Алкоголизм и социальное сиротство

ГДЕ ПОСТЕЛИТЬ СОЛОМКИ

Как предотвратить семейные ситуации, из которых вышло большинство современных сирот?

Исследование причин социального сиротства показало: есть типы ситуаций, которые наиболее часто приводят к тому, что ребёнок попадает в учреждение. Что с ними делать?

Ежегодно, по официальным данным, около 50 тысяч детей остаются без попечения. При этом эксперты подчеркивают, что благополучие ребёнка — в семье. На какие факторы повлиять, чтобы избежать социального сиротства?

Исследование, проведённое Аналитическим центром при Правительстве РФ по заказу Фонда Тимченко, выявило — есть четыре категории ситуаций, которые требуют усиленного внимания:

• 40,4 % детей попали в учреждения из семей, где родители злоупотребляют алкоголем;

• 24,5 % были оставлены без присмотра;

• 14,1 % оставлены из-за тяжёлого материального положения семьи;

• 13,0 % имеют ограниченные возможности здоровья.

ПРИЧИНА ПЕРВАЯ: АЛКОГОЛИЗМ — 40,4 %

Москвичка Вера (имена изменены в интересах героев — прим. ред.) считала, что у неё нет проблем. Её воспитывала одинокая мама, которая по вечерам выпивала. Став сиротой в шестнадцать, Вера дала себе слово не повторить эту судьбу. Но сначала по праздникам, потом по выходным начала выпивать в компании подруг, культурно. А что? Она же не так пьёт, как мама.

Когда специалисты центра реабилитации АНО «ЦППСР» (ССЫЛКА https://www.rehabprofi.ru/) в первый раз пришли по просьбе социальных служб, Вера удивилась:

— Вы сами по праздникам не выпиваете?

Шестилетняя дочка прижималась к ней, теперь уже сама Вера стала одинокой мамой. Она была уверена: соседи накляузничали, потому что завидуют. «Слепота» — первый признак зависимости и у алкоголиков, и у курильщиков, и у людей с опасно лишним весом.

Что наблюдали, в отличие от Веры, специалисты? На лице мамы были отёки, под глазом синяк. Руки дрожали, когда она пыталась расписаться в документах. Недавно Вера забыла забрать дочь из детского сада. Она жила на социальное пособие, в комнатах на стенах — грязные обои, такая же мебель, соседи жаловались на драки в квартире.

Но Вера говорила:

— Посмотрите, у нас полный холодильник, я с дочкой занимаюсь, мы вместе рисуем.

Она не хотела терять дочь.

Получив предупреждение, мама не приходила на консультации, долго откладывала курс лечения. Со временем перестала видеть в специалистах врагов, но пить не прекратила. Пока дело не дошло до заседания Комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав. Там поставили вопрос ребром: стационарная программа лечения или материал в суд по отобранию ребёнка из семьи.

Вера поняла, что у неё отберут дочь. И согласилась лечиться. Сразу с заседания она поехала за вещами — и в больницу. Дочка осталась у тёти. Сейчас Вера прошла курс, устроилась на работу. Она воспитывает дочь и больше не пьёт.

На первом месте среди выявленных причин социального сиротства в России — злоупотребление алкоголем родителями. Частые запои, неумение контролировать себя, уход от реальности и, как следствие, потеря нравственных качеств и нарушение социальных норм часто делают семью опасной для жизни и здоровья ребёнка. При этом бытует мнение, что «алкоголиков не исправить». Но специалисты говорят: напротив, пусть процент «исправившихся» родителей небольшой, но те, что пошли на лечение, в дальнейшем показывают положительную динамику. У согласившихся на реабилитацию кризисы впоследствии бывают, но всё более лёгкие, и со временем сходят на нет, а ребёнок не теряет семью. Важно понимать, что не всегда родители «виноваты» в своей зависимости. Есть «заколдованный круг», когда дети воспроизводят сценарий своих родителей-алкоголиков, испытания, которые «доводят людей до бутылки».

Как уменьшить количество алкозависимых?

Олег Зыков, директор института Наркологического здоровья нации, кандидат медицинских наук:

— В нашей стране преобладающий наркотик — алкоголь. Но не в нём дело, а в том, что у людей есть проблемы, социальные, психологические. Чтобы заглушить внутреннюю боль, создать ощущение более благополучной жизни, используют психоактивные вещества. Дети становятся жертвами. Они видят, как с помощью веществ родители решают свои проблемы, и усваивают такой штамп поведения.

Биологическая сторона — не самая трагичная. Изменив образ жизни, человек может жить долго и счастливо. Трагедия — социальная и психологическая. Я считаю, нужно формировать политику снижения спроса. Она состоит из трёх профилактических уровней, трёх направлений деятельности, которые даже не имеют отношения к обороту психоактивных веществ.

Первичная профилактика — научить ребёнка уважать границы собственной личности. Не собирать мочу по школам, что только провоцирует интерес к наркотикам, а научить детей выходить из критической ситуации, не разрушая себя и окружающих. Привить умение выйти из проблемы, конфликта с позитивным опытом, сохраняя уважение к себе. И самая главная профилактика, которую ребёнок выносит из детства, — это умение сказать «нет». Если он вам не имеет права отказать, то, выходя на улицу, он никому не сможет сказать «нет», наркоторговцу в том числе. Это, прежде всего, педагогическая задача.

Вторичная профилактика — работа с группами риска. Например, нужно не сажать в тюрьмы употребивших наркотики, которые поддаются лечению, не превращать их в окончательно асоциальных людей. А нужно развивать реабилитационные программы.

Третичная профилактика — работа с теми, кто уже системно употребляет наркотики, алкоголь. Здесь у нас тоже есть проблемы. Во многих реабилитационных центрах зависимых мучают, даже иногда убивают. Реабилитация должна быть помощью, а не подлым бизнесом.

В мире есть примеры, где похожие ситуации: когда не столько у государства, сколько у общества хватает воли и смысла что-то изменить. Кроме трёх уровней профилактики, ещё я предлагаю перестать совершать насилие друг над другом — прежде всего внутри семьи. Потому что в уровне насилия в обществе — корень асоциального поведения в принципе.

ПРИЧИНА ВТОРАЯ: ОСТАВЛЕНИЕ БЕЗ ПРИСМОТРА — 24,5 %

В городе Т. жил мальчик, звали его Арсений (имя изменено по просьбе специалистов в интересах ребёнка — прим. ред.). С рождения он не мог самостоятельно передвигаться. Мама не уделяла должного внимания своему малышу. Мальчик не посещал детский сад, школу, не имел возможности общаться с другими детьми, так продолжалось тринадцать лет. Когда мама ребёнка умерла, родственников, готовых о нём заботиться, не объявилось, мальчик остался один и оказался в ОГКУ «Центр помощи детям, оставшимся без попечения родителей, Бакчарского района» (ССЫЛКА http://bakdd.tomedu.ru/). Он не умел сравнивать, устанавливать причинно-следственные связи, не умел читать, писать, рисовать, не знал букв, цифр, времён года. Он даже не знал названий животных, растений, некоторых продуктов и свой день рождения. Главное — не испытывал интереса к жизни. Но Арсений любил слушать музыку, передвигался, ползая, и мечтал встать на ноги и спеть — на одной сцене со Стасом Михайловым почему-то.

И постепенно это стало возвращать ему интерес к жизни. Встать на ноги ему помогали специалисты центра, старались окружить заботой, разработали программу реабилитации. Занятия были сложными, Арсений преодолевал усталость и боль. Он научился ходить с помощью ходунков, подниматься по лестнице, опираясь на перила. А ещё читать, считать, в итоге окончил четыре класса. Он занимается вокалам, его мечта — совсем не шутка. Потому он участвует в конкурсах и фестивалях регионального и всероссийского уровня. Видно, какие чудеса совершили с ним внимание и забота.

Кризисная ситуация семьи — комплексная. Но тем не менее есть факторы, которые встречаются чаще других. Оставление ребёнка без надзора и уклонение от воспитания занимают второе место в списке причин социального сиротства. Нередко социальными сиротами становятся дети, которые родились в неполной семье, от несовершеннолетних родителей, по причине изнасилования, в других затруднительных обстоятельствах. Несовершеннолетний остаётся без надзора, мать, другие родственники не занимаются воспитанием и содержанием ребёнка, вплоть до того, что малыша оставляют на долгое время с чужими людьми или вообще одного. Известно немало случаев, когда подобное поведение приводило к гибели ребёнка. При этом надо понимать, что за оставлением ребёнка без присмотра стоят серьёзные причины. Сильнейшие стрессовые ситуации, которые разрушают быт семьи. Это может быть измена, уход супруга, это может быть тяжёлая болезнь одного из супругов, вытеснение одного из членов семьи. Многие из этих ситуаций поддаются коррекции, если помощь оказать правильно и вовремя. Отдельного внимания требуют случаи, когда больны родители или ребёнок.

Как укрепить родительские чувства?

Лада Двуреченская, ведущий психолог Благотворительного детского фонда «Виктория»:

— Есть несколько категорий матерей, которые могут «плохо» исполнять свои родительские обязанности, притом не всегда по какой-то своей «вине». У женщин, которые сами были сиротами, часто не сформировано нормативное родительское поведение, они получили в детстве опыт, что заботой и воспитанием можно пренебречь. Но для того, чтобы оставить ребёнка одного в квартире или доме без присмотра на несколько дней, у женщины должны быть какие-то более веские причины, например, психиатрический диагноз. Шизофрения, умственная отсталость и некоторые другие. Таких мам нельзя оставлять один на один с ребёнком. Здесь должно быть кураторство — либо со стороны родственников, которые помогают в воспитании, либо со стороны специалистов. В городах России появляется всё больше некоммерческих организаций, которые ведут работу в этом направлении.

Ещё одно психиатрическое заболевание матери, которое может неблагоприятно сказаться на ребёнке, — клиническая депрессия. Она требует наблюдения, врачебного контроля. Бывает, например, послеродовая депрессия, вызванная гормональными изменениями. Это может случиться в любой семье, самой благополучной. Но если женщина находится в этот момент одна, ей нужны поддержка, лечение, в том числе с помощью антидепрессантов. Они выдаются сейчас в аптеках только по рецептам врачей после индивидуального приёма. Как правило, эффективные препараты дорогостоящие. К сожалению, государственных программ, которые могли бы финансировать нужды молодых матерей в антидепрессантах, сегодня нет. А они нужны.

Кроме того, в мире возрастает количество детей с серьёзными эмоциональными нарушениями. Когда они вырастают, могут успешно получать образование и работать, быть адаптированными к социальной жизни. Но матери с такими особенностями также очень нуждаются в помощи. У них не срабатывают эмоциональные механизмы, заставляющие ребёнка любить, жалеть, нести за него ответственность. Бытовые и другие трудности усугубляют положение. Женщина, которая сталкивается с эмоциональными сложностями, может замкнуться в себе. Если заранее на этапах беременности с будущей матерью будут разговаривать психологи и психиатры, расскажут, что такие состояния возможны, обнаружат риски и предложат помощь, то вероятней, что женщина обратится к ним, а не станет пренебрегать обязанностями по отношению к ребёнку.

Если у матери выявлено серьёзное психиатрическое заболевание, то нужны меры социальной поддержки, сопровождение. Есть же сопровождение приёмных семей, сопровождение выпускников детских домов. Но сопровождения женщин с грудными детьми, к сожалению, нет. Должны быть службы поддержки будущих мам и молодых мам, но именно помогающие, а не контролирующие.

ПРИЧИНА ТРЕТЬЯ: БЕДНОСТЬ — 14,1 %

Мама Гульнары (имена изменены в интересах героев — прим. ред.) была русской, отец — казах, с тремя детьми они в девяностые переехали в деревеньку под Смоленском. Гуле, старшей, было тяжелее всех: незнакомый язык, чужая школа. От природы застенчивая, она с трудом окончила четыре класса и бросила школу. Потом нужда, болезнь мамы. Гуля выросла в девушку удивительной красоты, но осталась малограмотной, даже паспорта не было. Был любимый, но гулящий гражданский муж Аиз, обещавший жениться, как только она получит паспорт. Новорождённый сын. А потом мужа депортировали из страны.

Сказать, что Гуля была бедна, — мягко. Просто в мире не было ничего, что она могла бы назвать своим: ни дома, ни документов, ни денег, ни одежды для себя и сына. Они спешно съехали из квартиры, которую снимал Аиз, как только узнали о его депортации, с собой — только то, что мама могла унести в руках. Больше всего она боялась, что заберут сына. У мальчика не было даже свидетельства о рождении, его нельзя получить без паспорта родителей. У самой Гульнары свидетельство о рождении старого образца, без сведений о гражданстве, ни временной прописки, ни медицинского полиса. И, естественно, нет работы. От прошлой обеспеченной жизни с Аизом осталась нарядная алая куртка. В этой куртке её с малышом и привезли в приют «Смоленского дома для мамы». (ССЫЛКА: https://xn——8kcnb6beebm5q.xn--p1ai/)

Она говорила про депортированного мужа:

— Я буду ждать. Сделаю паспорт и уеду к нему. Я ращу его сына и буду ему верна, — Гуля не из тех, кто легко отказывается от любви.

— Что ты будешь делать, если он не дождётся?

— Я не знаю.

Больше года Гуля с сыном провела в приюте. Получила гражданство, паспорт и свидетельство о рождении сына, медполисы, оформила выплаты и пособия. Прошла обучение и работала помощником воспитателя в группе краткосрочного пребывания для детей работающих матерей-одиночек и параллельно — на пищевом производстве, держала скот и огород.

Она узнала, что Аиз не ждёт. Он женился на другой, пышная свадьба в ресторане и ребёнок, который вот-вот появится на свет.

— Что ты будешь делать, Гуля?

— Я буду жить.

Сейчас она замужем, приобрела на материнский капитал жильё в Смоленске, она в декретном отпуске по уходу за третьим ребёнком.

Тяжелое материальное положение — у 14,1 % семей, которые отказываются от ребёнка добровольно или лишаются родительских прав решением суда. Мать, находясь в декрете и не имея поддержки, неспособна полноценно работать, чтобы прокормить ребёнка самостоятельно, особенно если она осталась без супруга. Если семья небогата, рождение ребёнка ещё сильнее понижает уровень обеспеченности. Даже если родители любят и из последних сил стараются, органы опеки могут отобрать ребёнка из-за неблагоприятных бытовых условий, отсутствия нормального питания, средств ухода, одежды и так далее или предложить временно поместить ребёнка в учреждение по заявлению в связи с ТЖС. При этом причиной может быть просто случайность: основной кормилец потерял работу, сгорел дом, кто-то из родителей заболел. Нередко в эту категорию попадают неполные семьи, чаще всего многодетные, а также семьи, которые живут на одни пособия.

Как не дать безденежью стать критическим?

Елена Альшанская, президент благотворительного фонда «Волонтёры в помощь детям-сиротам»:

— Чтобы помочь семье удержаться на плаву, государство должно прежде всего гарантировать возможность самостоятельно справиться с воспитанием ребёнка, не потеряв стремительно доходы. Через поддержку возможности сохранить работу — это место в детском саду, школе, переобучение, рабочее место родителям. Через снижение риска крайних степеней бедности, бездомности и голода: сниженную ипотеку, социальную аренду, бесплатное питание в школах. Через доступную и бесплатную или компенсируемую систему здравоохранения и образования. Это базис. Нужно просто не дать людям упасть в яму и поддерживать всех, кто туда не упал. Тогда у ребёнка будет возможность провести благополучное детство рядом с близкими людьми, не теряя их и не получая травматичного опыта.

Важно, чтобы доступ к этим возможностям помощи был максимально безбарьерным и не унизительным.

У нас уже существует система социальных услуг, скорее похожая на магазин отдельных функций помощи, которые человек может запросить, а специальная комиссия определит, может ли он их получить и возмездно ли. Это не соответствует общемировому подходу к решению трудных жизненных ситуаций, где основа — оценка положения семьи, планирование и сопровождение конкретным куратором. Наша система социальных услуг скорее служит поддержкой для родителей, у которых в целом всё неплохо, но возникает какая-то конкретная потребность. Для людей и семей, которые уже в действительно кризисной ситуации, этот метод — самому человеку заказывать отдельные услуги — уже не подходит. Для них нужно вводить отсутствующую пока в законе систему индивидуального сопровождения и планирования работы. Растить для этого профессиональные кадры.

КОМПЛЕКСНЫЙ ПОДХОД
Условий, провоцирующих социальное сиротство, разумеется, больше. От раннего материнства, правонарушений родителей, отказов от официальной регистрации брака число социальных сирот тоже растёт. Влияют культурно-идеологические особенности: низкий уровень образования, отсутствие связи поколений, обесценивание самого института семьи, нарушение прав детей из-за отсутствия позитивного личного опыта. В последние годы резко снизилось количество бюджетных детских организаций и внешкольной деятельности, возможностей бесплатного дополнительного образования и досуга для несовершеннолетних. Один фактор накладывается на другой.

ГДЕ ЗОНЫ РАЗВИТИЯ?

Эльвира Гарифулина, кандидат социологических наук, руководитель программы «Семья и дети» Фонда Тимченко

Ключевые проблемы предотвращения социального сиротства — системные. Так, не хватает чётко прописанных алгоритмов работы и общего целеполагания. В учреждениях разных ведомств оно разное. Проблема чрезмерной отчётности специалистов сферы защиты детства, за которой руки не доходят до взаимодействия с ребёнком и его семьёй. И ни для кого не секрет, что кадровый потенциал сферы — проблемный момент. Специалистов работает много, но всё равно их не хватает. Мы все понимаем, что нереальна качественная работа, когда два человека должны и участвовать в судах, и «следить за недвижимостью» детей, и вести семьи в СОП, и «определять» детей в детское учреждение, и заниматься приёмными семьями, и много чего ещё делать. Есть контрольные функции, а есть помогающие. И даже контрольные должны работать на помощь, сообщая помогающим организациям о случае, который требует их внимания. Социальные профессии, наверное, никогда не станут суперпрестижными и очень денежными, но как минимум люди не должны демотивироваться в этой сфере и выгорать. А в ситуации без чётких общих межведомственных алгоритмов и целей люди буквально зажаты между молотом и наковальней, когда как ни сделай — всё будет плохо. Случается даже, что помочь семье — значит нарваться на проблемы на рабочем месте. Это не только создаёт текучку, у людей нарушается профессиональный функционал. Необходимость общей системы — не пустые слова, всё это отражается на конкретном специалисте сферы защиты детства.

Из системных вещей — необходима инфраструктура. Мы говорим о том, что кризисной семье нужен куратор (координатор) случая, но также необходимы сопутствующие службы и учреждения на территории рядом с семьёй. Чтобы у куратора были ресурсы, которые он может подключить для оказания помощи.

Доказательная база также должна копиться общая. Чтобы мы могли собирать информацию: что работает, а что нет. Чтобы каждый специалист не собирал по новой одни и те же данные о семье, а мог получить их.

Есть то, в чём мы согласны с представителями Минпросвещения и органов опеки и попечительства, которые говорят: «К нам семья попадает уже на позднем кризисном сроке. Должны быть те, кто до нас работает с семьёй, не давая ей попасть в кризисную ситуацию, из которой уже не найти выхода». Это элементы системы помощи семье, которые пока не до конца сонастроены на потребности семьи. Здесь важна своевременность сигнала о неблагополучии. Понимаем, что о сопровождении семьи много споров, но также очевидно, что без разнопланового длительного сопровождения семьи с активным вовлечением самих её членов невозможно решить проблему сиротства. Иначе мы будем просто гасить симптомы, не работая с причинами.

Из малораспространённых пока, но необходимых видов поддержки: периодическая помощь (няня, психолог, «гостевая семья» или стационар на время командировки, пребывания в больнице одинокого родителя и так далее); услуги ранней помощи, когда только появляется малыш; приют для ребёнка вместе с мамой. Сопровождаемое проживание, в том числе для семей с детьми с ОВЗ, молодых взрослых с особенностями развития (в том числе множественными). Мобильные бригады — тоже выход из положения там, где мы не можем постоянно держать узких специалистов. Вообще необходимо шире посмотреть на набор услуг и переходить от него к по-настоящему индивидуально-ориентированному на потребности и ресурсы семьи, своевременному, доступному, качественному сопровождению, а не контролю. Нужно помнить, что сопровождение семьи — непрерывное, длительное, разноплановое, с активным вовлечением самой семьи совместное действо. Далеко не всегда актуален классический вариант вроде продуктовых наборов или небольшого пособия. Семейное консультирование, подготовка самих родителей: часто они хотят воспитывать ребёнка, но просто не умеют взаимодействовать со своими детьми без применения насильственных методов воспитания.

Эффект будет, когда мы начнём работать с семьёй не после заявления и предоставленной справки, а проактивно. Перейдём на безбарьерную форму поддержки. Создадим с семьёй взаимное доверие. Перестанем быть «страшилкой», чтобы окружение семьи тоже не боялось вовремя подать сигнал о неблагополучии. Семья часто не готова принять помощь, потому что у неё нет перед глазами позитивных примеров и соответствующего собственного хорошего опыта. Но если мы не включим семью, не будем видеть её потребности, не услышим людей, то ни один инструмент не сработает, семья не присвоит план помощи себе, она не захочет его выполнять. Принцип клиентоориентированности и доверия в социальной сфере предельно важен, даже с такими семьями, которые мы называем условно неблагополучными.

И здесь — одна из самых глубоких проблем. Часто мы мало работаем с семьями, которые выпадают из нашего личного контекста. Есть ситуации, когда вещи, связанные с национальностью, с зависимостью, вызывают реакцию «быстрее отобрать ребёнка» или вообще «закрыть глаза». Но ребёнок — всегда ребёнок, неважно, он из семьи мигранта, или из цыганской семьи, или из пьющей, или из семьи, где родители с интеллектуальными нарушениями. Это должно стать горизонтом наращивания своих компетенций и специалистами, и лицами, принимающими решения. Наверное, идеальная ситуация, когда существует ведомство, которое курирует вопросы ребёнка и семьи и которое может активно взаимодействовать со всеми другими, подключать их. Но пока этого нет — мы можем создавать то, что в наших силах, там, где работаем сами.