Меню
Разработки
Разработки  /  Литература  /  Презентации  /  10 класс  /  Любимые женщины А.А. Фета

Любимые женщины А.А. Фета

В презентации дан материал о любимых женщинах Фета и стихи, посвящённые им.
21.03.2021

Содержимое разработки

«Была ты песня и мечта…» (Любимые женщины Афанасия Афанасьевича Фета) Автор: учитель русского языка и литературы высшей категории МБОУ г. Иркутска СОШ № 24 Дмитриенко Наталья Павловна

«Была ты песня и мечта…»

(Любимые женщины

Афанасия Афанасьевича Фета)

Автор: учитель русского языка и

литературы высшей категории МБОУ г. Иркутска СОШ № 24

Дмитриенко Наталья Павловна

 С портрета смотрит на вас бородатый человек. Взгляд его строг, даже самоуверен или самодоволен. Управляющий имением? Мировой Судья? Военный лекарь? Невозможно себе представить, что под этой кожурой непроницаемой внешности скрывалось легко ранимое сердце одного из самых нежных русских лириков.  До чего же бывает обманчивой внешность! Лирик Афанасий Фет из рук в руки передаёт читателю своё сердце. Охотно, без оглядки, упоённо и самозабвенно.

С портрета смотрит на вас бородатый человек. Взгляд его строг, даже самоуверен или самодоволен. Управляющий имением? Мировой Судья? Военный лекарь? Невозможно себе представить, что под этой кожурой непроницаемой внешности скрывалось легко ранимое сердце одного из самых нежных русских лириков.

До чего же бывает обманчивой внешность!

Лирик Афанасий Фет из рук в руки передаёт читателю своё сердце.

Охотно, без оглядки, упоённо и самозабвенно.

«В душе померк бы день, и тьма настала б вновь,  Когда бы  на земле изгнали мы любовь.   Лишь тот блаженство знал,  Кто страстно сердце нежил,  А кто не знал любви, тот все равно, что не жил».     Жан Батист Мольер.   Афанасий Фет знал любовь. Она будоражила сердце совсем юного поэта и обременённого тяжёлым жизненным опытом человека.  «Какие-то носятся звуки и льнут к моему изголовью»…

«В душе померк бы день, и тьма настала б вновь, Когда бы  на земле изгнали мы любовь.  Лишь тот блаженство знал, Кто страстно сердце нежил, А кто не знал любви, тот все равно, что не жил». Жан Батист Мольер.

Афанасий Фет знал любовь. Она будоражила сердце совсем юного поэта и обременённого тяжёлым жизненным опытом человека.

«Какие-то носятся звуки

и льнут к моему изголовью»…

Зарождение прекрасного чувства любви можно увидеть уже в стихотворении «Диана», написанном на античную тему и особенно удававшимся поэту.  Богини девственной округлые черты,  Во всём величии блестящей наготы,  Я видел меж дерев над ясными водами… … Я ждал – она пойдёт с колчаном и стрелами, Молочной белизной мелькая меж древами…

Зарождение прекрасного чувства любви можно увидеть уже в стихотворении «Диана», написанном на античную тему и особенно удававшимся поэту.

Богини девственной округлые черты,

Во всём величии блестящей наготы,

Я видел меж дерев над ясными водами…

Я ждал – она пойдёт с колчаном и стрелами,

Молочной белизной мелькая меж древами…

...но мрамор недвижимый  Белел передо мной красой непостижимой. «Последние две строки этого  стихотворения полны такой страстной жизненности, такой тоски, такого значения, что мы ничего не знаем более сильного, более жизненного в нашей русской поэзии… Он ждёт и верит, что богиня сойдёт с пьедестала и пойдет перед ним «молочной белизной мелькая меж древами», - такую восторженную характеристику дал «Диане» Ф.М. Достоевский.

...но мрамор недвижимый

Белел передо мной красой непостижимой.

«Последние две строки этого

стихотворения полны такой страстной жизненности, такой тоски, такого значения, что мы ничего не знаем более сильного, более жизненного в нашей русской поэзии… Он ждёт и верит, что богиня сойдёт с пьедестала и пойдет перед ним «молочной белизной мелькая меж древами», - такую восторженную характеристику дал «Диане» Ф.М. Достоевский.

И ещё одно предчувствие любви. 1842 год. Шепот, робкое  дыханье,  Трели соловья,  Серебро и колыханье сонного ручья,  Свет ночной, ночные тени,  Тени без конца,  Ряд волшебных изменений милого лица,  В дымных тучках  пурпур розы,  Отблеск янтаря,  И  лобзания, и слезы,  И заря, заря! Любовь здесь даётся намёками, тонкими штрихами и не заземлённо, а высоко. Это духовная любовь.  И заря в финале – высшее выражение чувства, свет любви. А образ любимой? Это только мечты…

И ещё одно предчувствие любви. 1842 год.

Шепот, робкое  дыханье, Трели соловья, Серебро и колыханье сонного ручья, Свет ночной, ночные тени, Тени без конца, Ряд волшебных изменений милого лица, В дымных тучках  пурпур розы, Отблеск янтаря, И  лобзания, и слезы, И заря, заря!

Любовь здесь даётся намёками,

тонкими штрихами и не заземлённо, а высоко. Это духовная любовь.

И заря в финале – высшее выражение чувства, свет любви.

А образ любимой? Это только мечты…

И она пришла, настоящая, большая любовь.  На исходе было палящее лето 1848 года. Фет служил в кирасирском полку, расквартированном на границе Киевской и Херсонской губерний. Военное окружение в украинской степной глуши тяготило поэта. Однообразие служебных будней скрашивало только знакомство с местными помещиками. Фета приглашали на балы и любительские спектакли.

И она пришла, настоящая, большая любовь.

На исходе было палящее лето 1848 года.

Фет служил в кирасирском полку, расквартированном на границе Киевской и Херсонской губерний. Военное окружение в украинской степной глуши тяготило поэта. Однообразие служебных будней скрашивало только знакомство с местными помещиками. Фета приглашали на балы и любительские спектакли.

 Однажды в гостеприимном доме бывшего офицера полка М.И. Петковича давали бал.  В больших зеркалах дрожали огоньки свечей, легко вальсировали барышни с офицерами. И вдруг – словно яркая вспышка молнии поразила Фета: он заметил стройную девушку, которая выделялась среди других своим высоким ростом и природной грацией. Смуглая кожа, нежный румянец, роскошь чёрных волос.  Это была Мария Лазич, которой отныне, как Беатриче для Данте или Лауре для Петрарки, предстояло стать музой фетовской любовной лирики.  Год за годом, до самой смерти посвящал он ей сияющее созвездие своих прекрасных стихов.

Однажды в гостеприимном доме бывшего офицера полка М.И. Петковича давали бал.

В больших зеркалах дрожали огоньки свечей, легко вальсировали барышни с офицерами. И вдруг – словно яркая вспышка молнии поразила Фета: он заметил стройную девушку, которая выделялась среди других своим высоким ростом и природной грацией. Смуглая кожа, нежный румянец, роскошь чёрных волос.

Это была Мария Лазич, которой отныне, как Беатриче для Данте или Лауре для Петрарки, предстояло стать музой фетовской любовной лирики.

Год за годом, до самой смерти посвящал он ей сияющее созвездие своих прекрасных стихов.

Не здесь ли ты лёгкою тенью, Мой гений, мой ангел, мой друг, Беседуешь тихо со мною И тихо летаешь вокруг?  И робким даришь вдохновеньем, И сладкий врачуешь недуг, И тихим даришь сновиденьем, Мой гений, мой ангел, мой друг…   Какой же была она, героиня благоуханных стихов поэта?

Не здесь ли ты лёгкою тенью,

Мой гений, мой ангел, мой друг,

Беседуешь тихо со мною

И тихо летаешь вокруг?

И робким даришь вдохновеньем,

И сладкий врачуешь недуг,

И тихим даришь сновиденьем,

Мой гений, мой ангел, мой друг…

Какой же была она, героиня благоуханных стихов поэта?

 Мария Лазич не была ослепительной красавицей.  Однако Фет безошибочно признал в ней родственную душу. «Я ждал женщины, которая поймет меня, и дождался ее».  Девушка была великолепно образованной, литературно и музыкально одаренной. «Поэзия и музыка не только родственны, но нераздельны», — считал Фет. Мария вполне разделяла его убеждения.

Мария Лазич не была ослепительной красавицей.

Однако Фет безошибочно признал в ней родственную душу. «Я ждал женщины, которая поймет меня, и дождался ее».

Девушка была великолепно образованной, литературно и музыкально одаренной. «Поэзия и музыка не только родственны, но нераздельны», — считал Фет. Мария вполне разделяла его убеждения.

Поэт, вспоминая первые моменты общения с Лазич, писал: «Ничто не сближает так, как искусство, вообще — поэзия в широком смысле слова.  Такое задушевное сближение само по себе поэзия. Люди становятся чутки и понимают то, для полного объяснения чего никаких слов недостаточно».

Поэт, вспоминая первые моменты общения с Лазич, писал: «Ничто не сближает так, как искусство, вообще — поэзия в широком смысле слова.

Такое задушевное сближение само по себе поэзия. Люди становятся чутки и понимают то, для полного объяснения чего никаких слов недостаточно».

Не только сердце Фета покорила красавица . Однажды, сидя в гостиной у Марии, поэт перелистывал ее альбом. Всё как обычно в девичьем альбоме. И вдруг он прочел прощальные слова, увидел нотные знаки и под ними подпись — Ференц Лист. Знаменитый композитор и пианист гастролировал в России летом и осенью 1847 года. Побывал Лист и в Елисаветграде, где познакомился с Марией Лазич. Она посещала его концерты, музыкант бывал у нее в гостях, слушал игру Марии на рояле и высоко оценил ее способности к музыке. Вспыхнуло ли между ними взаимное чувство, или запись, которую Ференц Лист оставил в альбоме девушки перед отъездом, была просто знаком дружеской симпатии? Кто знает? Однако нельзя было не заметить, что в словах прощания сквозит неподдельная боль предстоящей разлуки, а мелодия, сочиненная композитором для Марии, дышит страстью и нежностью.

Не только сердце Фета покорила красавица .

Однажды, сидя в гостиной у Марии, поэт перелистывал ее альбом. Всё как обычно в девичьем альбоме. И вдруг он прочел прощальные слова, увидел нотные знаки и под ними подпись — Ференц Лист.

Знаменитый композитор и пианист гастролировал в России летом и осенью 1847 года. Побывал Лист и в Елисаветграде, где познакомился с Марией Лазич. Она посещала его концерты, музыкант бывал у нее в гостях, слушал игру Марии на рояле и высоко оценил ее способности к музыке. Вспыхнуло ли между ними взаимное чувство, или запись, которую Ференц Лист оставил в альбоме девушки перед отъездом, была просто знаком дружеской симпатии? Кто знает? Однако нельзя было не заметить, что в словах прощания сквозит неподдельная боль предстоящей разлуки, а мелодия, сочиненная композитором для Марии, дышит страстью и нежностью.

Фету было 28, когда он её встретил, ей — 24. В марте 1849 года Фет пишет другу детства, что встретил существо, которое любит и глубоко уважает,

Фету было 28, когда он её встретил, ей — 24. В марте 1849 года Фет пишет другу детства, что встретил существо, которое любит и глубоко уважает, "идеал возможного для меня счастья и примирения с гадкой действительностью. Но у ней ничего, и у меня ничего..."

 Любовь бесприданницы и офицера без состояния могла только усугубить положение двух бедняков. Это значило бы для него навсегда похоронить будущее в убогом гарнизонном прозябании с кучей детей и преждевременно увядшей женой. И любовь Фета отступила перед прозаическим расчётом.

Любовь бесприданницы и офицера без состояния могла только усугубить положение двух бедняков. Это значило бы для него навсегда похоронить будущее в убогом гарнизонном прозябании с кучей детей и преждевременно увядшей женой. И любовь Фета отступила перед прозаическим расчётом.

Не зная, как ему поступить, и в надежде на дружеский совет Фет шлет письма другу детства И.П. Борисову: «Я встретил девушку — прекрасного дома и образования, я не искал ее, она — меня, но судьба… И мы узнали, что были бы очень счастливы после разных житейских бурь, если бы могли жить мирно  но для этого надобно как-либо и где-либо… Мои средства тебе известны, она тоже ничего не имеет».

Не зная, как ему поступить, и в надежде на дружеский совет Фет шлет письма другу детства И.П. Борисову: «Я встретил девушку — прекрасного дома и образования, я не искал ее, она — меня, но судьба… И мы узнали, что были бы очень счастливы после разных житейских бурь, если бы могли жить мирно но для этого надобно как-либо и где-либо… Мои средства тебе известны, она тоже ничего не имеет».

Мария всё понимала и не осуждала Фета. Она любила его таким, каким он был, любила бескорыстно, безоглядно и самоотверженно. Любовь была для неё всем, в то время как он расчётливо и упорно шёл к своей цели: получение дворянства, достижение материального благополучия...  Чтобы не компрометировать девушку, Фет должен был с ней расстаться.

Мария всё понимала и не осуждала Фета. Она любила его таким, каким он был, любила бескорыстно, безоглядно и самоотверженно. Любовь была для неё всем, в то время как он расчётливо и упорно шёл к своей цели: получение дворянства, достижение материального благополучия... Чтобы не компрометировать девушку, Фет должен был с ней расстаться. "Я не женюсь на Лазич", — пишет он другу, — и она это знает. Она передо мной чище снега..."

"Этот несчастный гордиев узел любви или как хочешь назови, который чем более распутываю, тем туже затягиваю, а разрубить мечом не имею духу и сил". Разрубила жизнь.

И много лет прошло томительных и скучных,

И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,

И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,

Что ты одна - вся жизнь, что ты одна – любовь.

Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,

А жизни нет конца и цели нет иной,

Как только веровать в рыдающие звуки,

Тебя любить и плакать над тобой!

Прошли годы… Однажды, встретив своего знакомого, полковой адъютант Фет на свой вопрос о Марии услышал изумлённое:

Прошли годы… Однажды, встретив своего знакомого, полковой адъютант Фет на свой вопрос о Марии услышал изумлённое: "Как! Вы ничего не знаете?!" Собеседник, пишет поэт, смотрел на него диким взглядом. И после паузы, видя его недоумение, прибавил: "Да ведь её нет! Она умерла! И, Боже мой, как ужасно!" Ужасней смерть и впрямь вообразить себе трудно: молодая женщина сгорела. Заживо...

Я давно угадал, что мы сердцем родня,  Что ты счастье своё отдала за меня,  Я рвался, я твердил о не нашей вине, —  Ничего ты на всё не ответила мне.   Я молил, повторял, что нельзя нам любить,  Что минувшие дни мы должны позабыть,  Что в грядущем цветут все права красоты, —  Мне и тут ничего не ответила ты.

Я давно угадал, что мы сердцем родня, Что ты счастье своё отдала за меня, Я рвался, я твердил о не нашей вине, — Ничего ты на всё не ответила мне.

 

Я молил, повторял, что нельзя нам любить, Что минувшие дни мы должны позабыть, Что в грядущем цветут все права красоты, — Мне и тут ничего не ответила ты.

С опочившей я глаз был не в силах отвесть, —  Всю погасшую тайну хотел я прочесть.  И лица твоего мне простили ль черты? —  Ничего, ничего не ответила ты!   Сила чувств такова, что поэт  не верит в смерть, не верит  в разлуку, он по-дантовски  беседует со своей  Беатриче, как с живой . Солнца луч промеж лип был и жгуч, и высок,  Пред скамьёй ты чертила блестящий песок,  Я мечтам золотым отдавался вполне, —  Ничего ты на всё не ответила мне.

С опочившей я глаз был не в силах отвесть, — Всю погасшую тайну хотел я прочесть. И лица твоего мне простили ль черты? — Ничего, ничего не ответила ты!

 

Сила чувств такова, что поэт

не верит в смерть, не верит

в разлуку, он по-дантовски

беседует со своей

Беатриче, как с живой .

Солнца луч промеж лип был и жгуч, и высок, Пред скамьёй ты чертила блестящий песок, Я мечтам золотым отдавался вполне, — Ничего ты на всё не ответила мне.

  После смерти М. Лазич Фет пишет мужу своей сестры Борисову: «Итак, идеальный мир мой разрушен. Ищу хозяйку, с которой будем жить, не понимая друг друга».

  После смерти М. Лазич Фет пишет мужу своей сестры Борисову: «Итак, идеальный мир мой разрушен. Ищу хозяйку, с которой будем жить, не понимая друг друга».

И такая вскоре нашлась. В 1857 году Фет взял годовой отпуск, совершил путешествие по Европе и в Париже женился на дочери богатейшего московского чаеторговца В. П. Боткина — Марии Петровне.

И такая вскоре нашлась. В 1857 году Фет взял годовой отпуск, совершил путешествие по Европе и в Париже женился на дочери богатейшего московского чаеторговца В. П. Боткина — Марии Петровне.

Что это был брак отнюдь не по сердечному влечению, свидетельствует рассказ брата Л. Н. Толстого, Сергея Николаевича. Как-то Фет пришел навестить его;

Что это был брак отнюдь не по сердечному влечению, свидетельствует рассказ брата Л. Н. Толстого, Сергея Николаевича. Как-то Фет пришел навестить его; "они дружески разговорились, и Сергей Николаевич, будучи всегда очень откровенен и искренен, вдруг спросил его: "Афанасий Афанасьевич, зачем вы женились на Марии Петровне?" Фет покраснел, низко поклонился и молча ушел. Сергей Николаевич с ужасом впоследствии рассказывал об этом".

 Как это нередко бывает, когда в брак не вмешивается любовь, союз их оказался долгим и, если не счастливым, то удачным. Фет на приданом жены вышел в крупные помещики и экономическим путём удовлетворил свои сословные претензии. Но особой радости для него в этом не было. Брат Л.Толстого Сергей вспоминал: « Жена Фета была не первой молодости, некрасива и неинтересна, но добрейшая женщина и прекрасная хозяйка. Трудно предположить, что Афанасий Афанасьевич был когда-то влюблён в неё. Думаю, этот брак был заключён по расчёту. Жили они мирно. Мария Петровна заботилась о муже, а он был с ней предупредителен, по крайней мере на людях ». Дом Фета

Как это нередко бывает, когда в брак не вмешивается любовь, союз их оказался долгим и, если не счастливым, то удачным. Фет на приданом жены вышел в крупные помещики и экономическим путём удовлетворил свои сословные претензии. Но особой радости для него в этом не было.

Брат Л.Толстого Сергей вспоминал: « Жена Фета была не первой молодости, некрасива и неинтересна, но добрейшая женщина и прекрасная хозяйка. Трудно предположить, что Афанасий Афанасьевич был когда-то влюблён в неё. Думаю, этот брак был заключён по расчёту. Жили они мирно. Мария Петровна заботилась о муже, а он был с ней предупредителен, по крайней мере на людях ».

Дом Фета

Напрасно!  Куда ни взгляну я, встречаю везде неудачу,  И тягостно сердцу, что лгать я обязан всечасно;  Тебе улыбаюсь, а внутренно горько я плачу,  Напрасно.   Разлука!  Душа человека какие выносит мученья!  А часто на них намекнуть лишь достаточно звука.  Стою как безумный, еще не постиг выраженья:  Разлука. Из воспоминаний Т. Кузьминской: « Характер у неё был прелестный. Мужа своего она очень любила. А он её?

Напрасно! Куда ни взгляну я, встречаю везде неудачу, И тягостно сердцу, что лгать я обязан всечасно; Тебе улыбаюсь, а внутренно горько я плачу, Напрасно.

 

Разлука! Душа человека какие выносит мученья! А часто на них намекнуть лишь достаточно звука. Стою как безумный, еще не постиг выраженья: Разлука.

Из воспоминаний Т. Кузьминской: « Характер у неё был прелестный. Мужа своего она очень любила. А он её?

И ещё одна женщина оставила след в душе поэта…  В годы военной службы Фет сблизился с супругами Бржескими. Александра Львовна Бржеская получила образование в одном из Петербургских пансионов, знала несколько языков.  Светская львица, она привыкла блистать в обществе. Ею всегда любовались. Она всегда окружена поклонниками. Фет – в её свите. Что ж, он статен, остроумен — душа общества. О любви же, тем более о страсти, не может быть и речи. Есть только дружба. Пока... Именно она, Александра Львовна, в 1848 году познакомила Фета с подругой Марией Лазич.

И ещё одна женщина оставила след в душе поэта…

В годы военной службы Фет сблизился с супругами Бржескими. Александра Львовна Бржеская получила образование в одном из Петербургских пансионов, знала несколько языков.

Светская львица, она привыкла блистать в обществе. Ею всегда любовались. Она всегда окружена поклонниками. Фет – в её свите. Что ж, он статен, остроумен — душа общества. О любви же, тем более о страсти, не может быть и речи. Есть только дружба. Пока...

Именно она, Александра Львовна, в 1848 году познакомила Фета с подругой Марией Лазич.

Прошло много лет. Он отяжелел, облысел, оброс бородой… Умирает Бржеский. Александре Львовне 47 лет. Теперь она пишет старому другу письмо за письмом. И он с радостью откликается. Переписка продолжается 24 года, до самой смерти Фета. Им уже далеко за 50. Но воспоминания расцветают. Новый вихрь чувств врывается в их письма. Опять весна — опять дрожат листы С концов берез и на макушке ивы, Опять весна — опять твои черты, Опять мои воспоминанья живы…

Прошло много лет. Он отяжелел, облысел, оброс бородой…

Умирает Бржеский. Александре Львовне 47 лет. Теперь она пишет старому другу письмо за письмом. И он с радостью откликается. Переписка продолжается 24 года, до самой смерти Фета. Им уже далеко за 50. Но воспоминания расцветают. Новый вихрь чувств врывается в их письма.

Опять весна — опять дрожат листы

С концов берез и на макушке ивы,

Опять весна — опять твои черты,

Опять мои воспоминанья живы…

 Он нетерпеливо зовет её в свою усадьбу. В 1878 году Фет (ему уже 58 лет) посылает Александре Львовне свой знаменитый поэтический цикл «Альтер его», где один стих пронзительней другого.  Кому он посвящен? Лазич, к памяти которой его ревнует Бржеская. Однако эти строки, несомненно, предназначены ей, Александре Львовне: «Но мы вместе с тобой, нас нельзя разлучить…». Неутоленная любовь ищет выход:   Далекий друг, пойми мои рыданья, Ты мне прости болезненный мой крик. С тобой цветут в душе воспоминанья, И дорожить тобой я не отвык.

Он нетерпеливо зовет её в свою усадьбу.

В 1878 году Фет (ему уже 58 лет) посылает Александре Львовне свой знаменитый поэтический цикл «Альтер его», где один стих пронзительней другого.

Кому он посвящен? Лазич, к памяти которой его ревнует Бржеская. Однако эти строки, несомненно, предназначены ей, Александре Львовне: «Но мы вместе с тобой, нас нельзя разлучить…». Неутоленная любовь ищет выход:

Далекий друг, пойми мои рыданья,

Ты мне прости болезненный мой крик.

С тобой цветут в душе воспоминанья,

И дорожить тобой я не отвык.

Увы, трагедия человека не в том, что он стареет, а в том, что его душа остается молодой. Оба забыли о разрушительном законе времени. Она приняла его приглашение — в белый дом на зеленом холме вошла не прежняя изумительная красавица, а хилая, измученная жизнью старушка…

Увы, трагедия человека не в том, что он стареет, а в том, что его душа остается молодой. Оба забыли о разрушительном законе времени. Она приняла его приглашение — в белый дом на зеленом холме вошла не прежняя изумительная красавица, а хилая, измученная жизнью старушка…

За год до смерти, вспоминая тот день, Фет напишет стихотворение «Мы встретились вновь после долгой разлуки…», каждая из трех строф которого заканчивается словами: «И плакали, плакали мы…». Это было их последнее свидание… После им случалось думать о встрече, но всегда что-то мешало. Да и нужна ли была эта встреча? В письмах они признавались друг другу: «ушло время, ушло». Теперь им ничего не оставалось, как предаваться «горькой сласти грез». Это были красивые  отношения на протяжении целого  полувека. Им не надо стыдиться прошлого. Она переживет его на несколько лет…

За год до смерти, вспоминая тот день, Фет напишет стихотворение «Мы встретились вновь после долгой разлуки…», каждая из трех строф которого заканчивается словами: «И плакали, плакали мы…». Это было их последнее свидание… После им случалось думать о встрече, но всегда что-то мешало. Да и нужна ли была эта встреча? В письмах они признавались друг другу: «ушло время, ушло». Теперь им ничего не оставалось, как предаваться «горькой сласти грез». Это были красивые

отношения на

протяжении целого

полувека. Им не надо

стыдиться прошлого.

Она переживет его

на несколько лет…

  Еще душа пылает,  По-прежнему готова мир объять.  Напрасный жар! Никто не отвечает,  Воскреснут звуки - и замрут опять. Лишь ты одна! Высокое волненье   Издалека мне голос твой принес.  В ланитах кровь, и в сердце вдохновенье.-  Прочь этот сон,- в нем слишком много слез! Не жизни жаль с томительным дыханьем,  Что жизнь и смерть? А жаль того огня,  Что просиял над целым мирозданьем,  И в ночь идет, и плачет, уходя

  Еще душа пылает, По-прежнему готова мир объять. Напрасный жар! Никто не отвечает, Воскреснут звуки - и замрут опять.

Лишь ты одна! Высокое волненье

Издалека мне голос твой принес. В ланитах кровь, и в сердце вдохновенье.- Прочь этот сон,- в нем слишком много слез!

Не жизни жаль с томительным дыханьем, Что жизнь и смерть? А жаль того огня, Что просиял над целым мирозданьем, И в ночь идет, и плачет, уходя

Однажды, находясь в гостях  в усадьбе Л.Н.Толстого,  Фет встретил М.А. Кузминскую. Ее прекрасный голос  очаровал поэта, после этой встречи появилось стихотворение «Сияла ночь…», ставшее романсом. Это один их лучших образцов любовной лирики. Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали Лучи у наших ног в гостиной без огней. Рояль весь был раскрыт, и струны в нём дрожали, Как и сердца у нас за песнею твоей. Ты пела до зари в слезах изнемогая, Что ты одна – любовь, что нет любви иной, И так хотелось жить, чтоб звуки не роняя, Тебя любить, обнять и плакать над тобой. И много лет прошло, томительных и скучных, И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь, И веет как тогда, во вздохах этих звучных, Что ты одна – вся жизнь, что ты одна – любовь

Однажды, находясь в гостях  в усадьбе Л.Н.Толстого,  Фет встретил М.А. Кузминскую. Ее прекрасный голос  очаровал поэта, после этой встречи появилось стихотворение «Сияла ночь…», ставшее романсом. Это один их лучших образцов любовной лирики.

Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали

Лучи у наших ног в гостиной без огней.

Рояль весь был раскрыт, и струны в нём дрожали,

Как и сердца у нас за песнею твоей.

Ты пела до зари в слезах изнемогая,

Что ты одна – любовь, что нет любви иной,

И так хотелось жить, чтоб звуки не роняя,

Тебя любить, обнять и плакать над тобой.

И много лет прошло, томительных и скучных,

И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,

И веет как тогда, во вздохах этих звучных,

Что ты одна – вся жизнь, что ты одна – любовь

Фет писал, что по-настоящему любил два раза. Г. П. Блок выдвигает гипотезу, что второй любовью, относящейся уже к совсем позднему периоду жизни Фета, была А. Л. Бржеская, подруга Лазич.   Природное и человеческое в слиянии дают гармонию, чувство красоты. Лирика Фета внушает любовь к жизни, к ее истокам, к простым радостям бытия. Этому подтверждением является стихотворение «На заре ты ее не буди», ставшее впоследствии известным романсом.  «Сияла ночь…» - не только о чувстве Фета к милой молодой Т.Кузминской, а о высокой человеческой любви вообще.  Первые две строфы – воспоминания о накале любовного чувства лирического героя. Третья и четвертая строфы – о его новой встрече с любимой и о возврате утерянного счастья.  Стихотворение «Сияла ночь…» рождает в воображении яркие картины. Живо представляется затемненная гостиная, за ее окнами – сад, полный ночной свежести, лунного сияния. Звучит волшебная музыка и чудный голос.

Фет писал, что по-настоящему любил два раза. Г. П. Блок выдвигает гипотезу, что второй любовью, относящейся уже к совсем позднему периоду жизни Фета, была А. Л. Бржеская, подруга Лазич.  Природное и человеческое в слиянии дают гармонию, чувство красоты. Лирика Фета внушает любовь к жизни, к ее истокам, к простым радостям бытия. Этому подтверждением является стихотворение «На заре ты ее не буди», ставшее впоследствии известным романсом.

«Сияла ночь…» - не только о чувстве Фета к милой молодой Т.Кузминской, а о высокой человеческой любви вообще.

Первые две строфы – воспоминания о накале любовного чувства лирического героя. Третья и четвертая строфы – о его новой встрече с любимой и о возврате утерянного счастья.

Стихотворение «Сияла ночь…» рождает в воображении яркие картины. Живо представляется затемненная гостиная, за ее окнами – сад, полный ночной свежести, лунного сияния. Звучит волшебная музыка и чудный голос.

 Справедливости ради следует сказать, что была у Фета ещё одна муза.  Это – Софья Андреевна,  жена Л.Н.Толстого. Лев Николаевич познакомил их вскоре после своей женитьбы. Чувство к Софье Андреевне было, скорее, нежным обожанием, тихой влюбленностью.  Ей посвящено не одно стихотворение.

Справедливости ради следует сказать, что была у Фета ещё одна муза.

Это – Софья Андреевна,

жена Л.Н.Толстого. Лев Николаевич познакомил их вскоре после своей женитьбы. Чувство к Софье Андреевне было, скорее, нежным обожанием, тихой влюбленностью.

Ей посвящено не одно стихотворение.

Софья Андреевна была ценима Фетом не только как женщина, как жена друга, но и как идеальная читательница его стихов. Она воспринимала их сердцем.

Фет писал, что по-настоящему любил два раза. Г. П. Блок выдвигает гипотезу, что второй любовью, относящейся уже к совсем позднему периоду жизни Фета, была А. Л. Бржеская, подруга Лазич.  Природное и человеческое в слиянии дают гармонию, чувство красоты. Лирика Фета внушает любовь к жизни, к ее истокам, к простым радостям бытия. Этому подтверждением является стихотворение «На заре ты ее не буди», ставшее впоследствии известным романсом.

Когда так нежно расточала

Кругом приветы взоров ты,

Ты мимолётно разгоняла

Мои печальные мечты.

И вот, исполнен обаянья

Перед тобою, здесь, в глуши,

Я понял, светлое созданье,

Всю чистоту твоей души.

Пускай терниста жизни проза,

Я просветлеть готов опять

И за тебя, звезда и роза,

Закат любви благословлять.

Хоть меркнет жизнь моя бесследно,

Но образ твой со мной везде;

Так светят звёзды всепобедно

На тёмном небе и в воде.

Живейшая симпатия к Софье Андреевне вылилась и в письме Льву Толстому: «Прелестная женщина, точно вечерняя звезда между ветвями плакучей берёзы».

В душе, измученной годами,  Есть неприступный чистый храм,  Где всё нетленно, что судьбами  В отраду посылалось нам. И этой отрадой для Афанасия Фета была любовь

В душе, измученной годами, Есть неприступный чистый храм, Где всё нетленно, что судьбами В отраду посылалось нам.

И этой отрадой для Афанасия Фета была любовь

Тускнеют угли. В полумраке Прозрачный вьется огонек. Так плещет на багряном маке Крылом лазурный мотылек. Видений пестрых вереница Встает, усталый теша взгляд, И неразгаданные лица Из пепла серого глядят. Встает ласкательно и дружно Былое счастье и печаль, И лжет душа, что ей не нужно Всего, чего глубоко жаль

Тускнеют угли. В полумраке

Прозрачный вьется огонек.

Так плещет на багряном маке

Крылом лазурный мотылек.

Видений пестрых вереница

Встает, усталый теша взгляд,

И неразгаданные лица

Из пепла серого глядят.

Встает ласкательно и дружно

Былое счастье и печаль,

И лжет душа, что ей не нужно

Всего, чего глубоко жаль

Как надо было боготворить женщину, чтобы написать такие чудесные строки: На заре ты её не буди. На заре она сладко так спит; Утро дышит у ней на груди,  Ярко пышит на ямках ланит. И подушка её горяча, И горяч утомительный сон, И, чернеясь, бегут на плеча  Косы лентой с обеих сторон… В этом стихотворении нет ни слова о любви, но всё оно о ней…

Как надо было боготворить женщину, чтобы написать такие чудесные строки:

На заре ты её не буди.

На заре она сладко так спит;

Утро дышит у ней на груди,

Ярко пышит на ямках ланит.

И подушка её горяча,

И горяч утомительный сон,

И, чернеясь, бегут на плеча

Косы лентой с обеих сторон…

В этом стихотворении нет ни слова о любви, но всё оно о ней…

«Сколько раз вы влюблялись?» — спросили однажды Афанасия Афанасьевича Фета. «Два» — «Что вы более всего цените в женщине?» «Красоту», — ответил поэт. Он, тонкий, признанный ценитель прекрасного, всю жизнь хранил неизменным чувство к двум красавицам, к двум своим музам. Однако счастлив в любви не был. Фет оставил нам много тайн, загадок. Загадка рождения, загадка смерти… Да и в его отношениях с любимыми женщинами тоже немало странного

«Сколько раз вы влюблялись?» — спросили однажды Афанасия Афанасьевича Фета. «Два»

«Что вы более всего цените в женщине?» «Красоту», — ответил поэт. Он, тонкий, признанный ценитель прекрасного, всю жизнь хранил неизменным чувство к двум красавицам, к двум своим музам. Однако счастлив в любви не был. Фет оставил нам много тайн, загадок. Загадка рождения, загадка смерти… Да и в его отношениях с любимыми женщинами тоже немало странного

Когда Фету было под семьдесят и, говоря его же словами, уже светили «вечерние огни», родилось это поэтическое признание:   Нет, я не изменил. До старости глубокой Я тот же преданный, я раб твоей любви, И старый яд цепей, отрадный и жестокий, Еще горит в моей крови. Хоть память и твердит, что между нас могила, Хоть каждый день бреду томительно к другой, — Не в силах верить я, чтоб ты меня забыла, Когда ты здесь, передо мной.

Когда Фету было под семьдесят и, говоря его же словами, уже светили «вечерние огни», родилось это поэтическое признание:

 

Нет, я не изменил. До старости глубокой

Я тот же преданный, я раб твоей любви,

И старый яд цепей, отрадный и жестокий,

Еще горит в моей крови.

Хоть память и твердит,

что между нас могила,

Хоть каждый день бреду

томительно к другой, —

Не в силах верить я,

чтоб ты меня забыла,

Когда ты здесь, передо мной.

Использованная литература: А.А. Фет. Стихотворения М. Художественная литература 2001 г. Е.А. Маймин. А.А. Фет. М. Просвещение, 1989 г. А.А. Фет. Стихотворения. М. Дрофа, 2002 г. Ю. Айхенвальд. Силуэты русских писателей. М. Республика, 1994 г. Интернет ресурсы.

Использованная литература:

А.А. Фет. Стихотворения М. Художественная литература 2001 г.

Е.А. Маймин. А.А. Фет. М. Просвещение, 1989 г.

А.А. Фет. Стихотворения. М. Дрофа, 2002 г.

Ю. Айхенвальд. Силуэты русских писателей. М. Республика, 1994 г.

Интернет ресурсы.

-75%
Курсы повышения квалификации

Смысловое чтение как основа формирования читательской компетенции школьника

Продолжительность 72 часа
Документ: Удостоверение о повышении квалификации
4000 руб.
1000 руб.
Подробнее
Скачать разработку
Сохранить у себя:
Любимые женщины А.А. Фета (1.86 MB)

Комментарии 0

Чтобы добавить комментарий зарегистрируйтесь или на сайт