Великий сказочник-художник хх века – честняков ефим

Актуальность темы

Имя этого замечательного человека стало широко известно только в 1968 году благодаря счастливой случайности. В основе деятельности Ефима Честнякова – художника и педагога лежала идея пробуждения творческого начала в каждом человеке. Он разговаривает и с нами сегодняшними сквозь время, через десятилетия, и призывает быть добропорядочными, благожелательными к другим, полезными людям, любящими окружающих и оберегающими живую природу.

Считаю, что студентов необходимо познакомить с творчеством уникального шабловского сказочника, который писал картины, лепил фигурки, ставил пьесы, сочинял стихи, песни, сказки для детей местных крестьян, был мудрецом, целителем и просветителем. Формировать у студентов чувства восхищения красотами Костромской земли и самобытностью её жителей.

Цели и задачи:

- знакомство с творчеством Е.В. Честнякова

- развивать творческое мышление и коммуникативные способности;

- воспитать художественный вкус, уважение и интерес к устному народному творчеству;

- способствовать формированию таких общечеловеческих черт характера, как чувство коллективизма, доброта, щедрость, оптимистический взгляд на жизнь.

Оборудование: компьютер, мультимедийное оборудование, презентация, выставка книг «Ефим Честняков – сказочник ХХ века»

Участники: студенты БТЖТ.

Ход мероприятия

Летом 1968 г. экспедиция Костромского художественного музея собирала народное творчество в Кологривом районе. Глухомань, от областного центра – 360 километров, рассчитывать особо не на что. Но тут к музейщикам в автобус подсаживается словоохотливый местный житель и в разговоре упоминает про некоего Ефима из деревни Шаблово, который "не абы кто - в Питере у Репкина, что ли, учился"… Неужели ученик самого Ильи Репина?

В Шаблово, по законам жанра, им тоже помог случай. Водитель автобуса попросил водицы в одной избе, и приметил какую-то диковинную картонку на крынке с молоком у хозяйки. Позвал главного хранителя музея Владимира Макарова - а тот глянул и поразился: да это живопись… причём живопись руки подлинного мастера! И шабловцы, убедившись, что приезжие относятся к находке с должным уважением, стали один за другим приносить и показывать гостям полотна "Ефимушки", написанные иногда на загрунтованных холстах фабричного изготовления, но чаще на домотканой холстине, а то и на матрасной ткани. Несли и карандашные портреты, и раскрашенные скульптурки из обожженной глины, "глинянки".
"Ефим-то уж семь лет как помер, - рассказывали деревенские. – 87 лет без малого прожил. Семьи у него не было -всем миром похоронили, по очереди на руках снесли на кладбище за четыре километра". А работы, что в Ефимовой мастерской остались, они показали было в Кологриве местному начальству, которое по культурной части. Но местное начальство отмахнулось: "Художественной ценности не представляет".

Спустя десяток-другой лет после его смерти московские искусствоведы, готовя картины Честнякова к первым выставкам в Европе, скажут: нет, дорогие друзья, это не какой-нибудь там провинциальный наивный художник - перед нами мастер живописи, поэзии и прозы мирового уровня. Да, вот так - именно мирового. И стиль его сравнить не с чем. В русской культуре искусство Честнякова представляет собой совершенно особое явление. "Это фигура возрожденческая", - напишет знаменитый реставратор Савва Ямщиков.

Фамилию Честняков он выбрал для себя сам, получая паспорт. На самом деле его должны были бы величать Самойловым, по имени деда, как было принято тогда в деревне. Родился Ефим 19 (31) декабря 1874 года, в семье "безденежных землепашцев", по его выражению. Однако с раннего детства рос, как бы сейчас сказали, в творческой атмосфере. Ефим рассказывал: «В самом раннем детстве сильнейшее влияние имела бабушка. Она много рассказывала сказок про старину… Дедушка был мастер рассказывать про свои приключения… Он рассказывал и сказки, и не забуду, как чудно рассказывал. От матери слушал сказки и заунывные мотивы. Отец перед праздниками вслух читал Евангелие. Поэзия бабушки баюкала, матери — хватала за сердце, дедушки — возносила дух, отца — умиротворяла». «В общем, корни были глубокие. И лет с четырёх Ефим, к удивлению домочадцев, сам начал рисовать – да так похоже на то, что в жизни! "Мать моя отдавала последние гроши на бумагу, на карандаши. Когда немного подрос, каждое воскресенье ходил к приходу (4 версты) и неизбежно брал у торговца Титка серой курительной бумаги, - рассказывал он позднее в одном из писем к своему учителю Репину. - Когда идут в город, то со слезами молил купить "красный карандаш", и если привезут за 5 к. цветной карандаш, то я – счастливейший на земле и готов ночь сидеть перед лучиной за рисунком".

К образованию он тоже с малолетства стремился сам. Родителей-крестьян это даже раздражало: единственный сын ("честняк" по-костромски), будущий добытчик и опора в старости, - какие тут ещё книжки?! В раннем детстве с плачем рвётся к соседу учиться грамоте. Ну, отвели в шутку – мол, побалуется и домой прибежит. А Ефимка так славно учился, что сосед написал похвальный лист для земской школы. Там учительница тоже нахвалиться им не может и вместе со священником настаивает на поступлении в уездное училище. Дело кончится тем, что Ефим удерёт в Кологрив, за двадцать с лишним вёрст от дома. Занятия в уездном училище уже месяц как начались, но его на правах таланта-самородка принимают без экзаменов.

В Кологриве у Честнякова появился настоящий учитель живописи – Иван Перфильев, выпускник петербургской Академии художеств (он учил в своё время акварелиста-передвижника Георгия Ладыженского). Раньше-то Ефим постигал рисовальные секреты буквально методом тыка. Увидит, бывало, зимой красивую ветку у берёзы, да и попробует изобразить на бумаге, а как видит, что непохоже вышло – давай по снегу веткой хлестать. Сам придумал: чтобы отпечатки оставить и получше в них вглядеться-вчувствоваться.

После уездного училища – пять лет в учительской семинарии в Ярославской губернии. Художествами и словесностями опять приходится заниматься самостоятельно – атмосфера в этом сельском ПТУ XIX века, судя по его воспоминаниям, была довольно косной. В 1894 г. Ефим получает звание народного учителя и ещё пять лет преподаёт в начальных школах Костромского и Кинешемского уезда. Вдумчиво читает всё, что удаётся добыть в тогдашней русской провинции – от журнальной литературной критики до Шекспира. Участвует в любительском театральном кружке. И рисует постоянно, конечно же.

А в декабре 1899, окончательно определившись со своим жизненным призванием, 25-летний Ефим Честняков едет в Петербург - поступать в Академию художеств, а затем в Казань учиться. В 1905 году возвращается в родную деревню. И лишь в 1913 году приезжает на год из деревни снова в Петербург. «Несомненные способности! У вас талант. Вы идете своей дорогой, я вас испорчу. Это огонь, это уже ничем не остановишь. Вы уже художник», - говорил ему И.Е. Репин

В одном из частных писем Е. В. Честнякова сформулирована цель его жизни, цель, которая объясняет весь смысл его творчества. «Положение моё весьма неудобно: при отсутствии средств я стремлюсь создать «свою культуру» и забочусь о её сохранении... О помещении в музей мне говорили (Репин, например), но я того не желаю. Считаю свои вещи не туда относящимися. Множество людей делают что-то для своего пропитания, мало думая о более существенном, неслучайном. ...И душа исстрадалась, что мало делается для коренного воздействия на жизнь...» Вернувшись в 1914 году окончательно в родную деревню, он принялся за осуществление своей программы — строить «могучую универсальную культуру».

В 1914 году, когда началась первая мировая война, он обращается с призывом ко всему Человечеству:

«Собратья страдающие, дети земли! Кто бы вы ни были, обращаюсь к вам, ибо кажется мне, что все вы думаете одно, все желаете мира, но не имеете средства, чтобы могли сказать об этом все и всем, чтобы все слышали вас. Вот я говорю вам, и будто видится мне, что говорю то, что вы хотите сказать: прекратите войну, примиритесь, изберите все народы от себя представителей, чтобы они собрались в одном месте и обсуждали международные нужды, желания, и чтобы ваши обсуждения тотчас же рассылались печатью, телеграфом, иными средствами по всей земле, и чтобы со всей земли суждения ваших собраний сообщались международному учреждению, и чтобы таким образом вырабатывались незамедлительно и обстоятельно условия мирных отношений.

Прекратите теперь же военные действия и, пока идут мирные переговоры, займитесь культурной работой и собеседованиями, обсуждением переговоров международного собрания и выработкой своих проектов к мирному улажению международных отношений…»

За словами этого призыва встает образ благородного, но наивного утописта. Да, это действительно утопия, если рассматривать призыв в связи с последующими событиями войны. Но если взглянуть на него с точки зрения здравого смысла и логики, то он не так уж и утопичен. Действительно, народы желают мира и мирное, полюбовное решение спорных вопросов, конечно, предпочтут войне, поэтому открытые, гласные, контролируемые народом переговоры политиков, безусловно, должны привести к «мирному улажению международных отношений». Честняков верил в коллективный разум народа и в то, что в конце концов народ будет сам решать свои дела. Эта вера лежала в основе его жизненной философии, которую он всей своей жизнью попытался воплотить практически. Здесь он выступил трезвейшим реалистом. Он начал с собственной деревни. Неся в народ знания, развивая его эстетический вкус, проповедуя гуманистические идеи, он, по его убеждению, способствовал естественному ходу развития истории. «Род человеческий, – писал он, – путем страданий и труда освобождается от тьмы и бедствий… идет к свету, правде». Как символ будущего он создал образ Города Всеобщего Благоденствия. О нем он говорил, писал, его рисовал.

«Фантазия – она реальна, – утверждал он, – когда фантазия сказку рисует – это уже действительность… и потом она войдет в обиход жизни так же, как ковш для питья… И жизнь будет именно такой, какой рисует ее наша фантазия…»

В выражении идей и художественно-эстетических образов живопись и литература («словесность», «поэзия», как называл он) служили Честнякову в одинаковой степени; в разные периоды жизни он ставил впереди то одно, то другое, но всегда говорил о них нераздельно.

Сразу же после революции Ефим Васильевич с энтузиазмом принялся за налаживание новой культуры на селе, стал одним из первых организаторов и пропагандистов народного творчества. Сохранилось его удостоверение преподавателя художественной студии Пролеткульта. Честняков активно участвует в создании Народного дома искусств, деревенского театра, художественной детской студии.

В 1920 году, Честняков по приглашению Кологривского пролеткульта работал в художественной студии. А в 1924 году выставка работ художника была организована в Кологривском художественно-историческом музее. 4 июля 1928 года в Кологриве состоялся «Литературно-концертный вечер оригинальных произведений» художника. Собственно, такие вечера уже много лет он устраивал сам по всем окрестным деревням: возил с собой на тележке картины, глиняные фигурки, показывал картинки через «волшебный фонарь», пел, рисовал афиши. С конца 1920-х годов у Честнякова начался творческий кризис, вызванный прежде всего отсутствием самого необходимого для творчества, горькой нуждой, а также непониманием и отсутствием какой-либо поддержки со стороны властей. Обеспокоенность о судьбе своего творчества превратилась в главную проблему художника. Лишь после войны, в самые последние годы жизни, Ефиму удалось приспособить под «мастерскую» для хранения картин старую избу, в которой когда-то жили его родные, избу более светлую и просторную, чем его собственная. Остаток жизни Честняков занимался крестьянским трудом: пахал, сеял, косил. «С весны до осени на земле, пока не выпадал снег, и за труд мой учёный я садился лишь зимой…»

В литературном наследии Честнякова сказки, пьесы, стихи, автобиографические рассказы, философские сочинения, самые разнохарактерные записи в записных книжках. В середине 1910-х годов он опубликовал несколько сказок в журналах, три из них издал отдельной книжкой. Отрывки и цитаты из его произведений напечатаны в различных статьях на страницах советской периодики в последние годы, в очередном (1985 г.) сборнике «Новые открытия советских реставраторов». Основная же часть его литературных произведений еще не опубликована.

В своем литературном творчестве Честняков исходил из основного принципа своей деятельности: народ сам должен творить свою культуру. Прежде всего, национальную по форме. В 1902 году в письме Репину он пишет: «Вся суть дела в том, что не хочу я профанировать свою русскую душу, потому что не понимают, не уважают ее; и не хочу ее заменить скучной, корректной, лишенной живой жизни душой европейца – человека не артиста, полумашины. Поэтому мне и приходится гордо замыкаться в себе. Потому что в стране не мы хозяева: все обезличившее себя заняло первенствующие места, а великое русское – пока вынуждено молчать до «будущего». Но настоящее развитие национальной русской культуры он видит не в распространении «русских» сувениров, имитирующих кустарные поделки прошлого, а во внимании к настоящей, сегодняшней народной жизни. «Хотите воскресить задавленное самобытное русское? – размышляет он в заметке по поводу кустарной выставки в Петербурге в 1902 году. – Поздно: народ понимает, что его искусство наивно, и хочет большего. Действительно ли вы уважаете русскую нацию? Если – да, то покажите на деле, во всем – в государственном строе, во всех деталях жизни. До сих пор русский был вынужден скрывать свою душу». Честняков мечтал о создании «универсальной культуры», основанной на национальных началах с обогащением их опытом всемирной цивилизации. «Русский… от культуры других народов возьмет все, что ему нужно, – писал он, – и вместе со своим элементом создаст великую универсальную культуру».

Литературные произведения Честнякова написаны живым народным языком – не архаизированным, музейным, зафиксированным в записях фольклористов прошлых десятилетий, и не сглаженным, занормативизированным литературным. Свое право писать именно таким языком он защищает в письме к редактору журнала, в котором его сказки подверглись языковой правке: «Нет у нас ни одного издания, которое бы печаталось чисто русским языком… язык их жеманный… от людей, фальшиво его понимающих. Это неправильный взгляд на живой язык, он вечно развивается, освобождает себя от неуклюжей громоздкости, стремится к музыкальности, легкости, красоте, к удобству произношения… Язык вырабатывается великим творчеством народа, и если книжники относятся к нему небрежно, то это признак того, что они не отличают в нем пшеницы от плевелов. Они тормозят совершенствование языка… А родной язык, очевидно, наши ученые хуже знают… потому, что комитеты эти, исследующие язык и издающие правила, сидят как бы между двумя стульями, а именно: между родной страной и чужими. Но вполне русской страны не знают…»

Сказки Честнякова – не пересказы народных сюжетов, они целиком авторские, но, написанные живым народным языком, который «стремится к музыкальности, легкости, красоте, к удобству произношения», они воспринимаются как высокий фольклор.

Проблема введения народного языка в литературное произведение – одна из важнейших проблем русской литературы начала XX века. В ряду писателей, занимавшихся ею – Ремизова, Чапыгина, Шергина и других вплоть до Бажова, опыт Честнякова, пожалуй, из наиболее удачных.

В одной из поздних записных книжек Честнякова есть поразительная запись: «Душа стремится к Богу. И бедная — будто пугается света, как существо, долго находившееся во тьме. Она уже не сразу узнает свою родину — Небесное Отечество...

И с течением времени все больше будет раскрываться прошлое и будущее Вселенной. Жизнь многообразно будет проходить перед очами созданий... И жизнь Христа, земная и от века, все более будет видна и понятна. И книги не нужны будут: очи увидят и уши услышат картины времен, эпох и переворотов, жизнь народов земли и непостижимого для ума нашего числа существующих созданий. Существа более высшего порядка во Вселенной уже видят, слышат то, что земля увидит в грядущем...»

В соединении крестьянского труда и художественного творчества прошла вся его жизнь.

Огромно было влияние Честнякова на односельчан. «Его советы все не мимо шли», – говорят о нем земляки. На его могиле они установили крест с надписью: «Спи спокойно, наш учитель».

Имя и живопись Ефима Васильевича Честнякова (1874–1961) в последнее десятилетие получили всемирное признание. Но еще во многом неизвестен и загадочен его облик, еще не раскрыто и не осознано его место в истории русского искусства и шире – русской культуры. В очень незначительной степени опубликовано его литературное наследие. Однако и то, что мы знаем, дает право предполагать, что в будущем это имя станет вровень с именами крупнейших деятелей отечественной культуры первой половины XX века.

Источники:

«Рыцарь сказочных чудес» http://bibliogid.ru/authors/hud/rasskazyohud/chestnyakov

http://bibliogid.ru/articles/1624

http://cosmograph.ru/efim/yamshikov.php

http://kopanga.livejournal.com/56752.html

http://kostromka.ru/kostroma/land/04/orehova

http://ru.wikipedia.org/wiki

http://vellum.ru/biografiya-i-kartiny-efima-chestnyakova/

http://www.roerichs.com/Sodr/N10/10-1.htm

http://www.rusland.spb.ru/is_1_1.htm

http://www.stihi.ru/avtor/chestnjakov

В.Игнатьев, Е.Трофимов. "Мир Ефима Честнякова". Москва: "Молодая гвардия", 1988.

Газета "Содружество", № 10, апрель - июнь 2003 г.

Ефим Васильевич Честняков – Википедия. http://ru.wikipedia.org/wiki/Честняков,_Ефим_Васильевич

Ефим Васильевич Честняков (1874-1961)» Перуница http://www.perunica.ru/kartinki/russkie_xudozhniki/1670-efim-vasilevich-chestnyakov-1874-1961.html

Ефим Честняков / Стихи.ру - национальный сервер современной поэзии

Ефим Честняков. Иванушко. Сказка. Ростов на Дону. Полиграфическая фабрика «Малыш». 1990.

Ефим Честняков. Новые открытия советских реставраторов. М.: Советский художник, 1985.

Ефим Честняков: Не профинировать русскую душу. http://www.dynacon.ru/

Лев Дьяков «Мир Ефима Честнякова» http://art.1september.ru/

Лев Дьяков «Страна обетованная Ефима Честнякова» http://www.manwb.ru/articles/persons/fatherlands_sons/EfChestn_LevDiakov/

О великом сказочнике-живописце ХХ века – Ефиме Честнякове

Савелий Ямщиков о Ефиме Честнякове.