А.С. Пушкин и жена

Поговорим о странностях любви:

 Другого я не мыслю разговора.

 Вы так передо мной танственны,

 Чисты, что я не скрою своей боли.

  И если нам судьба даёт,

  Хоть ненадолго, но забыться.

  Скажу спасибо ей, поскольку я

  Не в силах от любви той отрешиться.

 Поговорим о том, о сём, о нас.

 Какая бы не выпала нам доля.

 Поговорим о странностях судьбы.

 Поговорим … и только, но не боле.

 Н.Б. Дудникова  

Жизнь рядом со строгой, всегда напряженной матерью, больным отцом, Николаем Афанасьевичем, не шла на пользу Наталии Николаевне. Она была до болезненности молчалива и застенчива. Позже, когда она появилась в светских салонах Москвы и Петербурга, эту застенчивость и склонность к молчанию, неумению мгновенно включаться в светскую беседу, многие считали признаком небольшого ума.

"Я всегда восхищалась ею, - писала Надежда Еропкина, знавшая  с детства -  Сильная, ловкая, она была необыкновенно пропорционально сложена, отчего и каждое движение ее было преисполнено грации. Глаза добрые, веселые, с подзадоривающим огоньком из-под длинных бархатных ресниц... Но главную прелесть Натали составляло отсутствие всякого жеманства и естественность.

Большинство считало ее кокеткой, но обвинение это несправедливо. Необыкновенно выразительные глаза, очаровательная улыбка и притягивающая простота в обращении, помимо ее воли, покоряли ей всех. Не ее вина, что все в ней было так удивительно хорошо!.. Наталия Николаевна явилась в семье удивительным самородком!" - отмечает в заключении Надежда Михайловна в своих воспоминаниях.

ПОГОВОРИМ О СТРАННОСТЯХ ЛЮБВИ:

ДРУГОГО Я НЕ МЫСЛЮ РАЗГОВОРА.

ВЫ ТАК ПЕРЕДО МНОЙ ТАНСТВЕННЫ,

ЧИСТЫ, ЧТО Я НЕ СКРОЮ СВОЕЙ БОЛИ.

И ЕСЛИ НАМ СУДЬБА ДАЁТ,

ХОТЬ НЕНАДОЛГО, НО ЗАБЫТЬСЯ.

СКАЖУ СПАСИБО ЕЙ, ПОСКОЛЬКУ Я

НЕ В СИЛАХ ОТ ЛЮБВИ ТОЙ ОТРЕШИТЬСЯ.

ПОГОВОРИМ О ТОМ, О СЁМ, О НАС.

КАКАЯ БЫ НЕ ВЫПАЛА НАМ ДОЛЯ.

ПОГОВОРИМ О СТРАННОСТЯХ СУДЬБЫ.

ПОГОВОРИМ … И ТОЛЬКО, НО НЕ БОЛЕ.

Н.Б. Дудникова

ПУШКИН И НАТАЛЬЯ ГОНЧАРОВА

Жизнь рядом со строгой, всегда напряженной матерью, больным отцом, Николаем Афанасьевичем, не шла на пользу Наталии Николаевне. Она была до болезненности молчалива и застенчива. Позже, когда она появилась в светских салонах Москвы и Петербурга, эту застенчивость и склонность к молчанию, неумению мгновенно включаться в светскую беседу, многие считали признаком небольшого ума.

"Я всегда восхищалась ею, - писала Надежда Еропкина, знавшая с детства - Сильная, ловкая, она была необыкновенно пропорционально сложена, отчего и каждое движение ее было преисполнено грации. Глаза добрые, веселые, с подзадоривающим огоньком из-под длинных бархатных ресниц... Но главную прелесть Натали составляло отсутствие всякого жеманства и естественность.

Большинство считало ее кокеткой, но обвинение это несправедливо. Необыкновенно выразительные глаза, очаровательная улыбка и притягивающая простота в обращении, помимо ее воли, покоряли ей всех. Не ее вина, что все в ней было так удивительно хорошо!.. Наталия Николаевна явилась в семье удивительным самородком!" - отмечает в заключении Надежда Михайловна в своих воспоминаниях.

… В шестнадцать лет Натали впервые стала разъезжать по светским мероприятиям. На одном из них, а точнее на балу танцмейстера Йогеля, Наташа, центр всеобщего внимания и поклонения, познакомилась с Пушкиным, уже известным поэтом, другом декабристов и заядлым романтиком. Александр Сергеевич полюбил ее сразу: застенчивое, меланхолическое выражение лица, порядочность и интеллигентность, изящную походку и поворот головы… В скором времени русский классик признается, что Натали Гончарова – его сто тринадцатая и последняя любовь. Он ждал ее два с половиной года…

Наталья Ивановна Загряжская передала дочери страх перед Богом, фанатичное следование религиозной морали, поэтому винить Натали Гончарову в измене Пушкину – бесполезно. Она была чиста, как слеза. «Замужество – не так легко делается, и потом – нельзя на него смотреть, как на забаву и связывать его с мыслью о свободе… Это серьёзная обязанность… Союз двух сердец – это величайшее счастье на земле» – так писала Натали в своём дневнике.

Именно такую женщину полюбил Александр Сергеевич, навсегда позабыв о холостяцкой, кочевой жизни в Москве и Петербурге. Поэт наконец созрел для брака, которого он добивался столько лет! «А душу твою люблю ещё более твоего лица», – так он писал Наталье.

Во время разлуки.

С тобой мы будем непременно:

Пусть даже мир сойдёт с ума.

В разлуке чувства пламенеют,

Моя любовь к тебе сильна.

Пусть говорят, что мы не пара.

Какие, право, дураки!

Любовь не знает чёткой грани,

Она – движение души.

Я так люблю тебя, что больно

дышать мне даже без тебя.

Какая мука тебя видеть

И не держать в свих руках!

Н. Дудникова

В 1829 году поэт делает Наташе предложение, но свадьба отменяется, а поэт уезжает на Кавказ в действующую армию. Никто тогда так ничего и не понял: Александр разлюбил свою Натали, или госпожа Гончарова не возлюбила поэта за его несимпатичную внешность?

Но, тем не менее, весной 1830 года Александр Сергеевич делает повторное предложение, и в этот раз добивается своего: Наташа уговаривает свою строгую мать в положительном решении на счёт свадьбы дочери с поэтом. 18 февраля 1831 года состоялась свадьба первой романтической красавицы России с первым романтическим поэтом России.

Нам не дано предугадать,

Как наше слово отзовётся…

И знал ли ты ,Поэт от солнца,

Что ждёт тебя?

Всё говорило: осторожно!

Гаданье ведьмы. Тайный знак.

Но к алтарю ты шёл покорно,

Бледнея, правда, на ходу.

«Ты смерть получишь от супруги!»-

Гадалка вещая рекла.

И вот конец. К чему потуги?

Сбылось пророчество тогда.

Мой милый Пушкин, друг сердечный,

Тебя уже не воскресить.

Как жаль, что талисман заветный

Т ебя, увы, не защитил.

Н.Б. Дудникова

18 февраля 1831 года Пушкин и Натали Гончарова наконец соединили свои руки и сердца. Во время обряда венчания Александр Сергеевич нечаянно задел за аналой, с которого упали крест и Евангелие. При обмене кольцами одно из них тоже упало, и вдобавок погасла свеча. Можно только догадываться о том, что пережил в эти неприятные мгновенья поэт, придававший столь большое значение всяческого рода приметам и «знакам судьбы».

И все-таки на какое-то время вся его жизнь озарилась счастьем. Продолжались, конечно, тревоги, неприятности, мучительные мысли о деньгах, которых постоянно не хватало, но надо всем теперь царило радостное и непривычное чувство.

«Я женат – и счастлив: одно желание мое, чтоб ничего в жизни моей не изменялось, лучшего не дождусь», – писал поэт своему другу П. А. Плетневу через пять дней после свадьбы. «Жена моя прелесть, и чем доле я с ней живу, тем более люблю это милое, чистое, доброе создание, которого я ничем не заслужил перед Богом», – признавался он в письме к своей теще Н. И. Гончаровой уже в 1834 году. Исполнилось то, о чем он мечтал: «мадонна», «чистейшей прелести чистейший образец» вошла в его дом...

… Это была неземная любовь. Пушкин боготворил свою жену, которая была на тринадцать лет его младше. Их страсть друг к другу не угасала даже при людях, на светских приёмах они не пытались выглядеть неприступно.

Когда Пушкину доводилось уезжать на службу, он мигом начинал писать письма своей Натали. Он не мог без неё ни дня. «Прощай, моя красавица, мой кумир, прекрасное моё сокровище, когда же я опять тебя увижу…». И в каждом письме безграничная любовь, поклонение, тоска и забота, и ни грамма подозрения в неверности! Союз, заключённый на небесах…

Семья Пушкиных была небогатой, но, тем не менее, у романтической четы было четверо детей: Мария, Александра, Григорий и Наталья. Александр Сергеевич получал всего пять тысяч рублей в год, что по тогдашним расценкам было ниже среднего.

Посвящается Н. Гончаровой.

О сколько лет я знал тебя, Когда горят твои глаза,

Прелестный ангел, друг! Любимая жена?

Но неземная красота Когда целуешь дома чад,

Не вяла, а цвела. Когда со мной одна.

Ты согревала изнутри, За что, о Боже, этот дар?!

Даря любовь, покой. Пошли , Всевышний, мне

Ни зависть и ни злые языки Подольше жизни на земле,

Ничто нас не брало. Покоя на душе.

Скользишь по залу О милый ангел!

Белых плеч прекрасна нагота. Ты не плачь: и коль разлука ждёт

Твой взор холоден для других, С тобой останется всегда

И холодны глаза. Моя к тебе ЛЮБОВЬ.

Н. Дудникова

Из всех женщин только жене Пушкин писал по-русски. "Милостивая государыня Наталья Николаевна, я по-французски браниться не умею, так позвольте мне говорить вам по-русски,

а вы, ангел мой, отвечайте.

Это написанный в 1832 году акварельный портрет Н.Н.Пушкиной - единственный портрет жены поэта, созданный при его жизни. Говорили, что Пушкин мечтал заказать портрет своей прекрасной жены «Великому Карлу», как называли младшего Брюллова, но тот не счел её истинной красавицей. Написанная же Александром Брюлловым работа стала подлинным шедевром русской акварельной живописи. Приехав с мужем в Петербург, а затем в Царское Село через три месяца после свадьбы, Натали Пушкина почти сразу же стала «наиболее модной» женщиной высшего света, одной из первых красавиц Петербурга. Красоту ее Д. Ф. Фикельмон называла «поэтической», проникающей до самого сердца. Тонкий, «воздушный» портрет Н. Пушкиной работы А. П. Брюллова передает юную прелесть облика Натали.

За шесть лет, которые супруги прожили вместе, Наталья Николаевна родила четверых детей. Но любовь к детям никак не заслоняла в ее душе стремления к светским успехам. По мнению родителей Пушкина, Натали испытывала большое удовольствие от возможности быть представленной ко двору в связи с назначением Александра Сергеевича камер-юнкером и танцевать на всех придворных балах. Она как бы вознаграждала себя за безрадостные детство и юность в угрюмом доме, между полубезумным отцом и страдавшей запоями матерью. Ей льстило, что красота ее произвела впечатление на самого царя.

Александр Сергеевич был весьма озадачен всем этим, так как ему «хотелось поберечь средства и уехать в деревню». Но... любовь Пушкина к жене «была безгранична, – вспоминала супруга одного из самых близких друзей поэта, Вера Александровна Нащокина, – Наталья Николаевна была его богом, которому он поклонялся, которому верил всем сердцем, и я убеждена, что он никогда, даже мыслью, даже намеком на какое-либо подозрение не допускал оскорбить ее... В последние годы клевета, стесненность в средствах и гнусные анонимные письма омрачали семейную жизнь поэта, однако мы в Москве видели его всегда неизменно веселым, как и в прежние годы, никогда не допускавшим никакой дурной мысли о своей жене. Он боготворил ее по-прежнему».

Весь мир в глазах твоих:

В нём плеск волны и отблеск света.

В твоих глазах движение весны

И неумолчный говор лета.

То хоровод листвы,

А то ненастье в лужах,

То зимняя пороша до весны,

То грозового ветра стужа.

Н.Б.Дудникова

Во всем оправдывая Наталью Николаевну, некоторые авторы возносят ее на недосягаемый пьедестал – она, мол, не более чем орудие в руках убийц великого русского поэта. Тем ценнее кажутся объективные рассуждения, например, такое:

«Сколько бы ни стремились вывести гибель Пушкина за рамки семейных отношений, никуда от них не уйдешь. Да, была «московская барышня» с провинциальной застенчивостью, была женщина с отзывчивой душой и верная жена. Но была и вспыхнувшая влюбленность в «белокурого остроумного котильонного принца» (определение А. Ахматовой), и ревность Пушкина. И подлость Геккернов. И дуэль. И гибель поэта» (Н. Грашин).

Наталья Николаевна считала кокетство занятием вполне невинным. На вопрос княгини В. Ф. Вяземской, чем может кончиться вся история с Дантесом, она ответила:

«Мне с ним весело. Он мне просто нравится, будет то же, что было два года сряду». Не стоит отметать свидетельства современников, которые своими глазами видели, как вела себя жена поэта:

«В толпе я заметила Дантеса, но он меня не видел... Мне показалось, что глаза его выражали тревогу, – он искал кого-то взглядом и внезапно исчез в соседней зале. Через минуту он появился вновь, но уже под руку с г-жою Пушкиной. До моего слуха долетело:

– Уехать – думаете ли вы об этом – я этому не верю – вы этого не намеревались сделать...

Выражение, с которым произнесены эти слова, не оставляло сомнения насчет правильности наблюдений, сделанных мною ранее, – они безумно влюблены друг в друга! Пробыв на балу не более получаса, мы направились к выходу: барон танцевал мазурку с г-жою Пушкиной. Как счастливы они казались в эту минуту!»

(из дневника фрейлины Мари Мердер, 5 февраля 1836 г.).

«Время ли отозвалось пресыщением порывов сильной страсти, или частые беременности вызвали некоторое охлаждение в чувствах Ал. Сер-ча, – но чутким сердцем жена следила, как с каждым днем ее значение стушевывалось в его кипучей жизни. Его тянуло в водоворот сильных ощущений... Пушкин только с зарей возвращался домой, проводя ночи то за картами, то в веселых кутежах в обществе женщин известной категории. Сам ревнивый до безумия, он даже мысленно не останавливался на сердечной тоске, испытываемой тщетно ожидавшей его женою, и часто, смеясь, посвящал ее в свои любовные похождения».

Княгиня Вера Федоровна Вяземская, хорошо осведомленная о семейной жизни Пушкиных, также рассказывала о том, что Наталья Николаевна привыкла к неверностям мужа и таким образом обрела холодное спокойствие сердца. Это спокойствие, как оказалось, обладало смертоносной силой...

Устало прислонился и молчу:

Как дальше жить не знаю, право!

Гляжу на дивный профиль Натали

И ничего не понимаю.

Как оскорбить Дантес мою жену посмел?!

Мой ангел Натали не виновата.

И вот на Чёрной речке поутру

Мужчины выясняют, что им свято.

Да знал ли ты, Дантес, в кого стрелял?!

И знал ли Пушкин о конце дуэли?

Какая разница: ведь выстрел прозвучал,

И Пушкин как подкошенный упал на землю.

Н. Дудникова

ДРУЗЬЯ.

Как не хотели мы,

Но он женился всё же.

Зачем? К чему?

Наверное, СУДЬБА.

Очаровательная, милая Наталья,

Но, к сожаленью, ветрена!

Она отнюдь от мужа не скрывала,

Что господин Дантес ей знаки подавал.

Дуэль случилась в одночасье,

На Чёрной речке, на пруду.

Дантес смертельно ранил САШУ,

Оставив тело на снегу.

Пред смертью, прощаясь с друзьями,

ПОЭТ их о мире просил:

«Не надо дуэли, не надо.

Дантеса уже я простил». Н.Дудникова

Перед смертью Пушкин сказал жене: «Ты ни в чём не виновата».

Гибель мужа не просто повергла Наталью Николаевну в отчаяние – она ошеломила ее наивную душу своей полной неожиданностью. В близкой ей семье Карамзиных ее жалели, защищали от нападок и называли бедной жертвой собственного легкомыслия и людской злобы. Она же жаждала прочесть все, что касалось ее мужа, жаждала «говорить о нем, обвинять себя и плакать». Старшая дочь Карамзина, Софья Николаевна, увидев вдову поэта на второй день после смерти Пушкина, была поражена: взгляд ее блуждал, на нее нельзя было смотреть «без сердечной боли».

Через две недели после трагедии Наталья Николаевна с детьми и сестрой Александриной уехала в Полотняный Завод, к брату Дмитрию. Почти два года она прожила в деревне, как и просил ее поэт перед смертью: «Поезжай в деревню. Носи по мне траур два года, а потом выходи замуж, но только за порядочного человека».

В годы вдовства у нее было три серьезных претендента на ее руку. Никто из них не соглашался жить под одной крышей с детьми Пушкина, поэтому все были отвергнуты Натальей Николаевной

В 1844 году, через семь лет после смерти Александра Сергеевича, Наталья Николаевна приняла предложение генерала Петра Петровича Ланского, командира конногвардейского полка, и вышла за него замуж. Ей исполнилось тридцать два года, Ланскому – сорок пять. Прежде он женат не был. Детей Пушкина Петр Петрович принял как родных. В новой семье родилось еще три дочери: Александра, Елизавета и Софья. Наталья Николаевна никогда не забывала поэта, и к этому ее чувству Ланской относился с большим тактом и уважением.

«Тихая, затаенная грусть всегда витала над ней, – свидетельствовала ее дочь А. Арапова. – В зловещие январские дни она сказывалась нагляднее: она удалялась от всякого развлечения, и только в усугубленной молитве искала облегчения страдающей душе».

ВТОРОЙ БРАК НАТАЛИ.

Осенью 1863 года в семье Александра Александровича Пушкина родился мальчик – тоже Александр. По просьбе сына Наталья Николаевна отправилась из Петербурга в Москву – на крестины внука. Она и раньше страдала легочным заболеванием, а тут еще простудилась. Возвратившись в Петербург, слегла с тяжелым воспалением легких и скончалась 26 ноября 1863-го.

Дети похоронили Наталью Николаевну на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры. Через пятнадцать лет рядом прибавилась могила Петра Петровича Ланского и строгое, черного мрамора надгробие; около него – небольшая дощечка с надписью о том, что в первом браке Наталья Николаевна Ланская была за поэтом Александром Сергеевичем Пушкиным.

Она прожила на этом свете 51 год и из них была всего шесть лет вместе с Пушкиным.

«…Жена моя имела неловкость разрешиться маленькой литографией с моей особы. Я в отчаянии, несмотря на всё моё самодовольство, » - написал поэт в письме вскоре после рождения Марии в ночь с 18 на 19 мая 1832 года. Учитывая, как Пушкин относился к своей внешности (достаточно вспомнить его слова: "Здесь хотят лепить мой бюст. Но я не хочу. Тут арапское мое безобразие предано будет бессмертию во всей своей мертвой неподвижности..." Со временем она была фрейлиной своей тезки, императрицы Марии Александровны. Поздно в 28 лет вышла замуж за генерала-майора Л.Гартунга. Обвинённый в растрате муж застрелился. Больше замуж не вышла.

Умерла 1919 году.

Карьеры на литературном поприще Александр не сделал, да и не собирался. "В глазах встречных я читаю разочарование, - иронично замечал он, - Они ожидают увидеть в сыне великого поэта какую то исключительную личность. А я - самый обыкновенный, ничем не примечательный человек. Публика и обижается". Да и с Александром II он вполне ладил, более того - был обязан ему своим семейным счастьем.

За годы счастливого брака в семье Пушкина-младшего появилось одиннадцать детей, двое из которых умерли во младенчестве. Александр умер в звании генерала 19 июля 1914 года.

Григорий-младший, хотя и служил после окончания Пажеского корпуса, но военной карьеры не выбрал. Большую часть жизни прожил в своём имении, управлял хозяйством.

В усадьбе младший сын знаменитого отца обустроил кабинет Пушкина с его вещами, некоторыми деталями напоминающий «кабинет Онегина», то есть фактически создал первый мемориальный уголок, увековечивающий память поэта.

Женился Григорий поздно, в возрасте 48 лет, на двадцативосьмилетней разведенной Варваре Мошковой, в девичестве Мельниковой. Неизвестно, любила ли она мужа не как сына знаменитого отца, но, во всяком случае, судя по их не омраченной скандалами жизни, уважала, что не мешало ей частенько повторять: "Я - счастливейшая из женщин России, мне выпала редкостная судьба быть невесткой Пушкина!»

Умер в 70 лет, детей после себя не оставил.

Наталья Пушкина появилась на свет за восемь месяцев до знаменитой дуэли и отца помнить не могла. Более красивая по сравнению со старшей сестрой (сын романиста Михаила Загоскина рассказывал: «В жизнь мою я не видал женщины более красивой, как Наталья Александровна, дочь поэта Пушкина. Она сияла каким-то ослепительным блеском. Несмотря на мало правильные черты лица, напоминавшего африканский тип ее знаменитого отца, она могла назваться совершенною красавицей, и если прибавить к этой красоте ум и любезность, то можно легко представить, как Наталья Александровна была окружена на великосветских балах и как около нее увивалась вся щегольская молодежь в Петербурге»), она и замуж вышла сильно раньше последней, в семнадцать лет.

Вопреки воле отчима и матери она вышла замуж за безудержного игрока М.Дубельта.

Правнуки Пушкина и Николая I, дети Софии и Михаила с отцом.

После развода она вторично выходит замуж за немецкого принца Николая Вильгельма Нассауского.

Во втором браке у Натальи было трое детей, две дочери и сын. Двое из них породнились с Романовыми: София, внучка Пушкина, обвенчалась с Михаилом Михаиловичем, внуком Николая I. Этот брак стоил Миш-Мишу, как называли его родные, всех прав великого князя. Сын Натальи, граф Георг-Николай фон Меренберг, женился на дочери Александра II от морганатического брака с Екатериной Долгорукой, светлейшей княжне Ольге Юрьевской, то есть - на внучке того же Николая I.

Всего у Пушкина было девятнадцать внуков, из которых только двое рано умерли, а большинство, в свою очередь, сумели дать жизнь детям. По данным на юбилейный 1999 год в мире насчитывалось 219 потомков Александра Сергеевича. Они совсем разные: среди них есть крестная мать принца Уильяма, внука Елизаветы II, и уроженцы Гавайских островов, в чьих венах причудливо смешалась кровь потомка "арапов" и этнических китайцев, главное же - что все эти люди связаны одним общим именем, так много значащим для русской литературы.