора с Екатериной Долгорукой и Ивана с Натальей - Петр II умер. Семейство Долгоруких, не найдя ничего лучшего и понимая всю бедственность своего положения, на семейном совете решилось на страшное по тем временам государственное преступление - составление подложного завещания императора, в котором тот передавал престол своей невесте, Екатерине Долгорукой. Затея была Алексея Григорьевича, но довести до конца ее должен был Иван, неотлучно находившийся у постели больного. Он должен был дать Петру завещание на подпись, как только император придет в сознание, и заставить его подписать. Одновременно был изготовлен второй экземпляр духовной, в которой Иван подделал подпись Петра II, что, как оказалось, он не раз уже делал по разрешению царя. Но Петр умер, не приходя в сознание, а авантюра была шита настолько белыми нитками, что рассыпалась, как только на заседании Верховного тайного совета Долгорукие предъявили это подложное завещание. Их просто не стали слушать, осыпали насмешками и по предложению князя Д. Голицына решили пригласить на российский царский престол курляндскую герцогиню Анну Иоанновну - дочь царя Иоанна Алексеевича, старшего брата Петра Великого. Прямая мужская ветвь наследования Романовых оборвалась, и верховники надеялись ограничить власть Анны специальными «кондициями», чтобы закрепить свою власть. Но «затейка верховников» не удалась. Приехавшая в начале февраля Анна, воспользовавшись поддержкой многочисленного неродовитого дворянства, собравшегося в столицу на свадьбу императора, разорвала «кондиции». Тем самым она решила участь верховников, да и Долгоруких. В тревоге и слезах наблюдала Наташа развитие событий. «Я довольно знала обыкновение своего государства, что все фавориты после своих государей пропадают, чево было и мне ожидать», - пишет она. Все родственники съехались к ней в дом, жалея об ее участи и уговаривая ее не губить свою молодость и отказать своему жениху. Уже был подготовлен и новый жених, который, как утверждали, «не хуже ево достоинством», разве только не в тех чинах. Наверное, это было бы самое разумное решение, коль скоро всем известна была тяжелая участь тех, кто впадал в немилость царскую. Но сердце девушки уже было отдано навсегда: «Войдите в рассуждение, какое это мне утешение и честная ли эта совесть, когда он был велик, так я с радостию за нево шла, а когда он стал нещаслив, отказать ему. Я такому безсовестному совету согласитца не могла, Я не имела такой привычки, чтобы севодни любить одново, а завтре - другова... я доказала свету, что я в любви верна». В апреле 1730 года в подмосковном имении Долгоруких Горенки, где так часто бывал император и где все было приготовлено, казалось, для увеселения, - и палаты каменные, и пруды великие, и оранжереи богатые, - состоялась грустная свадьба. Невесту сопровождали лишь две старушки из свойственников, старший брат болел оспою, младший, любимый, жил в другом доме, бабушка умерла, ближние родственники все отступились, а дальние и раньше того отказались. Какая разница с обручением - там все кричали: «Ах, как она щаслива!», а тут все провожают и все плачут. Приехала Наташа в дом свекра вся заплаканная, света не видела перед собой. Там встречала ее вся семья Долгоруких. После венчания в церкви всего три дня было покоя, а на третий день приехал в Горенки сенатский секретарь и объявил указ императрицы ехать в дальние пензенские деревни и там ждать дальнейших указов, а там пришёл новый указ – следовать в Берёзов. Тяжко пришлось Наталье Борисовне, слишком молода была для таких испытаний, только вошла в незнакомую семью и принуждена была ехать с ними в ссылку. Не было у нее и практического опыта, не взяла с собой ничего дорогого, все подарки, шубы, драгоценности отослала брату на сохранение. Никто не научил ее, как собраться. Золовки прятали золото, украшения, она же только ходила за мужем, «чтобы из глаз моих никуда не ушел». Брат прислал ей тысячу рублей на дорогу, она же взяла себе только четыреста, остальные отослала назад, приготовив еще мужу тулуп, себе шубу и одно черное платье. После поняла она свою глупость, да было поздно. Взяла еще с собою царскую табакерку, на память о государевой милости. Дорогою узнала княжна, что едет на своем коште, а не на общем. Из ее родных никто не приехал простится с ней. Так что на долгие-долгие годы родной ей стала семья Долгоруких, такая не похожая на ее собственную. При прощании с любимой воспитанницей Мария Штрауден отдала ей почти все свои сбережения и законопатила своими одеялами и шалями для Натальи каюту-чулан, в которой предстояло ссыльным супругам плыть до места назначения. Наталья Борисовна до конца своей жизни помнила силу преданности сдержанной наставницы. По недостатку помещений в остроге, в котором сидел до них светлейший князь Меншиков, князю Ивану с женой выделили дровяной сарай, наскоро перегороженный и снабженный двумя печками. Именным приказом императрицы Долгоруким было строжайше запрещено общаться с местными жителями, иметь бумагу и чернила и выходить куда-либо из острога, кроме церкви, да и то под надзором солдат. Надзор над пленниками был поручен специальной команде солдат сибирского гарнизона из Тобольска под началом майора Петрова. Содержание узников было самое скромное, по одному рублю на каждого ежедневно, а продукты в Березове были очень дороги. Для примера, пуд сахара стоил 9 руб. 50 коп., что было по тем временам ценой непомерной. Долгоруковы терпели большую нужду, ели деревянными ложками, пили из оловянных стаканов. Женщины занимались рукоделием, мужчины забавлялись утками, гусями и лебедями, которых разводили на острожном дворе. Семья Долгоруких не была дружной, часто они ссорились и пререкались друг с другом, говорили много бранных слов. Об этом доносили даже императрице, которая в 1731 году издала специальный указ: «Сказать Долгоруковым, чтоб они впредь от ссор и непристойных слов конечно воздержались и жили смирно, под опасением наистрожайшего содержания». Вскорости по приезде умерла княгиня Прасковья Юрьевна, а в 1734 году скончался князь Алексей Григорьевич. Главой семьи сделался князь Иван Алексеевич, и все семейные дела и распри легли на плечи его жены, этой хрупкой молодой женщины. Нраву она была тихого, доброго и смогла расположить к себе охрану, которая стала снисходительней к ним. Им разрешили выходить из острога в город, бывать в гостях и принимать у себя. Княгиня Наталья подружилась с семьей коменданта, с дочерью опального Меншикова Александрой. В это время из Петербурга приехал сын Меншикова забрать сестру, навестить могилы умерших: сестры Марии с ее детьми, отца, не выдержавшего их смерти, и привести все дела в порядок. Познакомившись с семьей молодых Долгоруких, особенно с Натальей Борисовной, был потрясен ее судьбой. Сострадание к ней шевельнулось в гордом сердце сына Светлейшего. Благодарность к Федору Долгорукому, который оставил свет и поехал за своей любимой Марией Меншиковой в ссылку, где женился на ней, стал отцом ее детей, заставили сына Меншикова поменять свое отношение к опальной семье Долгоруких. Он отдал молодой семье Натальи отцовский добротный дом. Общительный и веселый от природы князь Иван завел дружбу и знакомство с офицерами гарнизона, с местным духовенством и городскими обывателями. Всем интересно было послушать рассказы о житье при царском дворе столь именитого в прошлом вельможи. Особенно он сошелся с флотским поручиком Овцыным, через которого и принял свою погибель. Они часто вместе кутили, и вино развязывало язык князя. Он проговаривался о многом, неосторожно и резко отзывался об императрице, о цесаревне Елизавете Петровне, о придворных. Последовали доносы и строжайшее предписание не выходить из острога. Но все по-прежнему навещали их, и в числе прочих был приехавший таможенный подьячий Тишин, которому приглянулась «разрушенная» царская невеста княжна Екатерина. Однажды напившись, Тишин высказал ей свои желания, а оскорбленная княжна пожаловалась Овцыну. Тот со своими знакомцами наказал обидчика, жестоко избив. Тишин поклялся отомстить и отправил донос сибирскому губернатору, в котором обвинял Долгоруких и майора Петрова с березовским губернатором в послаблении узникам. Тогда отправили в Березов в 1738 году капитана сибирского гарнизона Ушакова с тайным предписанием под видом лица, присланного по повелению императрицы для улучшения положения Долгоруких, разузнать все об их жизни. Он сумел войти ко многим в доверие, узнал все, что ему было нужно, а по его отъезде был получен строжайший приказ из Тобольска - отделить князя Ивана от сестер, братьев и жены и заключить его в тесную сырую землянку. Там ему давали грубой пищи лишь столько, чтобы он не умер с голоду. Наталья Борисовна выплакала у караульных солдат дозволение тайно по ночам видеться с мужем через оконце, едва пропускавшее свет, и носила ему ужин. Но новые испытания ждали ее. Темной ночью августа 1738 года к Березову подплыло судно с вооруженной командой. На него в полной тишине препроводили князя Ивана Алексеевича, двух его братьев, воеводу, майора Петрова, Овцына, трех священников, слуг Долгоруких и березовских обывателей, всего более 60 человек. Никто не знал, куда их везут. Их привезли в Тобольск к капитану Ушакову, который учинил над ними следствие, по тогдашнему обычаю «с пристрастием и розыском», то есть с пыткою. Девятнадцать человек были признаны виновными в послаблениях Долгоруким и потерпели жестокую кару: майора Петрова обезглавили, других били кнутом и записали в рядовые в сибирские полки. А "жену арестанта" больную, разбитую с новорожденным младенцем посадили в сырую острожную яму. Старшенький, сынок беспризорный, Мишенька, бегал под окнами тюрьмы целыми днями, пытаясь увидеть свою матушку с братишкой.

Мальчика кормили местные бабы-солдатки, а охраняла его от собак стая гусей, с которыми он спал в одном хлеву, только они стали его преданными товарищами. Наталья опухла от слез, умоляла коменданта выпустить ее с малышом, но потом смолкла в своих просьбах. Она была близка к помешательству.

Неожиданное освобождение ей послало провидение в лице французского ученого-астронома Делиля, чудом забредшего в эти края. Услышав французскую речь семилетнего мальчика, обнимавшего стайку гусей, говорившего с ними на благозвучном родном языке путника, Делил, страшно удивился и спросил малыша, кто он такой. Узнав все, в ужасе замахал руками и, стремглав, понесся на крыльцо острога. Через несколько минут дверь камеры-ямы отворилась. В нее заглянул заискивающий комендант. Следом за ним влетел профессор Сорбонны, рассерженный и потрясенный услышанным и увиденным. Увидев же на руках женщины, учтиво приветствующей его поклоном и улыбкой, младенца в пеленках, француз от негодования потерял дар речи, а после, разразившись отборной бранью, схватил коменданта за шиворот и гневно потребовал освободить несчастную мать, грозясь поведать о его самоуправстве самой императрице Анне Иоанновне и всему свету! Комендант, заикаясь от испуга, рассыпался в пьяных извинениях перед растерянной княгиней и “важным гостем” и беспрекословно отворил двери.

Профессор, нежно под руку, вывел из острога несчастную обессиленную княгиню. Целый месяц Делиль жил в Березово и не оставлял их без внимания, лечил травами, подкармливал семью. Он расспрашивал ее о судьбе Долгоруких, утешал рассказами о неведомой Европе, а главное, что он сделал, заставил Наталью Борисовну немедленно написать челобитную в Петербург на имя императрицы о произволе местного начальства с просьбой освободить ее и малолетних детей от каторги и позволить им вернуться в Москву или Петербург. Князь Иван подвергся особым пыткам, во время следствия содержался в тобольском остроге в ручных и ножных кандалах, прикованным к стене, истощился нравственно и физически и был близок к умопомешательству. Он бредил наяву и рассказал неожиданно даже то, о чем его не спрашивали - об истории сочинения подложного духовного завещания Петра II. Это дало новый ход делу, были взяты дяди князя Ивана, князья Сергей и Иван Григорьевичи и Василий Лукич Долгорукий. Всех их привезли в Шлиссельбург, а затем в Новгород, подвергли пыткам и затем казнили. Страшной казни подвергли князя Ивана - его колесовали 8 ноября 1739 года на Скудельничьем поле близ Новгорода. Теперь здесь стоит церковь во имя Св. Николая Чудотворца, построенная в царство Екатерины II родственниками казненных. Слава Богу, что в то время княжна Наталья Борисовна не имела никаких вестей от мужа. Братья Ивана князья Николай и Александр были биты кнутом и после урезания языков сосланы на каторжные работы, князь Алексей отправлен матросом на Камчатку, а сестры - княжны Екатерина, Елена и Анна - заключены в разные монастыри. Княгиня Наталья Борисовна оставалась в Березове до восшествия на престол императрицы Елизаветы Петровны, затем она получила свободу и поселилась в Петербурге с двумя сыновьями в доме старшего своего брата Петра Борисовича Шереметева, унаследовавшего от отца более восьмидесяти тысяч крестьян и слывшего богатейшим помещиком России. Однако сестре своей он уделил только пятьсот душ. Наталья Борисовна принялась хлопотать о возвращении ее детям шестнадцати тысяч душ крестьян, конфискованных у князя Ивана Алексеевича. В ее просьбе обещал содействие и участие всемогущий тогда лейб-медик императрицы Лесток, но попросил за это в случае успеха вознаграждение за хлопоты - часы с курантами, купленные графом Петром Борисовичем в Лондоне за семь тысяч рублей. Но брат отказал сестре в этой безделице, сильно обидев ее. Правительство же возвратило ей всего лишь две тысячи душ. Окончив воспитание старшего сына Михаила, она с младшим, душевнобольным сыном уехала в Киев и после его смерти удалилась там в монастырь, во Фроловскую обитель, где постриглась под именем Нектарии. Когда сын ее старший Михаил (1731-1794) и его жена посетили Наталью Борисовну в монастыре, то просили ее написать о своей жизни для потомков, и она написала повесть своей любви. «Своеручные записки княгини Натальи Борисовны Долгорукой» до сих пор остаются памятником литературы той эпохи. Язык и тонкость в изображении чувств и ее горьких приключений, живость воспоминаний и точные характеристики людей показали ее талант и свежесть восприятия, которые не притупились у нее с годами. Скончалась Наталья Борисовна Долгорукая в 1771 году, намного пережив своего любимого единственного мужа. Так закончился этот самый трагический роман XVIII века, обещавший быть столь счастливым. Наталья Борисовна Долгорукая явила собой подвиг безграничной и самоотверженной любви русской женщины, который еще потом не единожды будет повторен ее соотечественницами. Некрасов Н.А. в "Русских портретах" написал:

"Пускай долговечнее мрамор могил, Чем крест деревянный в пустыне, Но мир Долгорукой еще не забыл... "