Доклад на тему: «Программная образность» в фортепианном цикле С. Прокофьева «Детская музыка»

ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ РЕСПУБЛИКИ КРЫМ

«КЕРЧЕНСКИЙ УЧЕБНО-ВОСПИТАТЕЛЬНЫЙ КОМПЛЕКС-ИНТЕРНАТ-ЛИЦЕЙ ИСКУССТВ»

Доклад на тему:

«Программная образность» в фортепианном цикле С. Прокофьева «Детская музыка»

Подготовила:

педагог доп. образования

Евтеева Анфиса Владимировна

г. Керчь, октябрь 2022

Раздел 1. Новаторство в творчестве и создание цикла «Детская музыка»

Сергей Сергеевич Прокофьев вошел в историю советской и мировой музыкальной культуры как композитор – новатор, создавший глубоко самобытный стиль. Его музыка воплощает гармоническое и радостное ощущение жизни, пронизана духом деятельной энергии. Свой творческий путь С.С.Прокофьев начал как дерзкий ниспровергатель традиционной музыки. С его концертов возмущённая публика спешно уходила, многие его произведения не понимались и не принимались даже артистами, коллегами – музыкантами. Но Прокофьев никогда не отступал и умел бороться за свои творческие убеждения. А через два – три десятилетия он был признан классиком современной музыки, гениальным новатором, открывателем новых законов в искусстве. Созревший и окрепший в творчестве, новый прокофьевский стиль явился замечательным сплавом классических традиций и новейшей музыки. Он вдохнул новую, современную жизнь в старинные жанры оперы и балета. Фортепианные жанры в творчестве С.С. Прокофьева занимают такое же место, как опера, балет или симфония. Своеобразный стиль фортепианных произведений композитора отразил его творческую индивидуальность, черты самобытного пианизма. Новаторство композитора заключается в особой энергии движения и ритма 20 века, в строгой логике, четкой структуре, резком контрасте ритма и темпа, жестких, резких звучания т.е. то, что сейчас является характерным для современной музыки. Например, он использовал диссонирующий аккорд в функции тоники и переменный метр («Сарказмы»). Применял особую форму доминанты, получившую название «прокофьевской». В его произведениях узнаваема специфическая ритмика, которая была очень характерна для его фортепианных произведений (Токката, «Наваждение», Седьмая соната и др.). «Порой это – пульсация космоса, человеческого сердца или машины, порой настойчиво – упрямое сопровождение первобытной пляски или манерного гавота...». Фортепианный стиль Прокофьева – такая же самобытная и революционная эпоха в развитии фортепианного искусства, как стиль Шопена, Листа, Рахманинова.

Большинство прокофьевских сочинений для детей было написано почти в одно время – в 1935 – 1939 годах. Столь активный интерес к музыке для детей, пробудившийся у композитора лишь в пору его творческой зрелости, может показаться внезапным. И тем не менее, интерес этот далеко не случаен. Вернувшись на родину после пятнадцатилетнего пребывания за рубежом, Прокофьев сразу же погружается в кипучую атмосферу своего времени, интенсивно развивающейся музыкальной жизни. Перед ним предстала невиданная доселе аудитория. Под впечатлением этих встреч композитор писал: «Наш рабочий слушатель проявил гораздо больше интереса к серьезной музыке, чем некоторые квалифицированные аудитории на Западе». Позже он добавляет: «Массы хотят большой музыки, больших событий, большой любви, веселых плясок. Они понимают гораздо больше, чем думают некоторые композиторы, и хотят совершенствоваться».

Свое первое сочинение для детской аудитории Прокофьев создал в одном из излюбленных им жанров – цикле фортепианных миниатюр. Так появился сборник из двенадцати легких пьес – «Детская музыка». Вспоминая о работе над этим циклом, композитор писал: «Летом 1935 года, одновременно с «Ромео и Джульеттой», я сочинял легкие пьески для детей, в которых проснулась моя старая любовь к сонатинности, достигшая здесь, как мне казалось, полной детскости. К осени их набралась целая дюжина, которая затем вышла сборником под названием «Детская музыка». Новый и последний фортепианный цикл Прокофьева интересен во многих отношениях. Прежде всего, «Детская музыка», в определённом смысле переломное произведение в области фортепианного творчества композитора. Прокофьев после долгой жизни за рубежом вновь «осваивает родной музыкальный язык». Национальной определённостью проникается и «сонатинный стиль». Впервые этот стиль ставится на службу программности. Средства не подвергаются пересмотру – по своей природе они как нельзя более подходят для выражения наивных образных представлений детей – но музыка оказывается напоенной жизненно – правдивыми интонациями, и , воплощая их.

Раздел 2. Специфика образности цикла в русле эволюции детского фортепианного репертуара.

«Детская музыка» Прокофьева один из самых блистательных примеров идеального соответствия образности высокохудожественного произведения его исполнительскому и слушательскому адресу. Работа над «Детской музыкой» поставила перед Прокофьевым задачу большой художественной сложности. Фортепианная музыка для детей имеет давние и богатые традиции, и сказать новое слово в этом жанре было нелегко. Но Прокофьев блестяще справился со своей задачей. Композитор почувствовал в дыхании тогдашней жизни интонации и образы, близкие детворе. И в этом, может быть секрет популярности «Детской музыки», которая словно сроднилась с восприятием детей уже нескольких поколений. Все пьесы, входящие в сборник, имеют программные заголовки. Это акварельные пейзажные зарисовки («Утро». «Вечер», Дождь и радуга»), живые сцены детских игр («Марш», «Пятнашки»), танцевальные пьесы («Вальс», «Тарантелла»), тонкие психологические миниатюры, передающие детские переживания («Сказочка», – «Раскаяние»),

Также важная особенность сборника «Детская музыка»: – слушая её кажется, что она написана ребенком. Не о ребенке, не для ребёнка, а ребенком, от первого лица. Композитор упорно стремился к «полной детскости», выражаясь его словами, и во имя этой детскости отошел от стародавних традиций творчества для детей.

Каким же путем идет Прокофьев? Сочиняя для детей, Прокофьев не собирается жертвовать ни одной из особенностей своего стиля. Наоборот, черты стиля обостряются, словно фокусируются на небольшом пространстве детской пьесы. Как неожиданно звучит, например, типично прокофьевский вводный тон к доминанте в пьесе «Ходит месяц над лугами», как красочен «застрявший» бас в репризе пьесы «Вечер», как характерны острые гармонии и репетиционная техника «Пятнашек» И при всем том – абсолютная «детскость». В чем она заключена? Ранее уже шла речь о прокофьевском мироощущении, о радостном удивлении перед жизнью.

В концертном и педагогическом репертуаре «Детская музыка» утвердилась не сразу. Одной из причин этого явился консерватизм некоторых педагогов, которых смущала непривычность интонаций, новизна гармонического языка Прокофьева. Были недовольные и нарушением норм «педагогического» пианизма, точнее устоявшихся представлений о нем (высказывались мнения, что «Тарантелла» слишком трудна, а «Пятнашки» к тому же вообще не фортепианны). На первых порах осталась незамеченной и тонко найденная драматургия цикла. Даже такой крупный специалист, как Гольденвейзер, охарактеризовал пьесы «Детской музыки», как «несколько вялые, почти сплошь в довольно медленном движении. Кроме того, в них замечается разрыв между очень простым и доступным детям музыкальным языком и несколько сложным, слишком «широким» фортепианным изложением». Не были единодушны и музыкальные критики. Если Ал. Исаков писал, что прокофьевские пьесы «бесспорно, обогатят детскую фортепианную литературу», то К. Кузнецов назвал эту свежую и оригинальную музыку «салонной». Жизнь, однако, доказала обратное. Ведь именно новизна мелодического и гармонического языка в сборнике «Детская музыка» по самой своей природе словно «синхронны» непосредственности и свежести детского восприятия мира. Необратимо смещаются со временем и понятия и пианистической удобности музыки. Музыкальный язык прокофьевских произведений для детей ни в какой мере не может быть назван примитивным или упрощенным. Но при этом композитор «не собирается жертвовать ни одной из особенностей своего стиля. Наоборот, черты стиля обостряются, словно фокусируются на небольшом пространстве детской пьесы. Именно в этом секрет того, что музыка Прокофьева для детей не оставляет равнодушным и взрослого слушателя. «Он умел слушать время», – сказал о нем Илья Эренбург. И действительно, в глубоко своеобразном прокофьевском претворении получили новое звучание старая русская лирическая песня к темпераментная итальянская тарантелла, задорный пионерский марш и гневный набат новгородского веча. Конечно, это жанровое разнообразие ничуть не менее важно, чем темповые контрасты в цикле.

В новом качестве предстаёт в «Детской музыке» и прокофьевский миниатюризм. Это уже не те «бесцветные миниатюры парижского этапа, в мир которых композитор ушёл оттого, что у него «не хватало дыхания ни на что другое в области фортепианной музыки». Пьесы «Детской музыки» – крохотные новеллетты; даже там, где Прокофьев воплощает в звуках пейзаж, он тонко передает «сюжетику» природы: игру дождя и радуги, ход месяца, то пропадающего за тучей, то снова появляющегося, движение наползающих вечерних теней. Прокофьевские пейзажи действенны, и через эту их действенность композитор выражает одну из особенностей детского восприятия природы – одушевление ее.

Наконец, важной отличительной чертой произведений Прокофьева для детей является то, что ребята здесь могут быть не только слушателями, но и исполнителями – все это как нельзя лучше содействует более активному постижению любимой музыки. Прокофьев входит в жизнь ребенка изнутри, смотрит на мир его глазами. «Утро» Прокофьева – это не воспоминание, это сама реальность: знакомый и всегда новый пейзаж, утренняя роса, дыхание ребенка. Далеко отстоящие друг от друга голоса, перекличка регистров, «эхо», отвечающее аккордам в басах, создают ощущение пространства, воздуха, передают наивный восторг маленького героя «Детской музыки» и самого автора, в нем растворившегося, перед высоким небом, далеким горизонтом, перед всем белым светом. «Сказочка» – безыскусная, затаенная, с неуверенной поступью аккомпанемента, ощупью движущейся мелодией, незамысловатыми параллелизмами – это произведение ребенка, с замиранием сердца ступающего по стезе творчества. «Марш» Прокофьева, как и остальные миниатюры «Детской музыки», лишен кукольности: в изобилии используются басовые регистры, разнообразны штрихи и динамика, ритмика отнюдь не автоматична. Это маршируют дети, а не заводные игрушки. Внимание композитора направлено к живому миру, о его желании писать с натуры, а не с безжизненных, хоть и одушевляемых силой воображения моделей. «Вот кузнечики – они скачут, живут, могут, вероятно, и шествовать. И Прокофьев пишет «Шествие кузнечиков – (седьмой номер «Детской музыки») – веселый галоп, в средней части которого задорно звучат интонации пионерских песен, получившие хождение в инструментальной музыке с легкой руки Кабалевского. «Шествию кузнечиков» предшествует «Вальс» (шестая пьеса) – ласковый, безмятежный, чистый; шаловливые смены регистров, изящные перебои ритма придают пьесе черты импровизации. «Вальс» «из детской музыки» – первый среди драгоценных прикладных вальсов Прокофьева, хрупких и порывистых, ясных, как зимние звезды, трогательно «открытых», без тени иронии или чувственности. В прокофьевском сборнике есть еще один танец – Тарантелла» (ор. 65 №4), упругий, темпераментный с красочными полутоновыми сопоставлениями тональностей. Близка ему по характеру и пьеса «Пятнашки» – крохотное изощренное скерцо. По соседству с «Пятнашками» – изумительный номер «Дождь и радуга». Ребенок впервые узнает от композитора, на какие чудеса способна музыка. Вот сорвалась с ветки дождевая капля, вот еще одна, а вот совсем, кажется, близко засветилась радуга – и все это выражено звуками. Мягко «шлепающие» аккорды – это запоздалые капли, мелодия на белых клавишах, протянувшаяся через три октавы, – это музыка радуги. Вновь, как и в ранние годы, фантазию композитора питает звучащая натура. Грустное певучее «Раскаяние» – пятый номер прокофьевского цикла. Любопытно, что композитор вначале назвал свою пьесу «Стыдно стало» – в этом заглавии есть та детская непосредственность, которой лишено идущее от взрослого назидательное слово «раскаяние». «Детская музыка» включает еще похожую на вальс «Прогулку» (ор. 65 № 2) и, наконец, два номера: «Вечер» и «Ходит месяц над лугами». Обе эти пьесы проникнуты русской песенностью, во второй из них – «Ходит месяц» – столь точно воспроизведены черты народного интонирования, что Прокофьев в автобиографии счел нужным заметить: «Последняя из пьесок... написана на собственную, а не народную тему». Прокофьев в миниатюрах передает аромат приокских полян (пьесы написаны в Поленове на. Оке), тишину летних вечеров в маленьких русских городках, «где с крылечек видны заречные – луга, широкие взвозы, телеги с сеном” на пароме», говоря словами певца окского края К. Паустовского.

Раздел 3. Программность, как одно из ведущих средств выразительности в цикле С. Прокофьева

Во всем своем творчестве Прокофьев стремился к предельно рельефной и яркой образности. В сочинениях для детей постоянным специфическим качеством музыкальной образности является ее программность. Композитор обогащает ее выразительные, музыкальные и драматургические возможности развертыванием определенного сюжета. Названия пьес, в сочетании с образностью самой музыки, дают богатый простор для детского воображения. Интересно, что все двенадцать пьес имеют четко выраженную трёхчастность строения. Понятно, что трехчастная форма, сочетающая в себе контрастность и повторность в изложении основных музыкальных мыслей, способствуем «удобству» восприятия музыки. Первые две пьесы цикла – «Утро» и «Прогулка» отмечены общностью колорита, пасторальностью звучания. Короткие всплески аккордов (словно солнечные блики) первой пьесы сменяются мерной поступью и плавностью ласковой мелодии «Прогулки». Трогательно простая, жалобная мелодия «Сказочки» напоминает русский жалеечныи наигрыш, выразительно оттененный «подголосочной» полифонической тканью пьесы. Следующая пьеса – «Тарантелла». Музыка ее крайних разделов отмечена упругостью ритма и стремительностью, присущей темпераментному итальянскому танцу. Яркий контраст привносят в музыку этой пьесы очаровательная мелодия среднего эпизода, полная мягкого юмора и улыбки. При этом пульс оживленного движения остается таким же непрерывным, неутомимо – энергичным. Интересно программное истолкование этой пьесы, даваемое В. Светинской: «В пьесе рисуется не только танец, а целая картина карнавального шествия. С первых тактов музыки «создается ощущение веселой толпы, стремящейся на праздник. Но вот на момент звучание музыки изменяется, и ярче выделяется танцевальная мелодия, как будто из общего шествия выделилась какая – то группа в импровизированном танце». Разумеется, эта программная интерпретация пьесы не является ни обязательной, ни, тем более, единственно возможной. Бесспорно, однако, главное – жанровая яркость и контрастность образов этой самой развернутой в цикле пьесы. В «Тарантелле» нет ни одной подлинной итальянской мелодии. Тем не менее композитор с удивительной художественной тонкостью воссоздает неповторимо – своеобразный национальный колорит танца. В пятой пьесе – «Раскаяние» – преобладает психологизм музыкального повествования, глубокое раскрытие внутреннего мира ребёнка. Напевная мелодия этой миниатюры не лишена выразительной декламационности. Чудесный светлый «Вальс», пленяющий пластичностью мелодии . Вторая тема «Вальса» напоминает небольшую балетную сцену. Музыка здесь изящна, несколько капризна и воспринимается как выразительный диалог. Следующие затем пьесы – «Шествие кузнечиков», «Дождь и радуга» и «Пятнашки» образуют своеобразную маленькую триаду внутри, «Детской музыки». В «Шествии кузнечиков», миниатюрном скерцо с чертами маршевости, преобладают энергичные фанфарные интонации. Дождь и радуга» – маленькое интермеццо, являющее собой интересный пример колористической звукописи Прокофьева. Начинающие пьесу «капли дождя» – поэтичное музыкальное отображение хорошо знакомой детям реальной картины. Поистине, музыка Прокофьева учит видеть прекрасное в повседневном. Напевная, широкая мелодия невольно ассоциируется с радугой. По характеру музыки и мелодическому рисунку, а также по фактуре изложения «Пятнашки» словно перекликаются с «Тарантеллой». Однако музыка «Пятнашек» еще более полётна: в этой пьесе много веселого озорства, юмора улыбки, неожиданных мелодических поворотов и акцентов – «уколов» (в этом смысле «Пятнашки» перекликаются также с «Шествием кузнечиков»). В «Марше» остроумно сочетается некоторая «игрушечность» колорита (особенно в среднем разделе) с тонко претворенными интонациями удалой солдатской песни. Завершают цикл две светлые напевные миниатюры. «Вечер» напоминает маленький поэтичный ноктюрн, отличающийся акварельной нежностью музыкальных красок. Пьеса «Ходит месяц над лугами» по чистоте мелодического рисунка спокойной плавной ритмике близка к русским лирическим и хороводным песням. Тем не менее и здесь, точно так же, как в «Тарантелле», нет цитирования народного мелоса. Сам композитор писал об этом, вспоминая время создания «Детской музыки»: «Ходит месяц над лугами» написана на собственную, а не народную тему.

Рассматривая структуру сюиты в целом, можно заметить одну интересную закономерность этого цикла. Многие его части словно перекликаются своим образным содержанием. Так музыка «Вечера» своим мягким «акварельным» колоритом, в чем – то близка «Утру», «Сказочка» и «Ходит месяц над лугами» тонко и неназойливо вводят маленького слушателя в волшебный мир русской сказочности и песенности. Эта «перекличка» крайних частей цикла (двух начальных двух завершающих) образует его своеобразное обрамление. В сюите Прокофьева эта композиционная особенность связана с сюжетностью музыкального повествования; при этом сюжетность «Детской музыки» является обобщённой. Она характеризует не «буквальное» внутреннее развитие каждой миниатюры, а цикл в целом. «Детскую музыку» можно рассматривать как музыкальные картинки ребячьего дня – с утра до вечера. Подобная же «арочная» связь пьес охватывает и миниатюры, входящие в середину сюиты. Такая последовательно развитая взаимосвязанность пьес сборника – не частое явление в произведениях, предназначенных детям. Эта особенность сюиты воспитывает в юных слушателях и исполнителях обобщённость художественного восприятия.

В качестве выводов к данной работе можно отметить следующие положения: цикл «Детская музыка» является по сути азбукой прокофьевского стиля, сосредоточием всех индивидуальных особенностей композитора. Простейшая форма детской миниатюры даёт возможность легко «разъять» этот стиль, и, вместе с тем ясно увидеть пути синтеза, пути становления образа. Яркая образность является отличительной чертой музыки Прокофьева. Другой важной отличительной чертой является то, что ребята здесь могут быть и слушателями, и исполнителями и даже участниками исполнения. Постоянным специфическим качеством музыкальной образности является ее программность. Ещё одна особенность структуры цикла – это приём обрамления, «перекличка» крайних частей цикла (двух начальных к двух завершающих).

Творчество Прокофьева оказало заметное и плодотворное влияние на развитие отечественной и зарубежной музыки для детей. Многие композиторы стали развивать прокофьевские традиции. Это относится и к жанру детских фортепианных пьес. Разумеется, речь идет не о примитивном «фотокопировании» прокофьевских выразительных приемов, а о творческом раздвижении границ образности, отражении широкого круга интонаций, в особенности о смелом художественном осмыслении разнородных современных интонаций фольклора и профессиональной музыки (частушек, пионерских песен, танцевальных жанров и т. д.), расширении жанровой палитры и сюжетной тематики, смелом обновлении фортепианных приемов, и т.д. Здесь можно упомянуть многие пьесы Ан. Александрова, Шостаковича, Кабалевского, Разоренова, Вольфензона, Фрида, Пейко, Магиденко, Леденева, Денисова, Губайдуллиной, Слонимского, Цытовича и целого ряда других композиторов.

«Детская музыка», как и все произведения Прокофьева для детей, является ярким художественным отображением неповторимого мира детства. В свою очередь этот цикл пьес вводит маленьких исполнителей и слушателей в удивительный мир новых образов.

Список литературы:

1. Берков В. Инструментальное творчество С. Прокофьева// Берков В. Избранные статьи и исследования. – М. – 1977. – С. 365 – 371

2. Блок В. «Детская музыка С. Прокофьева// С. С. Прокофьев. – М. – 1972 . – С. 130 – 148

3. Блок В. Музыка Прокофьева для детей. – М: Музыка. – 1969. – 80 с.

4. Гаккель Л. Фортепианная музыка XX века. – М: Сов. композитор 1976. – 296 с.

5. Гаккель Л. Фортепианное творчество С. С. Прокофьева. – М: Музгиз. – 1960. – 164 с.

6. Мартынов И. И. Сергей Прокофьев: жизнь и творчество. – М. – Музыка. – 1974. – 560 с.

7. Рзянкина Т. Композиторы – детям. – Л: Сов. композитор. – 1962.

8. Тараканов «Прокофьев и некоторые вопросы современного музыкального языка»// С. С. Прокофьев. – М. – 1972. – С. 7 – 36

9. Томпакова О. Книга о русской музыке для детей. – М: Музыка. – 1966.